вот вам, - и он, скрутив фигу, ткнул ее в пространство между Шпитом и
Лебедем. - Точно, пидоры вы. Гнойные и мокрые!
песком асфальт.
больше не сяду.
кнопки без разбору.
действовал.
из машины, вытер ее тряпкой и опустил в карман пиджака пьяному Тосо.
Тот кивнул.
Тот был неширокий, метра два. Этого было достаточно, чтобы трое мужчин
прошли по нему. Тосо с трудом переставлял ноги. Последние метров двадцать
Садко и Лебедю пришлось его тащить волоком. Шпит шел за ними следом. Бандиты
усадили Тосо на край волнолома. Шпит щелкнул зажигалкой, закурил.
его склонилась на грудь. Лебедь наклонился и тихонько толкнул Тосо в спину
растопыренными пальцами. Грузин качнулся и почти беззвучно съехал в воду.
поверхности воды пузыри, Лебедь проговорил:
пьяным, не понимая, что происходит.
что Тосо утонул.
думал о том, что течение здесь сильное, труп прибьет к берегу в лучшем
случае километрах в пяти отсюда. Установить потом, где именно утонул
человек, будет невозможно. Милиция все оформит как несчастный случай. Зачем
им еще одно убийство, к тому же гарантированно нераскрываемое? Проще будет
написать, что пьяный мужчина упал в море и захлебнулся, даже не поняв, что с
ним произошло.
***
расписавшись, он спохватился, что у него почти не осталось российских денег.
Обменник находился тут же, в холле.
банкноту.
ли новенькой. Если вам так хочется... - он полез в карман, перебрал купюры.
был, фальшивую сотню сдали. Теперь все боятся.
Глава 8
лишь подчеркивала роскошь некоторых домов. Один из них расположился на самой
окраине города, под склоном резко уходившей к небесам горы. Зелень старых
эвкалиптов и лиственниц прикрывала его от любопытных глаз. Высокий бетонный
забор с тремя рядами колючей проволоки поверху, цельнометаллические, плотно
подогнанные друг к другу створки огромных ворот. Дом стоял немного на
отшибе, и даже соседи толком не знали, кто в нем живет, кто бывает. Иногда
они видели въезжающий в ворота джип с затемненными стеклами, иногда здесь
появлялись машины с правительственными номерами, но ни одной вывески, ни
одной надписи, даже номера на этом доме не было. Вечерами и ночью можно было
видеть, как пылают в нем ярким электрическим светом окна, даже в те дни,
когда из-за отключения электроэнергии весь город погружался во мглу. На
красной из металлической черепицы крыше белела тарелка спутниковой связи.
распираемые гордостью за свою небольшую, но отстоявшую независимость
республику.
державы, со своей тайной полицией, армией, правительством. Им, уставшим от
войны и бедности, хотелось в это верить. Гудаутцы смотрели на странный дом
так, как москвичи смотрят на кремлевские дворцы, заметив в окнах поздней
ночью электрический свет. Значит, кто-то там работает и по ночам. Политики,
аналитики разрабатывают планы, как сделать страну мощнее, как победить
врагов, тайных и явных.
нем обычно останавливались те, кого уже давно искали разведслужбы России и
других государств. Те люди, по поводу которых абхазские силовики на запросы
Интерпола неизменно отвечали: сведений о нахождении в нашей стране не
имеется. Стены дома, лишенного даже номера, видали и палестинцев, и
албанцев. Но самыми частыми гостями оказывались чеченцы.
длинных бород, ни черных очков, ни сверкающих кровожадных глаз. Вполне
цивилизованные люди. Коротко, но модно стриженные, идеально выбритые, в
костюмах. Прилетали они обычно на небольшом двухмоторном самолетике,
способном лететь близко к земле, так, чтобы не быть замеченным радарами.
то, что имеющегося небольшого пространства ему хватает для разбега и взлета.
даже позволяли себе некое панибратство по отношению к ним. Чеченского пилота
звали Руслан, говорил он по-русски плохо, с сильным акцентом. Охранники
иногда между собой называли его иорданцем, потому что он вел записи в
блокноте по-арабски. Руслан был самым молодым из всей троицы. Старший же,
Шамиль, выглядел солидным бизнесменом, в очках с золотой оправой, одевался
строго, со вкусом, тяжелых перстней не носил. Лишь тонкое обручальное кольцо
поблескивало у него на правой руке.
приветливо улыбался, его улыбка словно говорила: извините меня за то, что у
меня такое хорошее настроение. Но в глубине его темно-карих глаз всегда
таилась угроза. Чувствовалось, что только задень его, живым не уйдешь.
Шамиль и Ахмат отлично говорили по-русски, в их говоре даже чувствовалось
московское произношение. И тот и другой окончили столичные университеты.
чемоданом, словно собирались менять гардероб каждый день, но о содержимом
чемоданов охране приходилось только догадываться. В комнаты охранников не
пускали. Если гости уходили из дому, то багаж прихватывали с собой. Что в
чемоданах: деньги, наркотики? Этого не знал никто. Да и не стремились
узнать. Вылететь с хорошей работы в Гудауте легче легкого. Найти же другую
невозможно.
один, надо всегда оставаться трезвым. Шамиль же и Ахмат иногда позволяли
себе расслабиться. Поведение чеченцев во время их пребывания в Гудауте имело
определенную закономерность. Первые два дня гости вели себя довольно
свободно, выпивали, заказывали девочек, но не перебирали ни со спиртным, ни
с сексом. Затем наступал день, когда гости поднимались рано, с кем-то
созванивались, связывались по Интернету и ждали. Ближе к вечеру джип,
зарезервированный для чеченцев и стоявший месяцами, выезжал из гаража.
Шамиль с Ахматом довольные, подгоняли джип к самолету, что-то перегружали в
него и тут же улетали, дав охранникам щедрые чаевые.
абхазскую границу, у чеченов с самого утра что-то не заладилось. Шамиль
ходил по дому нервный, то и дело тер виски.
голова болит. Надо было пить местный коньяк.
участливо поинтересовался он, а в глубине его глаз уже плясали озорные
огоньки.
снимет. Этому, кстати, есть научное объяснение.
потерявших страх перед Аллахом товарищей. Он перебирал в пальцах янтарные
четки, по памяти, беззвучно шевеля губами, читал священные сутры Корана.
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Мурич Виктор