Чтение 33–й страницы книги ~Психолавка~

- Как это? Указывалось открытым текстом?

- Нет. Возможно, это говорилось на другой странице. Так ведь обычно и
бывает с обрывками исторических документов.

- Но, разумеется, там не говорилось ни слова о том, что именно станется с
самим менялой?

- Ты прав.

Я неторопливо потянулся и привлек ее к себе.

- Ну и что нам теперь делать?

- Ждать, наблюдать и постараться по мере сил защитить его, - сказала
Глория. - Жаль, что я так мало о тебе знаю! - В ответ я поцеловал ее.

Через некоторое время, когда она лежала, распростертая, на спине, а я
смотрел ей в лицо, мне вдруг вспомнилось одно стихотворение, написанное мною
в далекой юности. Я стал читать вслух:

И не похожа ты ни на кого другого...

Когда тебя перед собою вижу, то никого вокруг не замечаю.

Близки мы, нет меж нами места ни для цветов, ни для закатов, ни для луны,
что в воду заглянула, ни для чужих нескромных взоров.

Твой запах, вкус, твои прикосновенья ни с чем в душе моей сравненья не
находят, когда жар тела твоего мое испепеляет тело и слышу песнь я, что без
звуков льется.

Мы разные с тобою... Но какие б солнца, луны, цветы, и воды, и глаза
чужие нас ни окружали, ключом к любви - загадке вечной с тобой, мой друг, мы
будем оба.

Глория изумленно уставилась на меня и промолвила:

- Никогда раньше не слышала английского перевода этих стихов!

- Какого перевода? Это же мои стихи!

- Это знаменитый образец любовной лирики восьмого тысячелетия
пангалактической эры! Ты никак не мог написать ее, дорогой.

- А по-моему, все-таки написал.

- Даже если бы ты там в это время и оказался, все равно такое тебе не под
силу. Охотники не пишут лирических стихов!

Я покачал головой и улыбнулся.

- Кто знает? - сказал я. - Я, например, в этом совсем не уверен. А теперь
поцелуй меня, Глория.

Много часов спустя в нашу дверь кто-то начал осторожно царапаться. Я
встал и отпер ее.

Передо мной стоял Адам в костюме для отдыха и с улыбкой на лице.

- Альф, - сказал он, - не мог бы ты нас выпустить? Оденься, пожалуйста,
спустись вниз и включи на минутку Рубильник, а мы выйдем. Мы с Пранди хотим
отправиться куда-нибудь подальше. Ненадолго. Выпустишь нас, а потом можешь
снова выключить Рубильник и продолжать спать.

- О чем разговор! - бодро сказал я, подбирая с пола штаны, встряхивая их
и пытаясь с ходу впрыгнуть в обе штанины сразу. Это мой любимый трюк. Если
честно, зрители у меня при его исполнении бывали крайне редко.

Адам внимательно следил за моими телодвижениями. Потом мы некоторое время
смотрели друг на друга.

- Весьма впечатляет, - сказал он. - Никогда раньше не видел, чтобы так
штаны надевали!

- А на тот вопрос, что таится у тебя в глазах, я сразу отвечу ?нет?, -
быстро сказал я. - Это умение не продается! Я слишком много времени
потратил, чтобы научиться выполнять этот трюк, - тогда как должен был бы
вовсю грызть гранит науки!

Затем я спустился с ним вниз, поздоровался с Пранди и спросил:

- Э-э, а как долго вы планируете отсутствовать? Я, собственно, к чему
клоню? Ты ведь небось хочешь, чтобы лавка все это время была открыта?

- Ну разумеется! - ответил Адам. - И тебе, черт побери, придется все-таки
включить Рубильник и выйти в поток времени - хотя бы для того, чтобы вернуть
нас назад. Впрочем, ты уже научился прекрасно вести клиентов. А весь
психообмен может проделать Няня. Она могла бы даже научить самым простым
операциям тебя. Тебе это только на пользу пойдет. - Он посмотрел на Пранди.
- Возможно, нас не будет несколько дней. Может быть, даже неделю. Или
что-нибудь около того...

Пранди согласно кивнула. Она смотрела только в сторону двери. Я включил
Рубильник, и они вышли на крыльцо. Денек был солнечный.

Когда я снова нырнул в постель, Глория спросила:

- Что там за суета?

- Они хотели выйти - чтобы несколько дней побыть вдвоем, отдохнуть... Она
зевнула:

- Как всегда.

- Между прочим, он выразил надежду, что за лавкой присмотрим мы... А ты,
по его мнению, могла бы продолжить мое обучение и позаниматься со мной
непосредственно в Дыре.

- Хорошая мысль, - сказала она, привлекая меня к себе. - Нет проблем.

"Интересно, что ей такое снилось?? - подумал я. На подушке виднелись
зеленые потеки яда, да и лицо ее тоже было им перепачкано. Хотя, должно
быть, яд в этом отношении похож на оливки: сперва противно, а потом вполне
может даже понравиться.

В последующие дни дел было невпроворот. Как обычно, большей частью
рутинных; но попадались среди них и весьма интересные случаи. Те, что до сих
пор сохранились в моей памяти. Например: Человек с невидимым придатком.
Женщина, которая была чересчур язвительной. Человек, способный передавать
настроение по радио, Телепортер поневоле, Дама убийственной (в буквальном
смысле!) внешности. Человек, который видел все сны вверх тормашками,
Девушка, которая украла синие сумерки. Семеро музвахианов-близнецов с
необычной пространственной ориентацией, Рудворвиец, отличавшийся
чрезвычайной учтивостью, знаменитый Любовник с планеты Перидип, Цветы
вендетты и Вежливый Авгур...

И все же каждый день и вне зависимости от того, кто был на этот раз нашим
клиентом - потрясающий Рудворвиец или та клептоманка, кравшая синее, - я
удалялся в туалет и минут пять практиковался в мини-телепортации. В итоге я
уже вполне научился управлять этим умением, что было очень удобно, хотя
фокус с улыбкой у меня пока не получался. Впрочем, это могло и подождать.

Все вообще шло очень неплохо. Глория действительно позволила мне немножко
поработать с оборудованием, и вскоре я понял, что сложная и непривычная
работа в меняльной лавке мне начинает даже нравиться. Однако в тот день,
когда в гостиной вновь появился граф Калиостро, сопровождаемый явственным
запахом серы, Глория, к сожалению, была у себя наверху и совершенно
недоступна. Так что помочь мне было некому. Калиостро дружески похлопал меня
по плечу, потрепал по руке, однако глядел как бы мимо меня.

- Бонжур, месье. Как у вас дела? Дома ли месье Мазер? Дома ли наш мэтр? -
вежливо спросил он.

- Боюсь, что вы с ним разминулись, граф. Но, может быть, я могу вам
чем-то помочь?

- А скоро ли он вернется?

- Я не могу вам с точностью сказать, когда именно... У него. - .э-э-э...
небольшие личные проблемы.

- Ah, c?est domage! Жаль, жаль! Впрочем, возможно, вы тоже можете меня
обслужить? - Граф посмотрел на меня внимательнее. - Как, кстати,
продвигается наш проект?

- Прекрасно! - заверил я его. - Уже собрана большая часть составляющих.

Подавляющая часть, я бы сказал. А кое-что, по словам Адама, уже припасено
у него в кладовых. Не думаю, что ему потребуется много времени, чтобы
собрать их все и вложить в вашего Иддроида. Калиостро поморщился.

- Son mot, - сказал он. - Это, безусловно, месье Мазер так его назвал! И
это название мне не слишком-то нравится.

- Почему же?

- По Фрейду. ?Ид? - это символ фрейдистского понятия ?идея?, понятия
психокосмического, в котором первичная сексуальная энергия либидо -
проявляется как дикая и необузданная сила и правит разумом...

- Я знаю, - сказал я. - Я читал Фрейда. А что вам, собственно, в этом
термине не нравится?

- Психология Фрейда имеет своей отправной точкой прежде всего психику
людей молодых, все еще находящихся в процессе самоопределения в области
секса, у которых гормоны еще не успокоились. А ведь определить их реальные
силы можно лишь после того, как химические процессы в их организмах войдут в
нормальную колею, согласуясь с жизненным опытом.

- Юнг? - спросил я. - Для более зрелых? ?Индивидуация личностности? и все
такое? Ваше Коллективное Бессознательное - тоже, между прочим, термин Юнга.
Кстати, Адам и эту составляющую нашел! Выменял у одного межзвездного
охотника за головами. На расстоянии примерно миллиона лет отсюда - в далеком
будущем.

- Oui? Ax, до чего наш мэтр предприимчив!

- Да уж.

- Mais nоn... я совсем не Юнга имел в виду. Скорее Адлера (Альфред Адлер
(1870-1937)- австрийский врач-психиатр и психолог. Активный участник кружка
З.Фрейда в Вене. После разрыва с Фрейдом основатель собственной школы) так
стремление к самоутверждению?

- К самоутверждению? Oui. Стремление доминировать, командовать, быть le
premier, первым, главным. Быть боссом! Вот куда устремляется вся психическая
энергия после того, как сексуальные устремления юности удовлетворены.

- Вероятно, у каждого психолога есть свой достойный ?соперник? совершенно
противоположных взглядов? - предположил я.

Калиостро засмеялся:

- Non, поп! Посмотрите вокруг, месье Альф! Загляните в себя! Вся жизнь -
это борьба устремлений. Каждый, tout le monde, хочет быть божеством! Вопрос
лишь в том, насколько большое королевство мы способны себе построить, как
высоко можем взлететь.

- Так, значит, вам термин ?Иддроид? не нравится? Как же, в таком случае,
вы хотели бы назвать его?

- Доминоид, - сказал он. Я кивнул: