тебя, Ренисенб, ты любишь меня, а все остальное не имеет никакого значения.
выражением мольбы на всегда веселом уверенном лице. Он казался совсем юным.
понимаю ее ненависть ко мне: как жаль, что она так страдала, - но я ни в
чем не виновата. И Камени не виноват в том, что полюбил меня, а не ее".
впереди.
Камени. - Надеюсь, между нами все по-старому?
А ты тоже была счастлива, Ренисенб?
хотелось, чтобы ты думала обо мне.
рука, услышал, как участилось дыхание, и испытал истинное счастье.
держа в руках открытую шкатулку и сломанный амулет. Лицо Ренисенб было
суровым.
чтобы я увидела этот амулет. Ты хотела, чтобы в один прекрасный день я...
это только на пользу, Ренисенб. - И Хенет злорадно рассмеялась.
гневом. - Тебе нравится причинять боль людям, не так ли, Хенет? Ты никогда
не говоришь откровенно. Ты выжидаешь удобного случая, чтобы нанести удар.
Ты ненавидишь нас всех, верно? И всегда ненавидела.
подобного.
торжество.
хочу я сказать, что, когда потребовалось, Нофрет умерла. Она бы доставила
ему кучу неприятностей - настроила бы против него твоего отца. Ей вовсе не
по душе было бы, если он взял бы тебя в жены, нет, ей бы это не
понравилось. По правде говоря, уж она бы нашла способ помешать вам, не
капли не сомневаюсь.
удастся меня огорчить.
красавчика? Ох уж этот Камени, знает, как петь любовные песни. И умеет
добиваться чего надо, не беспокойся. Я восхищаюсь им, клянусь богами. А на
вид такой простосердечный и прямодушный.
что он на самом деле простосердечный и прямодушный, а не прикидывается
таким. До чего это все похоже на одну из тех историй, которые рассказывают
на торжищах сказочники! Бедный молодой писец женится на дочке своего
господина, который оставляет им большое наследство, и с тех пор они
живут-поживают припеваючи. Удивительно, до чего же всегда везет молодым
красавцам!
из последних сил трудилась на вас всех после смерти вашей матери? - Однако
тайное торжество продолжало звучать в ее голосе вместо привычного нытья.
отрицай, Хенет. Я знаю.
смерти. Она иногда делала мне подарки. Нофрет была не из жадных. Да, она
была щедрой.
мне золотое ожерелье со львами, аметистовую застежку и еще две-три вещицы.
А потом, когда пастух рассказывал, что видел женщину с ожерельем на шее, я
испугалась. Могут подумать, решила я, что это я бросила отраву в вино. Вот
я и положила ожерелье в шкатулку.
Ренисенб, у нее был взгляд затравленного зверя.
нравилось, но сейчас знать много опасно - вот в чем беда, верно?
доме. Подожди - и увидишь.
тебя, у которой ее глаза, ее голос, ее красота и ее высокомерие, тебя я
тоже ненавижу, Ренисенб.
свое. До сих пор ей приходилось испытывать только телесную усталость, духом
она была тверда, как в молодости. Но нынче, вынуждена была признать она,
душевное напряжение лишало ее последних сил.
послабление не могла. Наоборот, приходилось быть более чем когда-либо
начеку, ибо она намеренно привлекла к себе внимание. Доказательства,
доказательства, следует раздобыть доказательства. Но каким образом?
устала, чтобы что-то придумать, заставить свой разум напрячься в
созидательном усилии. Все, на что она осталась способна, была самозащита,
следовало быть настороже, не терять бдительности, оберегать собственную
жизнь. Ибо убийца - на этот счет она не заблуждалась - готов нанести
очередной удар. А она не испытывала ни малейшего желания стать его жертвой.
Оружием он изберет, несомненно, яд. Прибегнуть к насилию убийца не сможет,
поскольку она никогда не оставалась одна, а была постоянно окружена
слугами. Значит, яд. Что ж, придется искать противодействие. Еду ей будет
готовить и приносить Ренисенб. Сосуд с вином и ковшик уже поставили ей в
комнату, и, когда рабыня отпивала немного, она ждала еще сутки, чтобы
убедиться в его безвредности. Она давно заставила Ренисенб есть и пить
вместе с ней, хотя пока за Ренисенб можно было не беспокоиться. А глядишь,
и вообще не придется. Но этого никто не знает.
истины, и порой поглядывала, чтобы отвлечься, за маленькой рабыней, которая
крахмалила и разглаживала складки на ее льняных одеяниях и перенизывала
бусы и браслеты.
с ним прежде, чем он поговорит с дочерью, вопрос о замужестве Ренисенб.
раздражительного старика. Исчезли спесь и самоуверенность. Теперь он
целиком полагался на неукротимую волю и решительность матери.
замечание могло навлечь на кого-то смерть.
среди более влиятельных членов их рода нет времени. В конце концов владения
достанутся Ренисенб и ее детям по наследству, а ее муж будет всего лишь
управляющим.
честности, старым и верным другом, сыном мелкого землевладельца, чей
Херберт Фрэнк
Быков Василий
Херберт Фрэнк
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Шилова Юлия