еще одного человека, имеющего на первого тоже огромное влияние. Некий
полковник, начальник особого патрульного дивизиона ГАИ, сопровождающий
хозяина республики повсюду. Вот они вдвоем, опираясь на свои джузы, по
существу и правят Казахстаном, хотя казахов в республике -- одна треть
населения.
тот даже не взял с него слово, что разговор останется между ними, как
заведено в подобных случаях. Но сомнения разрешились неожиданным образом:
вспомнил, что однажды в "Правде", осенью 1964 года, -- он ясно видел
разворот третьей страницы, такое она произвела на него впечатление, --
читал большую уничтожающую статью о казахстанском руководителе, о методах
его правления: он просто во всех областях посадил родственников, друзей,
людей из своего джуза, и все они назывались в газете пофамильно, хотя
длинный список включал лишь секретарей обкомов, горкомов и должностных лиц
на правительственном уровне.
хозяина республики, Пулат Муминович не удивился -- все сходилось.
прежнее время порядочные люди стрелялись или, как минимум, подавали в
отставку) этот руководитель уцелел: все-таки "Правда" -- орган ЦК КПСС?
раньше, а задумался он лишь в "Форосе", с подачи К. Ответ, конечно, нашелся,
единственный и верный.
Хрущева скинул Брежнев, личный друг Кунаева. Явилась новая догадка -- не
причастен ли и сам казахстанский правитель к неожиданному падению Хрущева и
взлету своего друга Леонида Ильича?
его в душе. Он даже не посмел поинтересоваться на этот счет у К. -- тот
наверняка прояснил бы ситуацию...
какие-то дополнительные разъяснения: ведь, читая о декабрьских событиях
позапрошлого года в Алма-Ате, когда всплыло на поверхность все о первом
секретаре ЦК и подтвердилось сказанное пять лет назад К. и о помощнике, и о
полковнике, он знал даже такое, о чем вряд ли догадывался и сам К. На деле и
соперничество с Рашидовым оказалось показным, на публику, -- ладили они
между собой вполне. Установлено, что хозяин Казахстана отправил в Ташкент на
воспитание своего племянника -- совсем в традициях ханского Востока. И
племянник получил пост начальника общепита столицы -- возможно,
привередливый читатель усмехнется: тоже мне, мол, пост. Но не следует
торопиться с выводами: владыка знал, чем одаривал. Только один из
подчиненных племянника, некий Насыр-ака, возглавлявший районный общепит в
старом городе, за свои личные деньги построил под Ташкентом свинокомплекс
стоимостью полмиллиона рублей. С размахом жил человек, не ждал решения
Продовольственной программы, знал, что с лихвой окупит вложенное. Удвоил,
утроил бы капитал, да времена изменились. Пришлось государству взять на
баланс нигде не зарегистрированный объект -- и такие подарки случаются.
растранжирит, кто больше пыли пустит в глаза. Построил, например, Верховный
в Ташкенте баню в восточном стиле, причудливой архитектуры, так хозяин из
Алма-Аты тут же отгрохал более современный и комфортабельный комплекс с
банями, саунами, бассейнами, "Арасаном" назвал.
алма-атинского, но зато казахский хан строил роскошнее. Правда, по двум
объектам Верховный перещеголял своего алма-атинского приятеля -- такого
сказочного Дворца дружбы народов и роскошного филиала музея В. И. Ленина не
только в Алма-Ате -- во всей стране не сыскать. Правда, ни тот, ни другой не
считались с тем, что народу не хватает жилья, больниц, детских учреждений.
Попытался ташкентский хан затмить и прелести высокогорного Медео, бросил
силы и мощь на Чимган, да не успел.
там еще раз решалась его судьба, его жизнь.
жизнь его круто изменилась -- перемен даже Миассар не обнаружила, разве что
чаще стал наведываться в дом Халтаев, но это отнесли за счет соседства. Его
положение даже укрепилось: Анвар Абидович не раз в официальных выступлениях
ставил его район в пример, называл его хозяйства маяками в области. А в
личных беседах и застольях открыто провозглашал Махмудова другом, примерным
коммунистом.
к нему в гости домой, причем ни разу не зашел к Халтаеву, хотя ведал, что
тот живет через дувал. Он знал, что в районах не только каждый шаг первого
оценивается, а даже жест.
Муминовичу.
присматривался полковник, а может, за его спиной, от его имени что-то и
делал -- ведь слух, что теперь он в друзьях с секретарем райкома, тоже
пронесся в округе. Серьезных стычек с ним Пулат Муминович не помнит, но под
нажимом полковника пришлось отдать общепит района Яздону-ака. Через полгода
появился еще один товарищ Яздона-ака, Салим Хасанович, из тех, что обедал
тогда в чайхане махалли Сары-Таш, -- ему пришлось уступить райпотребсоюз.
Хотя вроде и не выпускал Махмудов бразды правления из рук, но с каждым днем
все больше и больше ощущал себя марионеткой. Это сознание мешало жить,
чувствовать себя мужчиной, человеком, коммунистом, и вновь возникли мысли о
самоубийстве -- иного выхода он не видел.
депрессии, и опять с мрачными намерениями он оказался в Крыму. Случилось
это за месяц до отъезда в "Форос".
хотя обычно его помощник ставил в известность о поездке своего шефа, давал
указания насчет обеда, выпивки, советовал, кого пригласить за стол, а кого,
наоборот, не допускать. Впрочем, секретарь обкома появился в тот
злопамятный день даже без помощника; потом-то стало ясно, чем был вызван
поспешный наезд гостей.
увидел воочию аксайского хана, хотя и слышал о нем много, слишком много.
Белую "Волгу" эскортировала юркая машина защитного цвета, на манер военных
джипов, и держался джип чуть в отдалении, стараясь не лезть на глаза. И
возле райкома пятеро из машины сопровождения стояли особняком, но не
сводили глаз со своего хозяина. Рослые, крепкие мужчины, у одного на боку
висела японская переговорная система, действующая в радиусе ста километров,
а если внимательно вглядеться, можно было заметить, что они вооружены,
впрочем, две автоматические винтовки лежали на заднем сиденье, и
чувствовалось, что их не таили.
державшихся в тени платана сопровождающих людей Арипова, в первые минуты
сложилось впечатление, что аксайский хан заскочил на минутку в Заркентский
обком, вырвал Тилляходжаева из кресла и, не слушая его возражений, заставил
ехать к нему в район.
Муминовича оказалась абсолютно верной.
знакомься, -- секретарь обкома пытался скрыть растерянность и оттого
бодрился, желал выглядеть в глазах Арипова могущественным на территории
своей области.
относящуюся к Наполеону, подал Махмудову руку и с достоинством сказал:
преуспевающем районе. Еду в Назарбек по делам, по пути решил заглянуть к
вам, а мой старый друг, Анвар-джан, ваш хозяин, вызвался меня сопровождать.
Не обессудьте, что без приглашения, без предупреждения нагрянули.
для незваных гостей, чувствуя, что визит ничего хорошего не сулит.
кресло Пулата Муминовича, и секретарь райкома приткнулся сбоку стола, рядом
с телефонами. Маневр не остался не замеченным Ариповым, и он снова
усмехнулся. Очень выразительная усмешка, она порою говорила больше слов и,
по-видимому, означала: ну что ты передо мной пыжишься, хозяина области
корчишь, коротышка пузатый.
оправдания -- традиции превыше всего, но Анвар Абидович и тут, желая взять
разговор под контроль, не справился ни о здоровье, ни о детях, заговорил о
племенном конезаводе, которому только полгода назад дал обкомовское "добро".
Столь стремительное начало обескуражило даже Арипова, и он невольно
переглянулся с Пулатом Муминовичем; опять усмешка скривила его губы, на этот
раз она означала -- ну что с него взять, хам есть хам, если он даже о
здоровье друга не справился.
как одного из своих близких друзей.
интересуется твоим конезаводом, хочет чем-нибудь помочь, что-нибудь
подсказать. Наверное, слышал, что у него в Аксае есть несколько сотен
прекрасных лошадей, а полусотне из них, как говорят знатоки, цены нет.
Повезло нам, что сосед решил взять над нами шефство.
Махмудова. На филантропа Арипов не походил; из того, что Пулат Муминович
слышал о нем, следовало вообще избегать контактов с этим человеком и