Чтение 32–й страницы книги ~...Дом стоял на Дрезден-авеню в Пасседене~

должны это знать. Вы многих из них отправили туда, где они находятся и
сейчас.

- Это мой дело. - Он выразительно пожал плечами.

- Я сдержу свое обещание, - сказал я. - Но в случае, если вы
засомневаетесь в этом, не пытайтесь разбираться со мной. Потому что в
своем районе я человек достаточно известный, и если вместо этого кое-кто
разберется с Тони - это будет как раз по части вашего заведения.
Невыгодно.

Палермо рассмеялся.

- Этта хорошо. Тони. Один похороны - по части нашего заведения, а?

Он поднялся с места и протянул мне руку, красивую, сильную, теплую
руку.

В вестибюле Белфонт-Билдинг в едва освещенном лифте на деревянном
стуле неподвижно сидел все тот же реликт с водянистыми глазами, являя
собой свою собственную интерпретацию образа пасынка судьбы.

Я зашел в лифт и сказал: "Шестой".

Лифт затрясся и тяжело пополз вверх. Он остановился на шестом, я
вышел, а старик высунулся из лифта, сплюнулв в урну и сказал ничего не
выражающим голосом:

- Что сегодня?

Я стремительно развернулся всем телом, как манекен на вращающейся
платформе, и тупо уставился на него.

- На вас сегодня серый костюм, - сказал он.

- Серый, - сказал я. - Да.

- Хорошо смотрится. Синий, что был на вас вчера, мне тоже понравился.

- Продолжайте, - сказал я, - выкладывайте все.

- Вы поднялись на восьмой. Дважды. Во второй раз поздно вечером.
Обратно вы спустились с шестого. Вскоре после этого примчались ребята в
голубом.

- Кто-нибудь из них сейчас наверху?

Он помотал головой.

- Я ничего не сказал им.

- Почему?

- Почему не сказал? А пошли они к черту. Вы разговаривали со мной
вежливо. Чертовски мало людей так ведет себя. Я знаю, что вы не имеете
никакого отношения к этому убийству.

- Вы ошибаетесь, - сказал я. - Глубоко ошибаетесь.

Я вытащил визитку и дал ему. Он выудил из кармана очки в
металлической оправе, водрузил на нос и, держа карточку на расстоянии фута
от глаз, углубился в чтение. Шевеля губами он медленно прочитал ее,
посмотрел на меня поверх очков и вернул мне визитку со словами:

- Пусть она останется у вас. Я могу уронить ее по рассеянности.
Должно быть, жизнь у вас очень интересная?

- И да, и нет. Как вас зовут?

- Грэнди. Зовите меня просто Поп. Кто его убил?

- Не знаю. Вы не замечали, кто-нибудь поднимался или спускался на
днях - кто-нибудь, кто не вписывается в это окружение, или просто
незнакомый вам человек?

- Я мало что замечаю, - сказал он. - Просто мне случилось заметить
вас.

- Высокая блондинка или высокий стройный мужчина лет тридцати пяти с
бачками?

- Нет.

- А подняться и спуститься можно только вашим лифтом?

Он покивал древней головой.

- Если только не пользоваться пожарной лестницей. Она выходит в
переулок, дверь всегда заперта на засов. Но за лифтом есть лестница на
второй эжтаж. А оттуда можно пройти к пожарной лестнице.

Я кивнул.

- Мистер Грэнди, не пригодятся ли вам пять долларов - не как подкуп,
ни в коем случае, но как знак искреннего уважения от искреннего друга?

- Сынок, да я могу просадить пять долларов так, что у Эйба Линкольна
с усов пот потечет струями.

Я дал ему банкноту. Перед тем как отдать, я посмотрел на нее. Все в
порядке. Линкольн на пяти.

Он тщательно свернул банкноту и засунул глубоко в карман.

- Это очень любезно с вашей стороны. Надеюсь, вы не думаете, что я
напрашивался на это?

Я отрицательно покачал головой и пошел по коридору, снова читая
надписи на дверях: "Д-р Е.Дж.Бласкович, хиромант-практик"; "Далтон и Рис,
машинописные работы"; "Л.Придвью, бухгалтер". Четыре двери без табличек.
Компания по пересылке семян почтой. Еще две двери без табличек.
Х.Р.Тиджер, зубное протезирование. Расположена в той же части коридора,
что и офис Морнингстара, двумя этажами ниже. Но планировка помещений была
иной. Дверь у Тиджера была одностворчатая, и расстояние до следующей двери
было значительно больше.

Ручка не поворачивалась. Я постучал. Ответа не было. Я постучал
сильнее - тот же результат. Я вернулся к лифту. Он все еще стоял на месте.
Поп Грэнди смотрел на меня так, как если бы видел впервые.

- Знаете что-нибудь о Х.Р.Тиджере? - спросил я.

Он задумался.

- Плотный, пожилой, нерядшиво одетый, ногти грязные - как у меня.
Пожалуй, сегодня я его не видел.

- Как считаете, комендант пустит меня в его офис?

- Прелюбопытный тип, этот комендант. Я бы не советовал к нему
обращаться.

Старик медленно повернул голову и посмотрел вверх на стену лифта. Над
его головой болтался ключ на большом металлическом кольце. Отмычка. Поп
Грэнди медленно вернул голову в нормальное положение, встал со стула и
сказал:

- А теперь я, пожалуй, схожу в сортир.

И он пошел. Когда дверь за ним закрылась, я снял ключ со стенки лифта
и вернулся к офису Х.Р.Тиджера. Отпер дверь и вошел.

Я очутился в маленькой темной прихожей, на обстановку которой ушли,
вероятно, все доходы хозяина. Там было два кресла, курительный столик из
магазина уцененных товаров, приобретенный в сельской лавке торшер,
покрытый пятнами деревянный стол с несколькими старыми журналами на нем.
За моей спиной щелкнул замок, и прихожая погрузилась во мрак, лишь сквозь
матовое рифленое стекло в двери чуть проникал свет. Я подошел к торшеру,
дернул за цепочку выключателя и прошел к внутренней двери. На ней
значилось: "Х.Р.Тиджер. Посторонним вход воспрещен". Она была незаперта.

За этой дверью находился квадратный кабинет с двумя выходящими на
западную сторону окнами с очень пыльными подоконниками. Занавески были
раздвинуты. В кабинете стояли два грубо сработанных деревянных стула,
вращающееся кресло и приземистый стол, на котором не было ничего, кроме
старого пресс-папье, дешевой подставки для ручек и круглой стеклянной
пепельницы с пеплом от сигар. В ящиках стола валялись какие-то пыльные
бумажки, несколько скрепок, аптечные резинки, перышки, грязные промокашки,
четыре непогашенные двухцентовые марки, конверты и формы для счетов.

Мусорная корзина была полна хлама, на исследование которого я
потратил почти десять минут. По истечении этого времени я знал следующее:
Х.Р.Тиджер был зубным техником, выполняющим в своей лаборатории заказы для
нескольких не особо процветающих дантистов того типа, чьи грязные
кабинетики располагаются на вторых этажах над магазинами и лавками в
дешевых домах без лифтов; дантистов, которым не хватает ни квалификации,
ни оборудования, чтобы заниматься подготовкой стоматологических материалов
собственноручно, и которые предпочитают давать заказы людям, столь же
несостоятельным, как и они сами, нежели отсылать эти заказы в большие,
великолепно оборудованные лаборатории, где им ничего не дадут в кредит.

Я нашел одну важную вещь - домашний адрес Тиджера: 1354В,
Тоберман-стрит. На старом счете за газ.

Я запихал мусор обратно в корзину, выпрямился и прошел к деревянной
двери с табличкой "Лаборатория". На двери висел новый автоматический
замок, отмычка к нему не подходила. Я выключил в прихожей свет и вышел.

Я вызвал лифт и, когда он поднялся, прокрался бочком за стул Попа
Грэнди, пряча ключ за спиной, и повесил его на место. Ключ звякнул о
стенку. Грэнди ухмыльнулся.

- Он смылся, - сказал я. - Должно быть, прошлой ночью. Наверное,
много чего стащил с собой. Стол почти пуст.

Поп Грэнди кивнул:

- Два саквояжа. Я бы, правда, и не заметил. Многие носят саквояжи. Я
решил, что он отправился развозить заказы.

- Какие такие заказы? - спросил я.

- А такие: зубы вставные, которые не подходят ни к одной пасти, -
сказал Поп Грэнди. - Для таких старых дурней, как я.

- Вы бы не заметили, - сказал я, пока он возился с раздвижными
решетками, - вы бы не заметили, какого цвета глаз у пролетающей в
пятидесяти футах колибри?

Старик ухмыльнулся.

- Что он сделал?

- Пойду к нему домой и выясню. Скорей всего, он предпринял
путешествие в никуда.

- Я бы поменялся с ним местами, - сказал Поп Грэнди. - Даже если он
всего-навсего дернул во Фриско и там попал за решетку, я бы с
удовольствием поменялся с ним местами.