угощение.
его команды, грохот "выстрелов" и цокот далеких эскадронов, несущихся на
врагов. За столом остались комиссар и его жена. Они долго смотрели друг на
друга, молчали, только иногда Постышев осторожно трогал руку жены.
говорить с тобой...
от Калмыкова.
деревья над нами шумели. Вроде бы море рядом слышалось.
скачет, бешено несется..."
настоящего мужчины.
"комплимент".
быть всегда вместе, потому что в старости будет мучительно жаль каждой
минуты, проведенной врозь.
кроватки маленького, одела его, укутала шалью и протянула отцу. Постышев
поцеловал сына в лоб, в щеки, потом взял на руки старшего и начал медленно
играть с ним в "носы" - закрыв глаза и сморщив лицо.
на машине. Сын прощался с отцом, играл с ним в "носики", а сам поглядывал
в окно на Ухалова, который возился возле автомобиля.
собственно, зря мы всю эту кашу заваривали.
дрожал.
Бегут люди от белых армий на запад, прижимают матери к груди детей,
волокут за собой узлы по стылой дороге. В повозках везут раненых, те
стонут тихо, а лица у них серые от боли и страха.
долго стоял на обочине дороги и глядел, как жена с детьми, подталкиваемая
со всех сторон беженцами, шла все дальше и дальше - не оборачиваясь, чтобы
не мучить его, Комиссарово, сердце. А сын оборачивался, и ручонкой махал,
и варежку каждый раз снимал - боялся, не увидит отец, не поймет, что это
он так прощается.
громадный "линкольн" комиссара фронта. Вот уж и совсем опустела дорога.
Ухалов жмет на акселератор, мотор натруженно ревет, дорога кружит,
взбираясь на сопку. На самой вершине автомобиль зачихал, зафыркал, из
выхлопной трубы чуфыркнуло синим дымом, сухо выстрелило, словно из пушки
холостым зарядом, и мотор захлебнулся. Ухалов рванул на себя тормоз,
задние колеса повело по льду, машину стало заносить к обрыву. Нет,
вывернул все-таки Ухалов руль, поставил машину поперек дороги, а сам от
баранки не может оторваться, будто приклеился к ней.
угрохать, так в окно стрельнут - и со святыми упокой. Одна теория в
охране-то, Ухалов...
бинокль, смотрит на восток. И видит он бегущую армию - без винтовок,
расхристанную, мужицкую, в страхе. Сколько видно - бегут по дороге люди,
лавиной катят, поди их останови.
через ельник, который хлещет его по лицу, несется вниз, срезая извивы
дороги. Он бежит навстречу отступающей армии.
голоса. Он сейчас ничего вообще не слышит. У него перед глазами
перекошенные страхом солдатские лица.
на него человеческой лавине.
перепуганных людей. Он кричит, но голос его не слышен, потому что
заглушает его хриплое дыхание, шарканье лаптей и сапог по мерзлой дороге -
то однообразное и монотонное молчание, которое иной раз пострашней ора и
визга. Постышев на мгновение останавливается, лавина сминает его,
подхватывает, разворачивает лицом на запад и несет с собой вместе. Это -
как волна в шторм. Ты ощущаешь и силу свою, и ловкость, и умение плыть, а
ничего не можешь поделать, чувствуешь, как тебя сминает, переворачивает и
швыряет, словно щепку.
С огромным трудом, продолжая что-то кричать, он вырывается на обочину. Он
стоит и смотрит на эту молчаливую людскую массу. Лицо его дергается от
гнева. А гнев - от яростной жалости к этим людям, от злобы на себя, от
ненависти к тем, кто так гонит бойцов.
а потом поворачивает дуло на бегущих. От выстрелов ближайшие к комиссару
дрогнули, в лицах их появляется нечто осмысленное, человеческое.
осевшим, длинно кричит комиссар. - Считаю до трех. Раз! Два!
перед замеревшими на мгновение первыми рядами, стоит, широко расставив
ноги.
пять минут здесь появится конница белых - стреляй мне в лоб.
Корнев Павел
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Фазиль Искандер