часто видел потом во сне это худое, изможденное лицо с выкатившимися
глазами, с открытым ртом и свернутой шеей! Около него стоял Туссак,
скрестивши руки на груди; его лицо сияло торжеством.
расплатился с моими долгами!
вас, ничтожная мелюзга?! Напрасная мечта! Вам не удастся взять меня живым!
О! Я выбью эту мысль из ваших голов!
стремительно бросился на нас. Мы выстрелили в него все трое, но ничто не
могло остановить сильного, как стихия, великана. Кровь лила ручьями из его
ран; он бешено размахивал креслом, но силы уже изменяли Туссаку.
Неожиданно ударил он креслом по краю стола, раздробив его на мельчайшие
кусочки. Затем Туссак, совершенно уже обезумев, бросился на Саварея, мигом
подмял его под себя, и, прежде чем мы успели поймать Туссака за руки, он
уже успел схватить Саварея за подбородок, с целью свернуть ему шею.
даже тяжело раненый, был сильнее нас всех вместе взятых. Туссак, выпустив
Саварея, стал порывисто вырываться из наших рук, но мы, напрягая все силы,
все сильнее и сильнее сжимали великана.
усилием Туссак встал на ноги, точно медведь, с впившимися в него со всех
сторон собаками; его колени подогнулись, и с криком гнева и отчаяния, от
которого задрожали стекла в окнах, Туссак упал на пол и более не двигался.
Точно черная масса затравленного зверя, лежал он на полу; его
всклокоченная борода торчала кверху. Мы, задыхаясь, стояли вокруг, готовые
снова броситься на него. Но Туссак уже был мертв! Саварей смертельно
бледный, обессилевший, оперся рукою о край стола. Он еще не мог оправиться
от железных тисков этого человека.
Франции стало одним опасным человеком меньше, и император может более не
опасаться этого отважного врага. А ведь он был чертовски смел!
был бы пригоден как раз для гусар из Берчени. Да, плохо он поступил, идя
против воли императора!
Такая сцена не только для меня, но и для человека, уже больше испытавшего,
с более крепкими нервами, была слишком тяжела! Саварей дал нам по
несколько глотков коньяку из своей походной фляги и затем, сорвав одну из
занавесей, прикрыл ею ужасную фигуру дяди Бернака.
рапортом к императору. Заберите, господа, все бумаги Бернака, потому что
многие из них могут нам быть полезны при раскрытии других заговоров!
столу. В числе их было письмо, лежавшее перед Бернаком на столе, которое
он, казалось, только что написал, когда вошел Туссак.
приятель Бернак был не менее опасным субъектом, чем Туссак. "Мой дорогой
Катулл, - начал читать письмо Саварей, - я прошу прислать мне еще склянку
с той же жидкостью, которую вы прислали мне три года назад. Я говорю о том
миндальном отваре, который не оставляет никаких следов. Мне он понадобится
на будущей неделе. Умоляю вас не спутать! Вы можете всегда рассчитывать на
меня, если вам надо будет обратиться за чем-нибудь к миператору."
конверт. - Так он был способен отравлять людей! Ко всем своим добродетелям
он добавлял еще и эту. Я не могу догадаться, для кого он мог готовить этот
миндвльный отвар, который не оставляет ни малейших следов!
мой дядя, и к тому же Бернака уже не было в живых. К чему было говорить
более?!
императору, тогда как я и Жерар приехали ко мне, чтобы поболтать за
бутылкой вина. Я думал застать Сибилль у себя, но, к моему удивлению, ее и
след простыл, и никто не знал, куда она исчезла.
всего точным. Поэтому через десять минут я уже был на лошади, а через
полчаса примчался в замок. Поднявшись по лестнице, я взошел в комнату
Жозефины, где был также и Наполеон.
розовой подкладке капоте; Наполеон энергически шагал по комнате, одетый в
весьма странный костюм, который он обыкновенно надевал в свободные от
официальных занятий часы. На нем был белый халат, пунцовые турецкие туфли;
голова была повязана белым шелковым платком; весь этот костюм придавал ему
вид плантатора в Вест-Индии.
вышел из ванны. Он был в прекрасном настроении духа, которое, по
обыкновению сообщалось и Жозефине, так что меня встретили веселые
смеющиеся лица. Трудно было поверить, что это доброе ласковое выражение
лица, глаза, светящиеся гениальным умом, принадлежали тому же человеку,
который в прошлую ночь пронесся по комнатам этого залика, как бурный
вихрь, оставляя за собою увлажненные слезами щеки и унылые, грустно
поникшие лица.
мне все, что случилось вчера, и могу сказать, что вы ловко воспользовались
обстоятельствами. Мне некогда заниматься такими пустяками, но моя жена
будет спать спокойнее, уверенная в том, что Туссак уже лишен возможности
убить меня!
был не менее опасен, чем Жорж Кадудаль. Да оба они ужасные люди!
ласково гладя ее по голове. - Я вижу весь свой жизненный путь перед собою
и прекрасно знаю, на что обрекла меня судьба! Ничто не может повредить мне
до тех пор, пока я не исполню своего долга перед Францией. Арабы верят в
существование рока, и они совершенно правы!
предопределено судьбой?
Разве вы не видите предопределения в том, что мой разум одарен
способностью создавать планы?! Я строю свои здания так, что никто до
последней минуты не знает, что я делаю. Я никогда не загадываю вперед
менее, чем на два года, а сегодня, monsieur де Лаваль, я все утро был
занят подготовкой событий, которые должны произойти в осень и зиму 1807
года. Ах да, кстати, ваша хорошенькая кузина очень умно оборудовала это
дело! Нет, она положительно слишком умна, чтобы связать свою судьбу с
таким ничтожеством, как Люсьен Лесаж, просивший пощадить его хоть на
неделю. Это ведь не особенно большая милость, согласитесь сами.
увлекают их своими порывами, своим воображением. Они, подобно жителям
востока, не могут представить себе, что умный и хороший человек может и не
обладать красивой внешностью. Я не мог заставить египтян думать, что я
более значительный генерал, чем Клебер, потому что тот обладал фигурой
швейцара и волосами парикмахера. Так и с этим несчастным Лесажем, которого
женщины считают героем за его красивое лицо и телячьи глаза. Как вы
думаете, если она увидит его в настоящем свете, отвернется ли она от него?
выносит трусости и низости!
увлекаетесь вашей хорошенькой кузиной?!
измениться с тех пор, как вы расстались!
должна идти с нами, потому что это скорее твое дело, чем мое!
но занавеси были опущены и почти не пропускали света. Около двери стоял
все тот же Рустем-мамелюк, а рядом с ним был тот, о ком у нас только что
шла речь. С плотно сжатыми руками, с лицом, опущенным вниз от стыда, Лесаж
поднял на нас свои испуганные глаза и задрожал, как осиновый лист, при
приближении императора. Наполеон стал перед ним, слегка расставив ноги,
заложив руки за спину, пронизывая его долгим испытывающим взором.
достаточно обожгли пальчики и вряд ли теперь близко подойдете к огню! Или
вы рассчитываете и в дальнейшем продолжать заниматься политикой?
самого преданного вам слугу на всю жизнь! - пробормотал, едва выговаривая
слова, Лесаж.
Аникина Наталья
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Фазиль Искандер
Майер Стефани
Лондон Джек