Чтение 33–й страницы книги ~Приют охотника~

хлынули слуги со свечами, напитками и музыкантами.

Вблизи царь оказался не менее яркой личностью. Он пожал мне руку,
поздравил, пожаловал перстень со своего пальца и отпустил несколько шуток
насчет найма меня в качестве царского референта.

Царица также не уступала ему в обаянии - впрочем, она была бы такой,
утоми я всех своим рассказом до бесчувствия.

Князь Огнеястреб холодно поблагодарил меня и на глазах у всех передал
мне туго набитый золотом кошель. При этом он не удержался от ехидного
замечания относительно моих источников информации, более точных, чем его
собственные архивы, и предложил, чтобы кто-нибудь из его архивариусов
побеседовал со мною утром. Я не стал говорить, что с одним из его
архивариусов уже знаком и что этот парень такое вытворяет по ночам... -
общаясь с царями, поневоле усваиваешь такт.

Вслед за этим меня отпустили, как какого-нибудь заурядного лютниста.

Что ж, бывает.

Обыкновенно я расстраиваю такие попытки, продолжая разговор до тех пор,
пока благородные дворяне не забывают о том, что я не их круга, но в этот
вечер мне не терпелось доползти до своей комнаты. Честно заработав свой
ночлег, я рухнул в постель со вздохом облегчения, сменившимся криком боли.
Острый предмет под простыней, на который я приземлился, оказался
бриллиантом размером с хорошую клубнику.

Теперь я знал, по чьему наущению меня пригласили выступать перед
венценосными особами Верлии. Крав был тут ни при чем, господа! Царь
наверняка советовался со своим собственным богом. Наверняка это Верл
воспользовалась возможностью отблагодарить меня за услугу, оказанную ей
много лет назад. Мое мастерство неплохо вознаграждалось и раньше, но
никогда не получал я гонорара, сравнимого с этим алмазом. Это была
воистину царская награда, да и божественная тоже.

Я больше никогда не видел безымянного придворного и не разговаривал
больше ни с кем из царской семьи. Когда я проснулся, их кортеж уже тянулся
по дороге, возвращаясь в Утом.

Разговоров об архивах или архивариусах тоже больше не возникало.
Честнодоблесть проводил меня до ворот замка. Он предлагал мне коня, но я
отказался. На некоторое время я был сыт верховой ездой по горло.

Кто была та счастливая дама? Кто проскользнул обратно на веранду
одновременно с возвращением царя? Ага! То, что я сказитель, не означает
еще, что я сплетник. Это было давно и далеко отсюда. Открыть ее имя здесь
и сейчас не принесло бы никому вреда, но, если бы я и захотел, я не смог
бы этого сделать. Она была одна из фрейлин царевны, и я не обратил на нее
особого внимания, когда наблюдал за царской четой за обедом. Меня не
представили ей позже. Я не мог спросить ее имени в присутствии царя. Вряд
ли она отличалась замечательной красотой; скорее, очарованием юности.
Должен признаться, я испытал некоторое разочарование от того, что царь
преследует одну из подруг собственной дочери, однако он обладал репутацией
бабника, и его люди спускали это ему с рук. В конце концов, добрые цари
встречаются не так уж часто.

Жаль, что я не успел познакомиться с Высокочестью получше. Он пал от
руки убийцы всего через две недели после описанных мною событий. Царица
Мореяшма правила страной как регент до совершеннолетия царевича
Быстроклинка.

18. ЧЕТВЕРТЫЙ ПРИГОВОР

- Ты кончил? - прорычал купец.

- Я кончил этот рассказ, ваша честь. Если хотите, у меня в запасе еще
много...

- Трепло! Брехун несчастный! Мы зря тратили на тебя время!

- Но мне казалось, для того-то все и придумали? Убить время долгой
зимней ночью...

- Заткнись! - бросил солдат. Он казался не менее рассерженным, чем
бургомистр, и значительно более опасным. - Ты обещал рассказать нам что-то
важное, а угостил очередной небылицей. Во-первых, со смерти Высокочести
прошло уже полсотни лет.

- Не совсем! - запротестовал я. - Сорок пять или сорок шесть.

- Молчать! - Он сжал рукоять меча. - А сорок пять лет назад тебя еще не
было и в помине.

- Изложение от первого лица...

- Цыц! Ты лжец, повторяющий древние слухи и сплетни.

Я огляделся и не увидел ни одного сочувственного лица. Даже Гвилл
смотрел на меня мрачно, стараясь не заснуть от своего пива. Фриц плотоядно
скалил зубы.

- Где же твои доказательства, майстер Омар? - произнесла актриса. -
Покажи нам этот замечательный алмаз!

- Увы, майне даме, его давно уже нет. Я таскал его с собой несколько
месяцев, так и не зная, что с ним делать. Потом, наверное, потерял, или
одна из моих подружек пошарила по моим карманам, пока я спал.

- Даже если то, что ты нарассказал тут, правда, - буркнул купец, - это
ничего не меняет. Высокочесть не представляет собой для нас никакого
интереса. Нам нужен его правнук или правнучка - ребенок Звездоискателя,
сына Быстроклинка.

Фриц встал и потянулся.

- Мне надо выйти за дровами. Не вынести ли заодно и мусор?

Снова все взгляды обратились к капитану Тигру. Тот пожал плечами.

- Почему бы и нет? Как говорила ее светлость несколько минут назад,
самое время свершиться правосудию. Мы достаточно долго терпели этого
бродягу.

Фриц тронулся с места... Я открыл рот...

- Оставьте его, - произнес негромкий, скрипучий голос.

Все повернулись к старухе. Она смотрела в огонь, совершенно поглощенная
этим занятием.

- Сударыня? - осторожно переспросил солдат. Впрочем, не он один казался
удивленным этой внезапной сменой настроений.

- Оставьте его, - тихо повторила она, не оглядываясь. - В его словах,
возможно, есть правда.

- Но это невозможно, сударыня! Я могу допустить, что он был в Верлии
подростком лет двадцать назад, но сорок пять... - Неосторожная фраза. На
его месте я не стал бы напоминать ей, что мое зрение лучше, чем ее.

На мгновение все в помещении затаили дыхание.

Она вздохнула, так и не отрывая взгляда от угольев.

- Я помню Высокочесть, и он был такой, каким описал его майстер Омар.
Несомненно, история приукрашена, и все же эти сказители довольно точно
передают их друг другу, и я осмелюсь сказать, что подобное событие имело
место. Оставьте его.

Тигр пожал плечами и отпустил меч.

Гвилл вздохнул с облегчением.

- Если нам надо сделать выбор между рассказами майстера Тиккенпфайффера
и майстера Омара, мне кажется, в последней больше профессионального
блеска... - Он прервался, чтобы чихнуть, но продолжать не стал.

Никто не обратил на эти слова никакого внимания.

Фриц зарычал, как голодный лев, по ошибке прыгнувший на колючий куст. В
ярости шагнул он к двери, где напялил меховую доху, похоже, сшитую из шкур
нескольких медведей. В комнату на мгновение ворвался ветер, пошевеливший
мох на полу, потом тяжелая дверь со стуком захлопнулась.

- Розалинда, детка, - произнесла старуха, обращаясь к камину. - Мне
кажется, настало время рассказать этим людям, кто ты.

Девушка сжалась, как бы пытаясь сделаться незаметной.

- Д-да, с-сударыня. - Она в страхе огляделась по сторонам, ища
спасения, - ни дать ни взять заяц, загнанный сворой борзых.

- Почему бы тебе не сходить за ларцом? - Старуха так и не оглянулась ни
разу.

- Д-да, суд-дарыня! - Девушка встала и поспешила вверх по лестнице.

Фрида вскочила и схватила меня за плечо.

- Иди за мной! Быстро!

Она забежала за стойку, схватив на ходу фонарь, и исчезла на кухне. Я
удивленно встал и последовал за ней, путаясь в штанинах Фрицева костюма.

Кухня оказалась меньше, чем я ожидал. Почти все место в ней занимали
большой стол, колода для разделки туш и большая чугунная плита, в данную
минуту остывшая. Слабый запах свежего хлеба сохранился в ней, наверное, со
вчерашнего дня. Должно быть, Фриц, входя сюда, бился лбом о многочисленные
окорока, медные кастрюли и сетки с луком, свисавшие с балок. Среди них
болтались три ощипанные куриные тушки. Две стены были целиком заняты
полками, на которых выстроились ряды банок, глиняных горшков и сыров, зато
посреди стены, противоположной плите, красовалось окно. Фрида сражалась с
щеколдами на ставне.

Я взял ее за руку - моя рука запуталась в рукаве - и отвел ее в
сторону.

- Дорогая, - мягко произнес я. - Нам совершенно не обязательно
любоваться пейзажем. Все равно в такой темноте он не так хорош.

- Кретин! - выпалила она, выдергивая руку. - Он ведь убьет тебя!

- Многие рассчитывали на это, и ни одному пока не удалось. - Она была
почти одного со мной роста, но не совсем. Я улыбнулся, глядя ей в глаза -
полные страха, сердитые голубые глаза. Да, такими глазами можно любоваться
часами.

- Он ведь не шутит, Омар! Он любил это чудовище. Ты оставил его в
дураках. Он все это время мечтал отомстить тебе! Я видела, как он
разделывал людей на котлеты за куда меньшее. А потом бросит тебя в сугроб
и оставит умирать, точно тебе говорю!

- Тогда подари мне хоть один бесценный поцелуй, любовь моя, чтобы я мог