ни с кем даже отдаленного портретного сходства. Надпись под ней гласила:
"Молчать! Слушайте меня!" Товарищ Безродный безошибочно догадался, что речь
идет о нем. Он вызвал редактора стенгазеты и приказал: "Снять эту гадость!"
Когда Якимчук попытался объяснить что-то и напомнил о редколлегии, на него
обрушилось: "Молчать! Вон отсюда!"
красиво, витиевато и очень пространно говорили, каким должен быть чекист.
Кого вы имели в виду? Подчиненных или начальников? Видимо, всех. Говорят,
что подчиненные не любят слабохарактерных начальников. Это, пожалуй, верно.
Но они не любят и грубиянов. Кто дал вам право кричать на сотрудников,
унижать их человеческое достоинство? Что такое ругань? Это, прежде всего,
бескультурье. Это, наконец, хулиганство. А как можно совместить то и другое
с должностью, которую вы занимаете? Да и кого вы оскорбляете? Того, кто не
может ответить вам тем же. Уж наверняка Осадчего не оскорбите! Фомичева
тоже... А вот Якимчука, Сидорова, Зоренко - да. И с какой это поры в нашем
отделе все вдруг стали болванами? С кем же вы работаете, товарищ Безродный?
Беда в том, что ошибки других не делают нас умнее. Вы, наверное, забыли
историю Селиванова. Вы смогли внушить к себе не только неуважение, но и
антипатию. Поэтому я и даю вам отвод.
каким-то не своим голосом осведомился Зеленский.
Коваленко, Нестеров, Иванников. Семь человек. Они не пытались опровергнуть
сказанного Дим-Димычем. Это было рискованно. Они искали у Безродного
положительные стороны, грубость объясняли горячим характером, нелюбовь к
критике - болезненным состоянием, усталостью, большой загрузкой по работе и
всякой иной чепухой. Короче говоря, они считали возможным оставить
Безродного в списке для тайного голосования.
в его исходе. Безродный, сидевший все это время как под дулом наведенного
пистолета, несколько отошел и воспрянул духом.
подарил Дим-Димыча таким взглядом, что мне его никогда не забыть. Если бы в
эту минуту Безродному разрешили безнаказанно расправиться с Дим-Димычем, он
бы слопал его вместе с потрохами.
Бодров и Якимчук. Трое воздержались. Большинство решило оставить его в
списке кандидатов.
удовлетворили.
стал объявлять итоги тайного голосования.
следовал Зеленский, потом Якимчук, Бодров и, наконец, Корабельников.
выражаясь парламентским языком, не получили вотума доверия.
уволили из органов государственной безопасности. Началось все на другой день
после отчетно-выборного собрания и закончилось сегодня. Несколько строк
приказа, подписанного Осадчим, уничтожили моего друга как чекиста. Мне
кажется, будто все это дурной сон, а не явь. Я не хочу верить этому, но от
этого ничего не изменится. Ровным счетом ничего.
путной мысли. Я не мог ничего делать. Я перекладывал бумаги и папки с места
на место, курил одну папиросу за другой или бродил по кабинету из угла в
угол. Отчаяние, непередаваемая боль охватывали меня, сжимали сердце. С
трудом мне удалось дотянуть до вечера, выполнить то, что требовали служебные
обязанности. И как только стемнело, я, сославшись на головную боль, ушел.
Ноги сами повели меня за город, к реке.
звезды. Как длинный развернутый холст, лежала передо мной река. Я минул
пешеходный мост, спустился с обрыва и лег на еще не утративший дневного
тепла песок. У края обрыва росли березы, опушенные свежей листвой. Даль реки
затягивал густой зеленоватый сумрак.
письмо с категорическим указанием рассмотреть вопрос о пребывании в партии и
органах государственной безопасности Брагина Дмитрия Дмитриевича. К письму
прилагались материалы, в которых сообщалось, что в конце прошлого года
органами государственной безопасности была арестована подозреваемая в связях
с троцкистами сотрудница ОТК одного из заводов на Смоленщине Брагина
Валентина Федоровна - жена брата Дим-Димыча. В процессе следствия она
заболела глубоким расстройством нервной системы и накануне нового, тридцать
девятого года умерла в тюремной больнице. Две недели спустя муж Валентины
Федоровны и брат Дим-Димыча - Андрей Брагин покончил с собой.
молчание истолковали как сочувствие жене брата и брату-самоубийце.
поручиться. Лишь один раз, обеспокоенный долгим отсутствием писем, он
поделился со мной тревогой.
минуты не сомневается в том, что до последних дней своей жизни его брат и
жена брата оставались честными советскими людьми и настоящими коммунистами.
Как он может ручаться? И это говорит чекист?
брата, и за его жену. Он не переставал утверждать, что те, кто отдал свои
юные годы жестокой борьбе с многочисленными врагами Родины, кто, не жалея
своей жизни, бился в рядах ЧОНа с бандитами, кто бесстрашно разоблачал
скрытых и явных недругов Советского государства и в их числе тех же
троцкистов, кто поставил целью своей жизни борьбу за святые идеалы ленинской
партии, кто ради и во имя этого переносил холод, голод, страдания, кто
выполнял задания комсомола под наведенным стволом кулацкого обреза, кто,
наконец, в боевых схватках проливал свою кровь, - тот не пойдет на
предательство, тот не запятнает имя коммуниста.
Андрея не только женой и другом. Их любовь выдержала испытание огнем и
временем. Они пронесли ее через бури гражданской войны, через тяжкие
испытания разрухи.
долгом и чувством, между разумом и сердцем, но от этого понимания никому не
легче.
Безродный. - Я не верю Брагину. - И с отвратительным хладнокровием добавил:
- Ему не место в партии.
исключило Дим-Димыча из членов Коммунистической партии.
своем: брат и жена его были честные люди. О смерти их никто ему не сообщал.
присутствовавший на заседании в числе приглашенных.
звали человеком с каучуковым позвоночником. Я удивлялся, как мог такой
необъективный человек быть следователем.
собой, видимо, потому, что боялся разоблачения. Если он держал около себя
жену-троцкистку, то уж, конечно, не мог не сочувствовать врагам народа. А
его брат, чекист, теперь записался в адвокаты и дерет за него глотку. Можно
ли после этого держать Брагина в партии? Нельзя! На него неизбежно будет
ориентироваться враг.
Жена Андрея Брагина не была троцкисткой. В документах сказано, что она лишь
подозревалась в связях с троцкистами. Это не одно и то же. И в документах
ничего не сказано о том, что подозрение подтвердилось. Обвинять Дмитрия
Брагина в сокрытии факта ареста Брагиной и смерти ее мужа мы не можем. Не
можем по той простой причине, что нам нечем это доказать. Вопрос требует
доследования. Надо послать на место опытного товарища. Пусть он ознакомится
с материалами следствия и доложит нам, на чем основаны подозрения, в чем
заключалась связь Брагиной с троцкистами. Вопрос следует оставить открытым.
Исключать из партии и увольнять из органов Брагина пока нет оснований.
потому попросил слова вслед за Кочергиным.
вопиющая несправедливость. Мы решаем судьбу коммуниста Брагина, а не его
родственников. Так давайте и говорить о Брагине. Я согласен с Кочергиным и
поддерживаю его предложение. Более того, я верю Брагину. Он никогда не
Адамов Григорий
Панов Вадим
Конюшевский Владислав
Акунин Борис
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер