спинку, и тихонько похрапывал.
сорок минут проснулась от кошмара, о котором немедленно забыла, поскольку
мысли мои тут же обратились к не менее неприятной действительности. Мое
эстетическое чувство решительно восставало против сочетания красок, в коих
мне рисовалось наше ближайшее будущее, но все попытки внести в унылую
цветовую гамму хоть небольшое разнообразие окончились провалом. Отчаявшись
рассеять окружающую тьму светом мысли, я потянулась к выключателю ночника.
Часы на тумбочке у кровати показывали без нескольких минут три.
еще несколько часов, упиваясь мрачными думами, то насчет арестантских
колодок и каторжных цепей можно не беспокоиться - мне наверняка отведут
теплое местечко в уютном желтеньком доме. Жаль только, что некому будет меня
навещать, ведь все, кому небезразлична моя судьба, отправятся в места не
столь отдаленные. Хорошо еще, если Селезневу удастся отвертеться от
обвинения в должностном преступлении, но захочет ли он после этого пятнать
честь мундира визитами к душевнобольной преступнице?"
оставшиеся несколько часов разгрызть тайну смерти Мефодия, то он, скорее
всего, входит в круг этих избранных. По крайней мере, он не варился с нами в
собственном соку последние трое суток, не перебирал до полного одурения
четыре равноправные кандидатуры убийцы, не повторял как заведенный одни и те
же доводы "за" и "против", не изучал под микроскопом все известные нам
факты. Может быть, именно этого нам сейчас и недостает: профессионального
опыта и относительно свежего взгляда.
записную книжку и набрала домашний номер, столь необдуманно оставленный
доверчивым Селезневым.
больше сердечности, дабы смягчить удар, который собиралась нанести. - Ты мне
нужен. Не могли бы мы сейчас встретиться?
состояние духа. "Вот вам пример мужской непоследовательности, - думала я с
горечью. - Сначала человек набивается в друзья, дает понять, что готов
свернуть ради тебя горы или на худой конец бросить к твоим ногам капитанские
погоны, а потом выясняется, что его приводит в ступор простая просьба о
свидании. Казалось бы, что может быть приятнее незапланированной встречи с
располагающей к себе девушкой? Так где же она, бурная радость? Или прикажете
толковать это молчание как первейший ее симптом?"
подслушавший мои мысли. - Мне подъехать к тебе?
фарфоровые слоники и прочие атрибуты мещанского уюта меня расслабляют. Лучше
встретимся где-нибудь и погуляем.
нужна прогулка, давай покатаемся по городу, - взмолился Селезнев.
средство для мозгов.
старая добрая поговорка насчет покоя, ног и дурной головы. Но он себя
сдержал. Нет, неспроста я с первой же встречи прониклась к нему таким
уважением! У всех моих друзей, вместе взятых, нет и десятой доли его
самообладания.
же по эстакаде.
попрощался он любезно, как истинный аристократ.
меня упал карниз с занавеской, а на лестничной клетке истошно завизжала
беспризорная кошка, которой я, выходя из квартиры, отдавила хвост (я не
просила ее устраиваться на ночлег у меня под дверью). Но, по счастью, никто
не проснулся. Ровно через двадцать семь минут мой "Запорожец" остановился
точнехонько напротив ворот парка. Машины Селезнева там не было. Но не успела
я обидеться, как он помигал мне фарами из-за поворота, - наверное, хотел
этим сказать, что стоянка в облюбованном мной месте запрещена. Вот она,
милицейская душа! Кто еще стал бы обращать внимание на такие мелочи в
полчетвертого утра?
тротуаре - голова втянута в воротник куртки, руки в карманах - вылитая
черепаха в дурном расположении духа. Я открыла дверцу и подставила лицо
ветру и субстанции, которую несло на нас сверху. Не скажу, что ощущение было
приятным, но признавать это вслух я не собиралась.
человек, помог даме выбраться из машины.
Пашиных рассказов о твоих похождениях.
пива и воблой в руках, намного забавнее.
близких. На это ушло минут пятнадцать драгоценного времени, но настроение у
Дона заметно поднялось. Хотя под ногами у нас по-прежнему чавкало и хлюпало,
а ветер пригоршнями кидал нам в лица содержимое хлябей небесных, он смеялся
так, словно сидел у костра на пикнике в солнечный майский день.
нервно ломающую руки и причитающую: "Что же нам делать?" Конечно, пришлось
поднапрячь воображение, чтобы представить тебя в таком состоянии, но мне
спросонья показалось, что твой звонок - вопль о помощи, дела ваши совсем
плохи и ты близка к отчаянию.
случае, я никогда не слышал, чтобы они заставляли своих спасителей хихикать.
в беду, я исходила бы слезами, то давно уже померла бы от обезвоживания
организма. А смеяться полезно для здоровья. Но если тебя смущает мое
поведение, могу немного поплакать.
помочь.
что нам никак не удается сузить круг подозреваемых. Четыре равновероятные
возможности - это слишком много. У каждого из нас, кроме разве что Генриха,
есть свой фаворит, и всякий раз, когда мы пытаемся выкинуть кого-нибудь из
списка, начинается базар. Может быть, тебе свежим взглядом проще заметить
то, что от нас ускользает, и мы наконец-то избавимся от балласта. Ну а еще я
рассчитываю на твой профессиональный опыт. Сам понимаешь, раскрыть
преступление за пару часов - для любителей задача непростая.
попробуем.
которых никак не хотело сокращаться. Идальго выслушал меня с большим
интересом, почти не перебивая, только изредка что-нибудь уточнял.
сказать. Видишь ли, профессионалы обыкновенно не распутывают преступления,
сидя в кресле или гуляя по парку. Это участь гениальных любителей вроде
Эркюля Пуаро или Ниро Вульфа. А мне ближе методы инспектора Крамера или
Джеффа.
преступление.
нашей встречи догадался, что Подкопаев был на пирушке, устроенной по случаю
намечающегося новоселья Генрихом Луцем. Я побеседовал бы со всеми
участниками, имена которых мне сообщил Архангельский, ругательски ругая за
уборку, отправил бы криминалистов обследовать место преступления, выяснил
бы, не пропадал ли в последнее время в московских поликлиниках атропин, а
потом на пару со следователем без конца вытягивал из вас показания,
сопоставлял их, искал мотивы, логические неувязки, противоречия. Проверил
бы, нет ли у кого-нибудь из вас доступа к пресловутому атропину...
каталажку?
Афанасьев Роман
Андреев Николай
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Лондон Джек
Шилова Юлия