зятю самого герцога Анжуйского воздавать дворянской дружбой простому
судейскому за оказанную им, но оплаченную услугу!
только покойный Ришелье, кардинал Мазарини да молчавший об этом Пьер
Ферма.
математике, заложив основы таких ее областей, как аналитическая геометрия,
теория алгебраических чисел и теория вероятностей.
и добрейшего дядюшку Жоржа, на руках было уже пятеро детей. Поскольку у
Пьера Ферма больше не встречалось таких ослепительных дел и
вознаграждений, как дело Рауля де Лейе, и он добивался справедливости для
небогатых людей, ей все труднее было сводить концы с концами, а Пьер,
человек непрактичный, продолжал отдавать свое бесценное время таким
неоплачиваемым занятиям, как математика или та же поэзия. Сонеты, которые
когда-то восхищали мать пятерых детей, не могли бы их прокормить! Где-то в
душе Луиза жалела, что из-за щепетильности мужа она так и не стала
графиней де Лейе! Но что делать!
Нидерландах, но с каждым годом ощущал все больший гнет гонений всех
ополчившихся на него церквей.
теснила границы Нидерландов, Испания угрожала Франции, не говоря уж о
такой исконной, многовековой вражде, как англо-французская.
поднимать голову буржуа, грозя властью денег. Но по-прежнему самым
благородным (и прибыльным!) делом была война с ее высшей военной доблестью
- родоначальником знатности и богатства.
Блез и Этьен Паскали, Торричелли, Гюйгенс, Мерсенн и многие другие, без
которых не было бы ее последующего развития во всем мире.
переплете под подушку, не читала своих тайных записей закадычным подругам,
не вздыхала и не проливала слез над стихами, а вот теперь... теперь мне
захотелось записать все, что чувствую, о чем думаю после двадцати пяти лет
замужества.
Нет! Не драгоценный перстень, где "щурится камень кошачьим глазком", не
ожерелье самоцветов, которым я однажды любовалась в лавке у ювелира,
испанского еврея, не серьги, светящиеся, как звезды, не цыганские
браслеты, гремящие при каждом движении руки, хотя (чего скрывать!) мечтала
обо всем этом! Он подарил мне поездку в Швейцарию! И я завела эту
тетрадку, отправляясь в путь.
пришлось оставить вместо себя за хозяйку Сюзанну. В ее двадцать лет ей
полезно почувствовать себя хоть на некоторое время старшей в доме, а не
обращаться по всякому пустяку к матери, которая должна все делать, обо
всем помнить, все знать!
Эдит. Именно этой трехлетней крошки будет мне не хватать в далекой и
прекрасной Швейцарии!
забавный, трехлетний возраст мои дети!
двадцать четыре года уже бакалавр, но так же непрактичен, как и отец,
избрав своей деятельностью науку и поэзию, которые еще никого не кормили
досыта.
мечтающая о замужестве, нуждаясь и в приданом. Только продажа нашего
городского дома может помочь нам внести за Самуэля его долю в какое-нибудь
дело в Париже, чтобы он смог заниматься наукой и поэзией, оставив кое-что
и для Сюзанны.
забавной девчушки с колечками золотистых волос превратилась в неуклюжего,
неоперившегося гусенка с длинной тонкой шеей, но который еще станет
лебедем! И в ней, судя по ее отношению к маленькой сестренке, зреет
будущая заботливая мать не в пример слишком занятой собой, холодной
Сюзанне.
толстенького увальня превратился в десятилетнего шалопая и бездельника,
рвущего панталоны на всех деревьях сада, доставшегося нам в наследство от
его деда Франсуа, которого он никогда не видел.
детьми, вороватыми слугами и нерасторопным, рассеянным мужем, равнодушным
к домашним делам, витающим в своих никому не нужных формулах или стихах,
уместных лишь в давно прошедшей юности.
страшусь признаться себе в том, что все, что прежде привлекало меня в
Пьере, теперь начинает раздражать в нем, и он порой кажется мне
неудачником. Ведь всего только один раз выпало ему на долю счастье, и
обязан он этим прежде всего моему отцу, который настоял в парламенте, где
с ним считались, чтобы Пьеру поручили дело по обвинению гугенота графа
Рауля де Лейе в преднамеренном убийстве католика маркиза де Вуазье. Только
прозорливость отца могла предугадать, какое сказочное вознаграждение
получит Пьер, спасши от позорной казни графа Рауля.
безнаказанным!" Что ж! Аристократы действительно охотно забывают тех, кому
обязаны. Со времени женитьбы графа Рауля на Генриэтте, этой прижитой
герцогом на стороне дочери, а потом после кончины старого графа Эдмона де
Лейе его возвращенный Пьером к жизни сын ни разу не пригласил к себе в
замок своего названого друга, который даже мог считаться его братом, как
того желал старый граф, ни разу не пригласил его вместе с женой, принесшей
в суд спасительное для него письмо аббата Мерсенна!
равно мы с Пьером отказались бы от "такой чести", хотя бы потому, что жене
советника парламента нечего было надеть для такого светского приема, нет
драгоценностей, чтобы украсить свой наряд.
чтобы полнее почувствовать в этой свежей горной стране необыкновенную
чистоту воздуха, чтобы острее любоваться поражающими воображение
пейзажами, отдохновеннее наслаждаться предоставленным в пансионе, где мы
остановились, комфортом. В нашей с Пьером комнате есть даже рукомойник с
вделанным в мрамор зеркалом, пуховые перины на широкой кровати под
балдахином, покойные кресла на белых, гнутых, отделанных золотом ножках.
Услужливые горничные в кружевных наколках стараются угадать каждое
желание! И никаких забот по дому!.. Все есть, как в сказке!..
из разных стран, и аристократы.
альпенштоками и переброшенными через плечи мотками веревок, вышедшими
следом за сухопарым и равнодушным проводником, чтобы отправиться в горы.
без всякой выгоды для себя станут карабкаться на скалы, срываться с них,
подвергаться опасностям снежного обвала, и все лишь ради того, чтобы
почувствовать себя на головокружительной высоте. Поистине для того, чтобы
решиться на это безрассудство, нужно ощутить головокружение и потерять
голову еще внизу! Не могу понять этих людей, а Пьер одобрительно кивал им,
незнакомым, провожая в опасный путь.
ними по заросшей травами колее.
горный склон и снежную вершину.
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Орловский Гай Юлий
Конан-Дойль Артур
Доценко Виктор
Фазиль Искандер