том, что ни та, ни другая акция по-серьезному Доминика не задела бы. А
может, Рихтер капитулирует и примкнет к общему строю? Это тоже сомнительно.
Рихтер слишком горд, чтобы полностью починиться. А если он сообщит в прессу
о тайной деятельности Доминика? Маловероятно. Рихтер недостаточно об этом
осведомлен, да и в любом случае, кто бы ему поверил? Он всего лишь неонацист
и поставщик сексуальных развлечений. В любом случае тут никакие следы не
ведут к Доминику.
занятие всегда интересное, но абсолютно бесцельное. Доминик мог быть уверен
только в одном: он был рад, что находится на своем месте, а не на месте
Рихтера.
Глава 23
Четверг, 15 часов 23 минуты, река Ляйне, Германия
улыбнулась, что она редко себе позволяла.
доводилось когда-либо видеть. Семья Манфреда лет десять назад купила этот
участок на реке Ляйне. Это были восемь с лишним гектаров пахнувшего
свежестью леса, ограниченного рекой с востока и высоким холмом с запада. С
севера его защищал глубокий провал, а деревья укрывали землю от любопытных
взглядов с воздуха.
двухместных палаток по пять штук в каждом. Сверху тенты прикрыли ветками,
чтобы их нельзя было заметить с воздуха, когда власти займутся поисками
украденного со съемочной площадки трейлера. Автотранспорт, на котором
приехали обитатели лагеря, был составлен рядами южнее палаток и тоже
замаскирован.
Наземные поиски террористов, напавших на съемочную группу, начнутся именно
там и двинутся в сторону Ганновера - места проведения основных мероприятий в
рамках "дней хаоса". А это было намного юго-восточнее. Власти навряд ли
станут искать их здесь, в этом волшебном месте из сказок братьев Гримм. Они
не могут себе позволить распылять силы, по крайней мере не в течение
ближайших трех суток, а по окончании "дней хаоса" Карин и ее последователи
отсюда исчезнут. Даже если полиция придет к выводу, что нападение - ее рук
дело, и даже если им удастся отыскать лагерь, захватить кого-либо у них все
равно не получится. Часовые поднимут тревогу, а служебные собаки задержат
полицию на время, достаточное, чтобы сжечь реликвии или утопить их в озере.
Грустная, но необходимая предосторожность, ибо свидетельств об их
причастности к нападению на съемочную площадку быть не должно.
если только понадобится, они будут сражаться до последнего солдата. Пусть
немецкое правительство издает свои законы с извинениями, не соглашается с
собственным прошлым, пресмыкается перед Соединенными Штатами и остальной
Европой. Она со своими соратниками не станет прогибаться. А придет время, и
Германия примет с распростертыми объятиями то наследие, которое она помогла
сохранить.
последователям Карин. Когда микроавтобус подъехал ближе к лагерю, среди тех,
кто находились неподалеку от его периметра, раздались приветственные
возгласы. К тому времени, когда Рольф пристроил микроавтобус с южной стороны
от установленных в ряд остальных машин, "фойермэншен", как называла их Карин
и что по-немецки значило "пожарники", уже выстроились полукругом. Вскинув
руки в нацистском приветствии, только не с вытянутыми, а со сжатыми в кулак
пальцами, они раз за разом принялись выкрикивать: " Sieger Feuer!" - "пламя
- победитель".
задней дверце автобуса и, распахнув ее, извлекла стальной шлем. На нем были
пятна ржавчины, его черный подбородочный ремешок из кожи потерся и
потрескался, но маленький щит с красно-бело-черной эмблемой на белом поле с
правой стороны шлема и серебристый орел со свастикой с левой остались
непотускневшими и чистыми.
собралась кого-то короновать.
великую победу. Эти реликвии Рейха были отобраны у праздных коллекционеров,
всяких там умников и отставных вояк. Теперь они снова находятся в руках
настоящих бойцов. В руках истинных патриотов.
шлем ближайшему к ней молодому человеку. Буквально дрожа от благоговения, он
поцеловал его и снова выбросил руку вверх.
кинжал с символикой СА оставила себе.
Сегодня они снова станут орудиями войны.
появился Манфред.
была удивлена. В ее намерения не входило общаться с Рихтером ни сегодня
вечером во время шествия в Ганновере, ни тем более до него.
микроавтобусу и забралась внутрь, на водительское место. Телефон лежал прямо
на сиденье. Захлопнув за собой дверцу, она взяла трубку, но, прежде чем
ответить, заколебалась.
политическим и ее военизированным движениями. И то и другое были разными
средствами для достижения общей цели - осуществления мечты, которую в 1933
году начал претворять в жизнь избранный канцлером Германии Гитлер, -
построения мира для арийцев. И Карин и Рихтер оба понимали, что достичь
этого можно только с помощью ярко выраженного национализма с последующим
экономическим блицкригом против иностранных капиталовложений и культуры. Оба
знали, что для этого понадобится более многочисленная и разветвленная
организация, чем те, которые на сегодня имел каждый из них.
неуверенность в его искренней приверженности идеям нацизма. Похоже, Феликс
Рихтер был больше всего заинтересован в том, чтобы сделаться диктатором,
неважно чего, какой страны. Карин, для которой все желания были связаны с
Германией и были превыше даже самого желания жить, всегда подозревала, что
Рихтер вполне довольствовался бы, правь он какой-нибудь там Угандой, или
Ираком, или какими-то островами.
На движение.
целый день. Отец Карин был Oberfeldarzt, подполковник медицинской службы, и
служил в оккупированной Франции. Его убили французы, когда он ухаживал за
немецкими солдатами, раненными при сдаче Сен-Саво. Подросшая Карин не раз,
лежа в постели, вместо сказок слушала, как за стеной родные и их друзья
рассказывали о коварстве и неверности французов и о том, как те предали
собственную страну.
хаоса", - сообщил ей Рихтер. - Он потребовал, чтобы мы вошли в его
организацию. Получив мой отказ, они уничтожили мой клуб. Сожгли дотла.
даже рада, что его больше нет.
каждого в руках был какой-нибудь символ Рейха. И она была уверена, что ни
один из них не убежал бы от француза, будь там у него пистолет или что-то
еще, не менее угрожающее.
подконтрольных им организаций. Они вообразили, что мы станем еще одним
голосом в их хоре.
правительствам воображать все, что им вздумается. А потом заставлял
исполнять свою волю.
Благодаря армии.
попытался сбросить правительство Баварии в 1923 году. Но у него не было
достаточной поддержки, и его арестовали. В тюрьме он написал "Майн кампф",
где представил свой план обновленной Германии. Не прошло и десяти лет, как
он стал во главе нации. Он остался тем же человеком, говорившим те же самые