значительно расширили общий словарный тезаурус.
Пятерня была "ханду", нога - "фотус", голова по-девкиному смешно называлась - не
то "хоббит", не то "хаубис". Язык, на котором она лопотала, изобиловал клятыми
межзубными согласными - теми самыми, которыми злые учителя в свое время мучили
Сигизмунда на уроках английского.
Стол был "меса", дом был с одной стороны "хузом", а с другой - "разном". От
слова "разн". Язык сломаешь.
Газовая плита, холодильник, кофемолка ставили девку в тупик. Морщилась, думала.
Забыла, как называются, что ли?
Зато люстра название имела. "Лукарном" была. От слова "лукать", надо полагать.
То есть "смотреть".
Наконец Сигизмунд подошел к самому главному.
- Ик им Сигизмунд, - торжественно объявил он.
- Сигисмундс, - поправила девка.
- Э нет, мать. По паспорту - "Сигизмунд". Ты мне тут свои порядки не заводи,
поняла? Нойе орднунг - нет, поняла?
Однако сделал ей приятное.
- Ик им Сигисмундс. - И на девку палец устремил: - Зу ис?..
Девка повела себя странно. Устала, что ли? Засмущалась, кокетство явить
пыталась.
Но Сигизмунд настаивал:
- Зу ис?.. - И добавил угрожающе: - Двала?
- Нии, - сказала девка. Скорчила дурацкую гримасу: глаза выкатила да язык
высунула. И пояснила: - Ита ист са двала.
- Понятно, - сказал Сигизмунд. И покрутил пальцем у виска, присвистнув.
Этого жеста она не поняла.
- Это ист двала, - сказал Сигизмунд. - Поняла? А зу ис кто, а?
Девка молчала. Потупилась.
- По паспорту-то как тебя звать? - потеряв терпение, напустился на нее
Сигизмунд.
Девка глянула исподлобья и произнесла с непонятной интонацией:
- Айзи хайта сиино дохтар лантхильд.
Одно из этих диких слов, возможно, было именем. "Доктор" отпадал сразу. "Айзи"
могло быть чем угодно. Может, самоназвание народа?
- Айзи? - спросил он на всякий случай.
Она покачала головой:
- Мави.
И тут он уловил. Имя было того же ряда, что и имена в "Нибелунгах". Застряли в
памяти с детства. С внеклассного чтения. Ввели в восьмом классе новшество -
"мировая литература". Аж сорок пять минут отвели. Непоследовательно прошли одним
уроком "Нибелунгов", на том и кончилось.
И Сигизмунд процитировал стих, ненужно засевший в памяти:
- Звалась она Кримхильдою и так была мила, что многих красота ее на гибель
обрекла.
Девка склонила голову набок. Что-то до нее дошло. Поправила важно:
- Нэй Кримхильд, аук Лантхильд им.
- Какая разница, - сказал Сигизмунд. - Звалась она Лантхильдою и так была мила,
что многих красота ее на гибель обрекла...
И тут он вспомнил про лунницу. Золото Нибелунгов, блин. Приплыли. Зигфрид,
Готфрид и Сигисмундс. Три богатыря. И с ними верный Хаген. С факсом. Он на факсе
сидит, а Лантхильда ему докладывает чего-то...
А девка неожиданно спесивость обрела великую. И важно сказала:
- Аттила хайта мик Лантхильд.
До Сигизмунда неожиданно дошло, что он понимает. Аттила, осиротитель Европы,
стало быть, ее "мисс Лантхильда" называет. Мило.
- Сигизмунд хайта зу Лантхильд, - выродил Сигизмунд.
Девка преважно кивнула.
Это вывело его из себя. Он рявкнул:
- Или тебя "мисс Лантхильд" называть? Ты уж сразу скажи! Может, у вас в Лоухи,
или откуда ты там, ты в конкурсе красоты первейшая победительница? А что! Если у
вас там все такие...
Тут он представил себе земли, где все девушки похожи на Лантхильду, причем та
среди них - первейшая красавица, и ему даже дурно сделалось.
Он наклонился к ней через стол. Медленно положил ладонь себе на грудь. И
проговорил раздельно:
- Аттила хайта мик Сигизмунд Борисович. Поняла? И на работе меня ценят.
Сам с этой дурой в ученую обезьяну превращаюсь.
Эта мысль показалась ему удачной, и он полез в холодильник за бананами.
* * *
Воскресный вечер Сигизмунд собирался посвятить работе. Лантхильда
рассопливилась, что не удивительно при ее гриппе. Сигизмунд выдал ей носовой
платок и на этом счел свою гуманитарную медицинскую миссию исчерпанной.
Его удивляло, что она довольно быстро встала на ноги. Еще не окрепла, еще,
конечно, сморкалась и кашляла. И синяки под глазами вот такущие. Насморк и
кашель являлись для коренного Петербуржца еще одним неоспоримым доказательством
того, что свалил девку таки грипп.
И все же она уже ходила по квартире. И ловить ее, оседающую по стене у заветной
двери, не приходилось.
Таежное воспитание, сразу видать. Крепкая.
Сигизмунд засел за компьютер. Взял листки с незамысловатыми задачками. Едва
начал осчастливливать Прохорову И., как зазвонил телефон.
Сигизмунд снял трубку и произнес:
- Верный Хаген слушает.
Звонил Мурр. Он ничуть не удивился. В тех причудливых мирах, где обретался Мурр,
еще и похлеще случалось.
- Это Мурр, - сказал он. - Как девушка?
Мурр не знал, конечно, что Лантхильда - двала. То есть, если по-русски, что
юродива она и безумна. Мурр ничего не знал. Но почему-то Сигизмунду было
приятно, что Мурр ее называет "девушкой". Как будто она - равноправный член
общества.
- Оклемалась, - сказал Сигизмунд. - Вон, по квартире шастает. Мяса кус сожрала,
не подавилась. Поправляется.
- Этот рыжий - толковый парень, - заметил Мурр. - Мне он понравился.
- Утром звонил, спрашивал.
- Правильно, - одобрил Мурр. - Я тоже так всегда делал.
И начал рассказывать о своем творческом поиске. Собственно, от поиска Мурр и
оторвался, чтобы позвонить - справиться о здоровье девушки.
Разговоры о творческих поисках естественно и непринужденно перетекли в разговор
о безденежье. И о том, что достало.
Сигизмунд сказал:
- Я тут пробую договориться на одной студии...
Мурр знал, что Сигизмунд искренне ценит его творчество. Но насчет студии не
поверил.
Сигизмунд знал, что Мурр знает... На том и распрощались.
Сигизмунд хотел вернуться к работе. Но Лантхильда, улучив момент, когда он
отвлекся, слезла с дивана и подобралась поближе, засматривая ему в лицо. Носом
шумно потянула. Сунулась с другого боку. По плечу погладила. Умильным глазом
покосила. Словом, вилась.
- Что надо? - спросил Сигизмунд.
Девка обрадовалась. Бурно заговорила. Руками стала махать. Стаканчик с
карандашами своротила - по нелепости.
- Ну? - перебил Сигизмунд. Он видел, что она что-то выклянчивает. Не успела
оклематься - и уже садится на шею.
Лантхильда потупилась. Зажеманилась. Потом сказала:
- Махта-харья Сигисмундс. Вильяу сехван ого... гиба мис оготиви.
- А! - понял Сигизмунд. - Ти-ви. Телевизор, что ли? Ящик поглазеть решила?
И показал на выключенный телевизор.
- Ти-ви, девка?
- Нии, - протяжно сказала Лантхильда. - Нии. - Показала на "ленивку": - Хири
оготиви. - Подошла к телевизору, любовно погладила пальцами экран, оставив
четыре полоски на пыльной поверхности: - Хири ого...
- Да уж, ого, - согласился Сигизмунд. - Только я работать собираюсь. Потому кыш.
Поняла?
Лантхильда поняла. Огорчилась. Надула губы. Глянула исподлобья. Повертелась
вокруг Сигизмунда. Но он уже ушел в работу. Вздохнула тяжело. И ушла. В девичью
"светелку".
Сигизмунд торопился покончить с постыдным промыслом. Лантхильда испарилась из
его мыслей, и несколько часов он даже не вспоминал о ней.
Около полуночи оторвался от компьютера. Повизжал матричным принтером -
распечатал.
Решил полночные новости посмотреть - итоговые. Не то совсем тут замшеешь с дурой
бесноватой наедине сидючи. "Ого", стало быть, включить.
Привычно потянулся за "ленивкой"... "Ленивки" на месте не было. Так. Встал,
поискал по комнате - может, положил куда-нибудь в непривычное место. От
волнения.
Не найдя, направился в "светелку" - карать.
Лантхильда спала, сжимая оготиви в кулаке. Сигизмунд хотел было прогневаться, но
почти против своей воли развеселился. Укрыл юродивую получше, чтобы не
простужалась во сне. Пошел обратно к телевизору и включил ого по старинке -
нажатием кнопки. Утрудил себя.
* * *
Утром понедельника Сигизмунд опять пробужен был Лантхильдой, которая бойко
тарахтела по телефону. Мышкой двигала, хихикала. Лежа на диване, Сигизмунд
прислушался. С удивлением сообразил, что понимает, о чем она рассказывает. В
общих чертах, конечно. Основными персонажами ее повествования были "ого",
"оготиви" и какой-то "йайаманна". Несколько раз мелькало и его имя -
"Сигисмундс".
У Лантхильды начался сильнейший насморк. Босиком после реанимирования ходила -
допрыгалась!
Сейчас Сигизмунд без труда слышал короткие гудки в трубке. Девка опять