Чтение 33–й страницы книги ~Машина различий~

месте я вел бы себя точно так же. Но он прогнал сегодня ваш номер,
начальник, и получил стопку распечаток дюймов этак в девять. У вас
разговорчивые друзья, мистер Мэллори.

- Вот как? - натянуто улыбнулся Мэллори. - Любопытное, должно быть,
чтение. И я бы не прочь взглянуть...

- Пожалуй, эти сведения и впрямь могут попасть в неположенные руки, -
согласился мальчик. - Но кто-нибудь может вылететь за это с работы, если его
застукают.

- А вам нравится ваша работа, мистер Тобиас?

- Маловато платят. А газовый свет портит глаза. Но есть тут и свои
преимущества. - Он пожал плечами, толкнул дверь и прошел в комнату, три
стены которой сплошь состояли из стеллажей картотечных шкафов, а четвертой
не было вовсе, ее заменяла перегородка из рифленого стекла.

Сквозь стекло смутно проглядывал необъятных размеров зал, уставленный
вычислительными машинами; на какое-то мгновение Мэллори показалось, что
стены здесь покрыты зеркалами, как в модном дансинге. Это походило на
какую-то ярмарочную иллюзию, на обман зрения - исполинские, совершенно
одинаковые механизмы из тысяч тускло поблескивающих латунных шестеренок,
нечто вроде хронометров, но только размером с поставленный на попа
железнодорожный вагон, каждый - на отдельном амортизирующем фундаменте.
Высота помещения была футов тридцать; по выбеленному потолку бежали десятки
и десятки приводных ремней. Машины поменьше приводились в действие
массивными маховиками, укрепленными на толстых чугунных стойках. Одетые в
белое клакеры, расхаживавшие по безупречно чистым проходам, казались рядом
со своими машинами карликами; белые шапочки, полностью скрывавшие волосы, и
белые марлевые повязки на лице придавали им сходство с хирургами.

- Весь день напролет таращиться в маленькие дырочки. - Тобиас глядел на
все эти чудеса техники с полным безразличием. - И чтобы никаких ошибок!
Влупи не по той клавише, вот тебе и превратишь священника в поджигателя.
Скольким несчастным сукиным детям исковеркали жизнь таким вот образом...

Его слова почти терялись за ровным пощелкиванием, доносившимся из
машинного зала.

Двое посетителей библиотеки, серьезные, респектабельного вида мужчины,
склонились над большим квадратным альбомом, раскрытым на цветной литографии.

- Садитесь, пожалуйста, - сказал Тобиас.

Мэллори сел к столу во вращающееся кресло на резиновых колесиках, а тем
временем Тобиас отправился на поиски нужного файла. Буквально через
несколько секунд он расположился напротив Мэллори и начал перебирать
карточки, время от времени прерываясь, чтобы ткнуть указательным пальцем в
небольшую коробочку с воском. В конечном итоге на стол легли две перфокарты.

- Это ваши запросы, сэр?

- Я заполнял обычные анкеты. Но вы ведь храните вс" в машинном формате,
так ведь?

- Ну так что, КК принял запросы. - Тобиас вглядывался в карты. - Но нам
пришлось переправить их в ?Криминальную антропометрию?. Эта карта уже была в
работе - они провели предварительный отбор. Подождите, я сейчас. - Он принес
чистый, со сменными листами клакерский справочник и сравнил одну из
перфокарт с какими-то образцами. - А вы уверены, сэр, что заполнили все
пункты анкеты?

- Вроде да, - ушел от прямого ответа Мэллори.

- Рост подозреваемого... - бормотал мальчишка, - размеры... Длина и
ширина левого уха... левая ступня... левое предплечье... левый
указательный...

- Я написал, как помню, - сказал Мэллори. - А почему тут все про левую
сторону?

- Менее подвержена воздействию физического труда, - рассеянно ответил
Тобиас. - Возраст, цвет кожи, волос, глаз. Шрамы, родимые пятна... ага, вот.
Уродства.

- У него была шишка на лбу, ближе к виску, - сказал Мэллори.

- Фронтальная плагиоцефалия, - объяснил мальчик, сверившись по своему
справочнику. - Редкость, вот почему я так удивился. Но это должно
пригодиться.

В ?Криминальной антропометрии? они там все сдвинулись на черепах. - Он
закинул перфокарты в прорезь и дернул шнурок; послышался отдельный звон
колокольчика. Через пару секунд за перфокартами пришел один из клакеров.

- А что теперь? - поинтересовался Мэллори.

- Будем ждать, пока их прогонят.

- И долго это?

- Как правило, раза в два дольше, чем ожидаешь. - Тобиас откинулся на
спинку стула. - Даже если ты удвоишь свою оценку. Что-то вроде закона
природы.

Мэллори кивнул. Если задержки нельзя избежать, ее можно использовать.

- Давно вы здесь работаете, мистер Тобиас?

- Не настолько, чтобы крыша съехала. Мэллори улыбнулся.

- Думаете, я шучу? - хмуро бросил Тобиас.

- Почему же вы работаете в этой организации, если так ее ненавидите?

- Ее все ненавидят, у кого есть хоть капля здравого смысла, - ответил
Тобиас. - Ну да, тут все прекрасно, если работать на верхних этажах, быть
большой шишкой. - Он ткнул пальцем в потолок. - А кто такой я? В основном
здесь такие и работают, маленькие люди. Мы нужны им десятками, сотнями. Мы
приходим и уходим. Два, ну три года такой работы - и привет. Глаза
испорчены, нервы сорваны. А что? Точно. Таращиться целый день на эти
дырочки, так это у кого хочешь крыша съедет, вместе с карнизом. - Тобиас
сунул руки в карманы фартука. - А ведь наверняка, сэр, вы тут глядите на
нас, на всякую мелочь в этих вот белых балахонах, и думаете про себя, что мы
и внутри все одинаковые. Но это не так, сэр, совсем не так. Понимаете, в
Британии совсем мало людей, умеющих прилично читать, писать и считать, здесь
же без этого никак. А большинство тех, кто это умеет, находят гораздо лучшую
работу, если не лень поискать. Так что Бюро достаются самые... ну...
неуравновешенные. - Томас саркастически улыбнулся. - Иногда сюда берут даже
женщин. Вязальщиц, потерявших работу из-за этих новых машин. Их нанимают
считывать и пробивать карточки. Они же аккуратные, привыкли к мелкой работе,
так что им в самый раз.

- Весьма странная политика, - заметил Мэллори.

- Давление обстоятельств, - пояснил Тобиас. - В нашем деле всегда так. Вы
когда-нибудь работали на правительство Ее Величества, мистер Мэллори?

- В некотором роде, - пожал плечами Мэллори.

Он работал на Комиссию по свободной торговле Королевского общества. Он
поверил их патриотической болтовне, их обещаниям закулисного влияния, а они
высосали из него все, что можно, и отпустили на все четыре стороны -
выкручивайся как умеешь. Личная встреча с главой комиссии лордом Гальтоном
<Гальтон, Фрэнсис (1822-1911) - английский исследователь, психолог и
антрополог, кузен Дарвина. Основатель евгеники, выступал за повышение
рождаемости у людей с лучшими умственными и физическими способностями и за
понижение - с худшими. (В настоящее время евгенику как науку полагают в
серьезной степени скомпрометированной - и отнюдь не только ?большевистским и
нацистским экспериментом?; принято считать, что врожденные способности могут
значительно изменяться под влиянием социальных факторов и образования.) В
области криминологии Гальтон предлагал использовать для опознания
преступников составной портрет и отпечатки пальцев. Увлекался статистикой, в
течение 34 лет занимался совершенствованием норм и средств измерения; одна
из его ранних статей была посвящена статистическому анализу эффективности
молитвы. В 1909 г. удостоен рыцарского титула>, теплое рукопожатие,
?глубочайшее сожаление?, что не может быть и речи об ?открытом признании его
доблестной службы...? Вот и все. И ни клочка подписанной бумаги.

- А какая это была работа? - заинтересовался Тобиас.

- Вы видели когда-нибудь так называемого сухопутного левиафана?

- В музее, - кивнул Тобиас. - Его еще называли бронтозаврусом, такой
слон-рептилия. У него зубы на конце хобота. Деревья ел.

- Смышленый вы парень, Тобиас.

- Так, значит, вы - левиафанный Мэллори! - восхищенно выдохнул Тобиас. -
Знаменитый ученый!

Зазвонил колокольчик. Тобиас сорвался с места и подхватил с лотка
широкую, сложенную гармошкой бумажную ленту.

- Отлично, сэр. Уже разобрались. Я же сразу сказал, что эта история с
черепом поможет. - Тобиас развернул перед Мэллори ленту.

Это была подборка машинных портретов. Темноволосые англичане с внешностью
висельников. Машинная печать, выполненная маленькими черными квадратиками,
слегка искажала лица; казалось, что у всех этих людей темная пена на губах и
грязь в уголках глаз. Выглядели они родными братьями - некий странный подвид
рода человеческого, подвид ушлых и ни во что не верящих. Портреты были
безымянными, под ними стояли только гражданские индексы.

- Вот уж не думал, что их будет так много, - поразился Мэллори.

- Было бы меньше, имей мы более точные антропометрические параметры, -
сказал Тобиас. - Но вы не торопитесь, сэр, посмотрите внимательнее. Или ваш
жулик здесь, или его вообще нет в архиве.

Мэллори всматривался в хмурые лица пронумерованных бандитов;
деформированные черепа придавали им особо отталкивающий вид. Он отчетливо
помнил лицо жучка. Помнил, как оно перекосилось от бешенства, помнил
кровавую слюну на сломанных зубах. Это зрелище навсегда врезалось ему в
память, врезалось так же ярко, как схожие с костяшками пальцев позвонки,
торчавшие из серого вайомингского сланца. Как тот долгий момент озарения,
когда Мэллори заглянул в сердцевину тусклых каменных глыб и прозрел
непреходящее сияние своего триумфа, свою грядущую славу. Точно так же тогда,
на ипподроме, он видел в лице жучка смертельный вызов, способный переиначить
всю его жизнь.

Но ни одно из этих ошалелых, угрюмых лиц никого ему не напоминало.

- А возможно такое, что этого человека у вас нет?

- Возможно, если на него нет уголовного досье, - сказал Тобиас. - Мы
можем прогнать эту карту по полной программе, но на это уйдут недели