Чтение 32–й страницы книги ~Хикори, Дикори, Док?~

утешит ли это вас, мистер Чэпмен, но она даже не успела понять, что
произошло.

Найджел, дрожа, опустился на кровать.

- Это мой носок... Она собиралась его заштопать... О господи, она
собиралась его заштопать!

Внезапно он разрыдался. Он плакал, как ребенок, отчаянно и безутешно.

Шарп продолжал размышлять вслух:

- Она хорошо знала этого человека. Он взял пресс-папье и тихонько
запихнул его в носок. Вам знакома эта вещь, мистер Чэпмен?

Он отогнул край носка и показал пресс-папье Найджелу.

Тот, всхлипывая, ответил:

- Оно всегда стояло на столе у Пат. Это Люцернский лев.

Найджел закрыл лицо руками.

- Пат... О, Пат! Что я буду без тебя делать? Потом вдруг выпрямился и
тряхнул головой, откинув со лба взлохмаченные светлые волосы.

- Я убью того, кто это сделал! Я убью его! Изверг, мерзавец!

- Успокойтесь, мистер Чэпмен, успокойтесь. Конечно, я понимаю ваши
чувства. Какая страшная жестокость!

- Пат никому не причиняла зла...

Инспектор Шарп проводил Найджела до дверей, выражая ему свои
соболезнования. Потом вернулся в комнату и, наклонившись над мертвой
девушкой, осторожно вытащил что-то из ее руки.

***

Джеронимо, по лбу которого катились капли пота, смотрел на полицейских
испуганными черными глазами.

- Я ничего не вижу. Ничего не слышу, верьте мне. Я ничего совсем не знаю.
Я с Марией в кухня. Я начинаю готовить минестрони. Я теру сыр...

Шарп прервал его словоизлияния.

- Никто вас не обвиняет. Мы просто хотим кое-что уточнить. Кто был в
общежитии после шести часов?

- Я не знаю. Как я могу знать?

- Но вам же из кухонного окна прекрасно видно, кто входит в дом, а кто
выходит, не так ли?

- Да-да...

- В таком случае расскажите нам.

- Они все время ходят туда-сюда в это время.

- Кто был в доме с шести вечера до нашего приезда, до без двадцати пяти
семь?

- Все, кроме мистер Найджел, миссис Хаббард и мисс Хобхауз.

- Когда они ушли?

- Миссис Хаббард уходила перед чай, она еще на улица.

- Так. Дальше.

- Мистер Найджел уходил полчаса назад, приблизительно. Около шесть часов.
Он был очень расстроенный. Он пришел с вами сейчас.

- Ага, хорошо.

- Мисс Вэлери, она выходила ровно в шесть. По радио как раз время:
пип-пип-пип. Она одетая для коктейль, очень нарядный. Она еще не пришла.

- А все остальные были здесь?

- Да, сэр. Все.

Шарп заглянул в записную книжку. Он отметил время, когда звонила
Патрисия. Это произошло в шесть минут седьмого.

- Значит, все уже были здесь? А может, кто-нибудь пришел в промежутке
между шестью и половиной седьмого?

- Только мисс Салли. Она ходила посылать письмо почтовый ящик и
возвращался.

- Вы не знаете, когда точно она вернулась? Джеронимо наморщил лоб.

- Она возвращалась, когда были новости.

- Стало быть, после шести?

- Да, сэр.

- А что именно передавали?

- Не помню, сэр. Но не спортивные новости. Потому что, когда по радио
спорт, мы выключаемся.

Шарп мрачно усмехнулся. Весьма широкий простор для деятельности.
Исключить можно было только Найджела Чэпмена, Вэлери Хобхауз и миссис
Хаббард. Предстоял долгий, утомительный допрос. Кто был в гостиной, кто нет?
Кто мог за кого поручиться? Вдобавок ко всему у многих студентов, особенно у
азиатов и африканцев, отсутствует чувство времени.

Работенка инспектора ждала незавидная. Но выполнить ее было необходимо.

***

Обстановка в комнате миссис Хаббард была гнетущей. Сама миссис Хаббард,
еще не успевшая переодеться в домашнее платье, сидела на диване; ее милое
круглое лицо вытянулось, в глазах застыла тревога. Шарп с сержантом Коббом
сели за маленький столик.

- Наверное, она звонила отсюда, - сказал Шарп. - После шести в гостиной
было много народу, и все утверждают, что из холла в это время никто не
звонил. Конечно, целиком полагаться на этот контингент нельзя, они никогда
не следя г за временем. И все же скорее всего она звонила отсюда. Вас не
было, миссис Хаббард, но ведь вы, наверное, не запираете дверь?

Миссис Хаббард замотала головой.

- Нет... Миссис Николетис всегда запирала, а я - нет...

- Хорошо. Значит, Патрисия Лейн звонила отсюда, она была страшно
взволнована тем, что вспомнила. А когда она разговаривала, кто-то сюда
заглянул или вошел. И тут Патрисия замолчала, повесила трубку. Почему?
Может, потому что именно этого человека она и подозревала? Или же просто
решила, что осторожность не помешает? Оба предположения вполне вероятны, но
я лично склоняюсь к первому.

Миссис Хаббард закивала, соглашаясь с инспектором.

Тот продолжал:

- За Патрисией, очевидно, следили. Может быть, подслушивали под дверью.
Потом вошли, с явным намерением помешать ей договорить. А потом... - лицо
Шарпа помрачнело, - она пошла с Патрисией, непринужденно болтая о пустяках.
Может, Патрисия обвинила ее в пропаже соды, а она попыталась оправдаться.

Миссис Хаббард резко спросила:

- Почему вы говорите "она"?

- М-да, забавная вещь - местоимение! Когда мы обнаружили труп, Найджел
Чэпмен сказал: "Я убью того, кто это сделал. Я убью его!" "Его", отметьте!
Найджел Чэпмен был абсолютно уверен, что убийца - мужчина. Может, потому что
представление о жестокости и насилии ассоциируется у него с мужчиной. А
может, он кого-нибудь подозревает. Мы еще успеем выяснить, что к чему. Но я
лично склонен думать, что убийца - женщина.

- Почему?

- Очень просто. Кто-то пошел с Патрисией к ней в комнату, и она
восприняла это вполне естественно. Следовательно, это была девушка. Юноши
крайне редко заходят на женскую половину, не так ли, миссис Хаббард?

- Да. Это нельзя назвать непреложным правилом, но оно соблюдается
довольно четко.

- Комнаты юношей находятся в другом крыле. Если предположить, что
разговор Патрисии с Найджелом до его прихода в полицию был кем-то подслушан,
то подслушать его могла, очевидно, женщина.

- Я вас понимаю. Некоторые девушки действительно любят постоять у чужих
дверей. - Она покраснела и добавила извиняющимся тоном:

- Впрочем, я слишком резко выразилась. Ведь на самом деле, хотя дом наш
сработан на совесть, внутри он неоднократно перестраивался. А новые
перегородки такие тоненькие. Через них все слышно. Правда, Джин
действительно любит подслушивать, что есть - то есть. Это у нее в крови. И
когда Женевьев услышала, что Найджел разговаривает с Пат, она не преминула
остановиться, пытаясь расслышать каждое слово. Это тогда, когда Найджел
говорил, что его мать отравили.

Инспектор кивнул. Он уже успел побеседовать с Салли Финч, Джин Томлинсон
и Женевьев.

- А кто живет рядом с Патрисией? - спросил он.

- С одной стороны - Женевьев, но там капитальная стена, через нее вряд ли
что можно услышать. С другой, ближе к лестнице, - комната Элизабет Джонстон,
между комнатами тонкая перегородка.

- Круг несколько сужается, - подытожил инспектор. - Француженка слышала
конец разговора, а собиравшаяся на почту Салли Финч - начало. Следовательно,
кому-либо еще что-то подслушать было практически невозможно, разве только
что немножко из середины разговора. Весь же разговор могла подслушать,
пожалуй, только Элизабет Джон-стон, чья комната за тонкой перегородкой, но
уже совершенно точно установлено, что в это время Элизабет находилась в
гостиной.

- И никуда оттуда не выходила?

- Нет, она ходила в свою комнату за книгой. Как всегда, никто не помнит,
когда именно.

- Это мог сделать любой из студентов, - растерянно добавила миссис
Хаббард.

- Если полагаться только на их слова, то да, однако у нас есть кое-что
еще.

Он достал из кармана маленький пакетик.

- Что это? - заволновалась миссис Хаббард. Шарп улыбнулся.

- Волосы. - .Патрисия Лейн сжимала их в кулаке.

- Вы хотите сказать, что... В дверь постучали.

- Войдите! - откликнулся инспектор. Дверь распахнулась, и на пороге вырос
Акибомбо. Его черное лицо расплылось в широкой улыбке.

- Пожалуйста, - сказал он.

Инспектор Шарп раздраженно перебил его: