начинает слегка упираться, однако я тут же рассеиваю его сомнение, еще
плотнее приставив глушитель к упомянутому месту. Человек нехотя проходит в
полуоткрытые железные ворота, и мы идем по песчаной аллее.
довольно большое, безлюдное пространство: огромные деревья с густой
влажной листвой, поляны на пологих склонах, тонущие в глубокой тени, и
глубокое озеро с его черно-зелеными водами. Сейчас, темной ночью, это
место кажется особенно пустынным, а редкие фонари, вместо того чтобы
оживлять пейзаж, делают его таинственным, зловещим.
указывая на скамейку, тихо говорю:
пистолет к его пояснице.
вышли на прогулку.
твоя квартира определенно прослушивается.
для них никогда не стану своим человеком.
никто не верит, Тодоров, даже те, кто его купил.
товарищ Боев...
Что же касается патриотизма...
выпуская из другой пистолета.
решив заменить не в меру сильное выражение "искренний патриот" более
скромным определением - "достойный гражданин".
потому что не было случая, чтобы их достоинство подверглось испытанию. Эти
люди, если не попадут в магнитное поле соблазнов, так и умирают достойными
гражданами. А вот ты попал, Тодоров, не устоял перед соблазнами; и если я
оказался здесь, то не ради того, чтобы вручить тебе орден за патриотизм, а
для того, чтобы выполнить приговор.
голосом спрашивает меня старый знакомый.
Сам понимаешь: раз меня прислали сюда - значит, это не случайно. Как не
случайно и то, что послан именно я, а не другой. Именно потому, что я тебя
знаю и давно раскусил. Ты будешь ликвидирован сегодня же, на этом месте...
Тодоров.
не услышит. А с камнем, привязанным к ногам, ты так глубоко нырнешь в
озеро, что едва ли кто-нибудь сумеет тебя достать...
тычком.
чтобы мы правильно друг друга понимали. И если хочешь спасти свою шкуру,
то это зависит от четырех вещей: ты передашь мне сведения, полученные от
Соколова, расскажешь, не изворачиваясь, обо всем случившемся, вернешь
фирме "Универсаль" задаток и забудешь о том, что я был у тебя в гостях.
Четыре вещи...
знакомый.
зависит от четырех вещей. Если не будет в точности выполнено хотя бы одно
условие, знай, что мы найдем тебя даже в Патагонии, и тогда... Ты уже
давненько находишься под наблюдением, и тебе не укрыться от наших глаз,
уверяю.
Краешком глаза я вижу фигуру приближающегося полицейского.
Первая обязательно будет твоя.
естественной, я откидываюсь на спинку, словно наслаждаюсь ночным покоем.
неторопливо удаляется.
всяких отклонений.
существуют ли они вообще. Единственное, что я знаю, - сейчас не время
исповедоваться в своем невежестве.
предатель... Я их берегу, они и сейчас у меня на случай, если кого пришлют
вроде вас...
очень маленькое, размером с окурок, и завернутое в папиросную бумагу.
"окурок". - И зачем? Чтобы присвоить деньги, которые должен был передать
ему?
по порядку. И не от Адама и Евы, а с того момента, когда ты прибыл сюда, в
Копенгаген.
известные мне факты: контакт с торговым представительством, контакт с
фирмой "Универсаль", контакт с Соколовым. Я терпеливо слушаю. Когда дается
первоначальная версия, я не люблю смущать говорящего вопросами. И потом,
для меня важно установить, насколько верно будут переданы подробности, о
которых я узнал раньше, хотя это тоже не может быть гарантией того, что о
вещах, мне еще не известных, будет рассказано так же правдиво....
- говорит мой сосед. - На вокзале в этот час полным-полно народу, так что
встреча прошла совсем незаметно; мы и обмен совершить могли там же, на
месте, и все могло бы кончиться по-другому, но Соколов оказался слишком
мнительным, да и я, честно говоря, не испытывал к нему особого доверия.
из-под туалетного мыла и завязал так, что они действительно напоминали
покупку из парфюмерного магазина.
говорит Соколов.
пойдем в отель, там и разберемся".
Двух минут вполне хватит, чтобы убедиться".
увидев, что там деньги, передал мне пленку. А как мне ее проверить? Я
решил принять на веру. Только потом просмотрел пленку и убедился, что
никакого надувательства нет. Мы уже были далеко от вокзала, и Соколов
вышел из такси, а я доехал до отеля. Как вылез из машины, сразу заметил,
что за мною следят. "Ну, влип", - подумал я и скорей в номер. Просидел
там, носа не высовывая, весь вечер. Надо было бежать немедленно, но куда
бежать в десять-то часов вечера? Поэтому я решил: сяду утром рано на
поезд, идущий в Гамбург, а там что-нибудь придумаю. Поезд отправляется в
восемь утра, а в семь я уже был на ногах. Ни вещей не взял, ни за
гостиницу не заплатил - все хотел уйти незамеченным. Ходил взад и вперед
по перрону до самого отправления, а в вагон прыгнул на ходу. Устроился в
пустом купе и вздохнул облегченно: "Вышел-таки сухим из воды". Только все
получилось иначе. Не успел поезд отъехать от станции, как ко мне в купе
вошел хорошо одетый господин, сел напротив и развернул газету. Думая о
своем, я почти не обратил на него внимания. Через какое-то время господин
отложил газету, посмотрел в окно и говорит по-немецки:
друга Соколова сегодня на рассвете нашли мертвым на вот этом самом шоссе,
мимо которого мы сейчас проезжаем".
сжался весь, словно меня кипятком окатили.
околесицу? Как это я мог совершить убийство на каком-то шоссе, если я в
это время находился от него за много километров?"
факты, а доказательства. Никто не может доказать, что в тот роковой час вы
находились там-то и там-то, зато есть явное доказательство, что убийство
совершено вами. Оно совершено вашим складным ножом, тем, альпинистским,
что с костяной ручкой, на нем сохранились отпечатки ваших пальцев".
Акунин Борис
Березин Федор
Андреев Николай
Суворов Виктор
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем