- все странное. То люди приезжают какие-то, то аристократы... со
странностями. А однажды вообще какие-то приехали - в балахонах таких,
лица капюшонами закрыты и выли ночью так - у-у-у, у-у-у...
- никто не видел, даже кучера, а уж они-то всех почти видят. Давно это
было, года три, пожалуй.
раз мимо их комнаты проходила, это там, справа было, на пятом этаже,
знаете? Кто же так молится, скажите мне?
посижу еще...
дверь. Да уж. Ужасно много странностей, слишком много для одного
человека. Впрочем, одного ли? Эйно Лоттвиц, Иллари, а Монфор?
всю дорогу не выходившая у меня из головы, - уверен, буть Эйно трезвее,
он сдержался бы: но он был пьян, и - "Значит, они здесь все-таки
были..." Кто - они? На чью, в самом деле, голову можно было напялить
этот вытянутый, яйцеобразный шлем, изготовленный из непонятного,
невиданного материала? Не дерева, не железа, да еще и теплого на ощупь?
принялся одеваться к ужину.
очень худым стариком с длинными седыми буклями, которые он тщательно
зачесывал назад и смазывал помадой. Но носу у него красовалось пенсне.
Пока разносчики заканчивали сервировку стола, они с Эйно неторопливо
прохаживались по залу. Я коротко представился; старик бросил на меня
ленивый взгляд, пробурчал что-то и отвернулся. Вслед за мной появилась и
Ута в обтягивающих кожаных штанах и широкой мужской сорочке с тремя
воротниками. Гость обозрел ее с оживленной сальностью старого ловеласа и
даже снизошел до какого-то комплимента, на что девушка сморщила нос и
поспешила за стол.
крольчатины и неторопливо углубился в вино, ожидая, когда подадут
десерт. Иллари и Ута, сидевшие на дальнем конце стола, перебрасывались
короткими, ничего не значащими фразами, Эйно разговаривал со своим
гостем о каких-то финансовых махинациях. Слуга разжег камин, и наконец
подали сладкое.
Однако же и кое-кто из старых магнатов терпит некоторые, как я понимаю,
неудобства...
засунул руку в карман вечернего кафтана, - так, чепуха, но она, кажется,
стоит немалых денег. Извольте глянуть - вам ничего не напоминает это
изделие?
щитом на груди. Посреди щита посверкивал огромный брильянт. Старик
осторожно взял драгоценность, поправил на носу пенсне и повернулся к
свету ближайшей лампы.
сказать, что эта безделушка - из рода Лэраас?
старшей ветви Лэраасов.
на стол и повернулся к князю.
ничего общего с сокровищницей Лэраасов. Ни старшей, ни младшей ветви.
Да, стиль воспроизведен весьма точно, но, дорогой князь, я должен вас
разочаровать: это новодел. Улыбка мигом слетела с лица Эйно.
словах. Безусловно, это новодел. Но странно не это, - старик снова взял
сокола в руки и еще раз всмотрелся в его крылья, так, словно рассчитывал
разглядеть там сакральные истины, - странно то, что это не пайка и не
резьба по отливке. Это литье. Я не представляю себе, кто мог изготовить
такую тонкую форму и каким образом можно было добиться такой точности
литья. Но это именно литье, уверяю вас - литье без последующей
обработки. А, вот еще - щит... у меня такое ощущение, что он был впаян в
грудь сокола прямо там, в форме. Как? Не спрашивайте меня. И обработка
бриллианта довольно оригинальная, хотя, конечно, выполнена со вкусом.
Единственное, что приходит мне на ум, - это какая-то столичная работа.
Там, особенно при дворе Их Величеств, сейчас происходит немало всяких
чудес. Возможно, кто-то из придворных мастеров решил развлечься и
опробовать новые способы, подражая известному стилю дома Лэраас...
смехом:
Хотя и здесь, конечно, можно ошибаться. Если хотите, я проведу анализ.
Такая вещь, вне зависимости от ее принадлежности к тому или иному дому,
стоит очень дорого. Я надеюсь, ваши ставки в игре были не слишком
велики?
можно считать, что она обошлась мне почти даром.
ужином - в конце концов, окончательно измучившись, я накинул на плечи
халат и прошел в кабинет, где все еще тлели угли камина. Свет моей лампы
отразился в толстых.стеклах книжных полок. Я протянул руку почти наугад
- и вытащил какой-то богословский трактат в потертом кожаном переплете.
Я не слишком разбирался в пеллийском богословии, даже не понимая разницы
между "предержателями" и "вседержителями", - просто повторял услышанные
от Эйно выражения, поминая их по всякому удобному поводу. В кармане
халата была трубка и кисет. Усевшись в глубокое кресло, я не торопясь
набил ее зельем, раскурил и протянул руку к тяжеловесному тому, что
лежал передо мной. Пальцы сами раскрыли его где-то посередине.
вымощена дорога к познанию, равно как и к покаянию; и у каждого путь
свой, и нет здесь двух схожих промеж себя".
а потом резко встал и дернул за шнур колокольчика, вызывая кого-нибудь
из слуг. Минуту спустя ко мне прибежал молодой парень в наспех
застегнутом кафтане.
***
пристани. На берег были перекинуты сходни, и по ним, согнутые под
тяжестью мешков, ползли черные от пыли фигурки матросов. Эйно собирался
принять на борт столько топлива, сколько позволял объем угольных ям.
Никто не знал, какие шторма, мели и проливы ждут нас в далеких западных
морях, поэтому барк до отказа грузили не только углем, но и
продовольствием, водой и боеприпасами. С одного из оружейных заводов уже
пришли полторы сотни ящиков с разнокалиберными снарядами, а также
картузы и особые бочонки с порохом для бортовой дульнозарядной
артиллерии.
чертежниками: перед ним стояла задача проложить курс в неведомых водах,
которые не посещал ни один пеллийский корабль, за исключением эскадры
адмирала Дерица. Перт вместе с механиками ковырялись в машинном
отделении, еще раз протягивая все узлы и механизмы. Мы должны были
отплыть буквально со дня на день.
погрузкой. Никакой работы для меня пока не было, поэтому мне не
оставалось ничего другого, кроме как шататься по городу или же сидеть
здесь, разглядывая сверху наш великолепный корабль. О, он был
действительно великолепен - громадный, просто подавляющий сознание своей
закованной в металл мощью. Его корпус, выступавший из воды аж на сорок
локтей, был весь, от кормовой надстройки до носового тарана-шпирона,
заново покрыт матово-серой краской, позволявшей кораблю сливаться с
горизонтом и достаточно долго оставаться невидимым для противника,
особенно в туман или ненастье.
склону холма шустро карабкается какой-то мальчишка.
Иллари, он там, внизу, ждет вас!
росшего поодаль деревца свою кобылку, взгромоздился в седло и поехал в
объезд, по более пологому склону. Мне не очень нравилась перспектива
свернуть себе шею, спускаясь напрямик.
огромном черном жеребце, разговаривал о чем-то со старшиной докеров,
Шломо Вульф
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Мацумото Сэйте
Шилова Юлия
Громыко Ольга