Петрункевич, хоть столбовой и земель имеет побольше нас с вами...
московской гимназии Высоцкого - и не кому-нибудь, а камергеру, полному
генералу Александру Александровичу Евреинову: "Я согласен с князем
Евгением Трубецким, что лучше б распустить Думу и не собирать, ибо она
картонная декорация в руках Петра Аркадьевича, где происходят разные
бюрократически-репрессивные эксперименты над жизнью русского народа. Я не
требую моментального, волшебного возрождения России, но я скорблю, что ни
Столыпин, ни Дума не желают сделать и шага по пути реформ".
именами, к Евреинову государь благоволит...
Владимир Александрович... Я собрал досье на самого Петра Аркадьевича, ждал
того часа, когда эта моя работа окажется угодной людям одной со мною идеи
- служения самодержавию до последней капли крови.
перед Дедюлиным.
вам тогда станет ясно изначалие Петра Аркадьевича, без этого - не понять
вам его затаенную суть...
столько как премьер России, сколько как личность, были его отец и старший
брат.
лиц из правящего лагеря, дворян и придворных (такие досье были чрезвычайно
секретными)
Курлов, к вящему своему удивлению, натолкнулся на фамилию своего
непосредственного руководителя.
но Дмитрии Столыпине.
попал в круг лиц, связанных с надзорным наблюдением за дворянином Львом
Толстым; поскольку тот был в родстве с Фетом, таким же, как и Толстой,
литератором, а не только землевладельцем, поскольку за всеми выступлениями
Фета п р и г л я д ы в а л и, а переписку перлюстрировали, в поле зрения
секретной службы появилась не только статья Фета по аграрному вопросу, но
и отклик на нее молодого приват-доцента философии Дмитрия Аркадьевича
Столыпина.
наставника будущего царя, которого иначе как "серым кардиналом" или же
"Савонаролой" в прогрессивных дворянских кругах не называли.
что задирать всемогущего реакционера никак нельзя, начал свою статью с
расшаркиваний и пиететов, все, как и положено, только б усыпить цензора, а
потом з а с а д и л такие пассажи, что сразу же открыл свое истинное лицо.
наделавших нам столько хлопот, тем не менее не можем не радоваться
повороту к независимой национальной политике, на которую указывали нам
истинные патриоты. Конечно, благоразумие пользуется чужими историческими
уроками; но нельзя же себе ставить мушку на здоровую спину только на том
основании, что сосед страдает хронической болью в пояснице. Мы никак не
можем себе объяснить, чего так боится наше законодательство и против чего
оно принимает всевозможные меры? Неужели, без шуток, против пролетариата,
на том только основании, что Европа страдает этим недугом? Что такое
пролетарий? Это рабочий, не находящий работы. Где же у нас что-либо
подобное?
самостоятельным землевладельцем. Без этого чувства собственности не
существует никакого экономического побуждения. В поощрение такому
животворному стремлению правительство поспешило устроить крестьянские
банки. Но эта благодетельная мера, к сожалению, парализуется фикцией
крестьянской общины.
общинного начала. Не зарываясь так далеко в историческую глубь, как-то
странно говорить об общинных или иных правах народа, за которым закон в
течение 250 лет никаких личных и имущественных прав не признавал. Итак,
оставалось бы сказать: да, мы выдумали общину, невзирая на ее
неестественность и несправедливость, в интересах фиска, подражая в этом
случае приемам прежних владельцев, не желавших или не могущих входить в
справедливое распределение оброков со своих крестьян.
Убийственный для земледелия передел участков за водку. Окончательное
попрание авторитета семейства и какую-то оппозиционную солидарность,
доходящую до вооруженного сопротивления властям, не говоря уже о
корпоративном хищничестве. Ничего этого - при отсутствии общин - не
существует.
направление, которое так удачно называет реакционно-анархическим мотивом.
Это направление не только считало все русское безусловно хорошим, но и
сваливало все наши собственные грехи с больной головы на здоровую...
реформы, "во имя равенства и свободы", сокрушили с е м е й н ы й принцип,
которым так крепка была Русь..."
сочинителю слезливых романсов, сунувшемуся не в свое дело, в дерзкий штурм
святая святых духа, которой, по мнению государя, является община с ее
круговой порукой, выступил в поддержку "скрытого либерала" и западника,
позволив себе напечатать следующее:
ней, как они говорят, вполне проявляется солидарность, как принцип высшей
справедливости.
принцип и требовать во имя оного, чтоб одни артели дорабатывали
недоделанное другими артелями, чтоб одни ассоциации отвечали за другие,
чтоб в деревнях крестьяне работали, как они говорят, на чужих, то есть
чтоб одни семьи отвечали и платили недоимки за другие, то это будет
искусственное правило, а не естественное право.
но круговая порука существовала во Франции, во время малолетства Людовика
поселян, королеве Анне: "Представлю Вашему Величеству крайность страданий
народа... Еще если бы, уплативши падающую на него часть налога, человек
считался свободным от всяких обязательств! Но сельское общество связано
круговою порукой!"
мелкое крестьянское владение имеет недостатки, о коих можно иметь все
нужные сведения, так как оно весьма распространено на Западе. Недостатки
эти там признаны, и, во избежание крайнего дробления, многих государствах
поставлены минимумы для деления земель.
порядки имеют в основании мнение, что в них кроется причина этой бедности.
Пока не будут приведены иные, более веские причины, это мнение должно
считаться справедливым".
можно было уяснить себе истинный смысл этой "драки под одеялом". Казалось,
всего-навсего абстрактный разговор, что лучше для России: община или
семья, аренда. Однако же политики того времени видели в этом споре схватку
двух непримиримых точек зрения - тиранической, дремучей, д е р ж а в н о й
(на которой стояли "общинники"
р е ш и л и общиною) и буржуазной, западной; выразителем последней и
заявлял себя Столыпин, манипулируя при этом Огюстом Контом, который - при
том, что француз, - нападал на идеи Французской революции.
наука во времена темного царства была тем главным врагом, который, по
мысли с ф е р, угрожал привычному укладу, подталкивал к действию, в то
время как принцип надежного удержания власти в условиях бесправного
абсолютизма подтверждается устойчивым с т а р ы м; всякое новое - чревато
неизвестностью, а что она в себе несет, поди разберись. Естественно, что
сдержать науку, то есть мысль, может лишь государственная репрессия,
возведенная в степень национальной политики.
себя в некоем вакууме; его не бросили в каземат, как Чернышевского, не
гнали в почетную ссылку, как Салтыкова-Щедрина, не мучили штрафами, как
Некрасова, не отправляли под гласный надзор полиции, как столбовых дворян
Бобринских (речь, понятно, сейчас не идет о непримиримых противниках
державного абсолютизма, как Халтурин и Засулич, Плеханов и Ленин,
Люксембург и Дзержинский, Каменев, Камо, Бухарин, Бауман и Бабушкин);
однако Дмитрий Аркадьевич Столыпин не мог не заметить, что его статьи с
большим скрежетом проходят сквозь цензуру и публикуются о значительными
купюрами; курс его лекций откладывается из года в год; знакомые при
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Сертаков Виталий
Конан-Дойль Артур
Суворов Виктор