сам Злабориб. В глубине души он стыдился этого, но уродовать себя на
потеху черни он никогда бы не стал.
потом третий. По крайней мере эти двигались быстро. Некоторые деревни
старались тянуть время.
наверняка церемония завершится его смертью. Когда последний воин принесет
присягу, ему придется прочитать эту проклятую речь, лежащую перед ним.
Если он не сделает этого, джоалийцы будут знать, что он ослушался прямого
приказания своей королевы, и не будут доверять ему как офицеру. Значит,
они не помогут ему.
город. Остальные-то шагали в доспехах или ехали верхом на моа вроде его
красавчика брата Тариона. Только военачальник оказался раздетым до
набедренной повязки, не скрывавшей его широкого таза, узких плеч и
лишенной волос и ритуальных шрамов груди. Царица пошла на все, чтобы
показать своим джоалийским гостям - ее старший сын не пользуется
поддержкой народа.
всего. Тарион ни капельки не заботился о своем народе. Тарион не отличил
бы сонета от застольной песни. В отличие от Злабориба его совершенно не
интересовало развитие нагианской культуры и проблемы просвещения
пребывающего в варварстве народа. Джоалийцы не доверяли Тариону, что с их
стороны было довольно мудро, но теперь-то уж им придется. Тарион завоюет
славу победителя. Злаборибу, даже если его и не убьют сегодня, придется
скрываться во дворце, и все будут уверены, что он струсил. Он не считал
себя особенно храбрым человеком, но, будь у него такая возможность, он
пошел бы на войну. Какая несправедливость!
скорее всего вообще будет для него последним. Эти окровавленные варвары не
стерпят подобного оскорбления. Сотня копий блеснет на солнце, и кровь
Злабориба смешается на ступенях с их кровью. Сотня? Их здесь около тысячи,
а ведь ему хватит и одного.
загара крестьянина. Его нежная кожа обгорала на солнце. Интересно, какое
наказание предписывают древние ритуалы военачальнику, упавшему в обморок
во время церемонии?
называлась эта, Рареби или Тойд'лби? На мгновение Злабориба охватила
паника. Потом он решил, что это была все-таки Рареби, и выкликнул
Тойд'лби. Никто его не поправил.
потрепанный жизнью мужчина. Возможно, вдовец. Произнося слова присяги, он
смотрел на Злабориба с нескрываемым подозрением.
Он не видел пути к спасению. Если он не подчинится приказу и не откажется
от командования, его арестуют и казнят как мятежника. Если откажется,
воины взбунтуются и используют его в качестве мишени для метания копий. А
если случится чудо и они этого не сделают, то уж Тарион-то постарается,
чтобы он не оставался помехой на его пути к трону. И ни один нагианец, ни
один джоалиец пальцем не шевельнет, чтобы спасти его.
ему нереальной.
накопил достаточно слюны, чтобы говорить.
взгляд. Отряд из Соналби не шел к алтарю бесформенной толпой, как все
остальные. Они маршировали строем по четыре - ровные ряды, словно зубья
гребней. Все ноги двигались в лад, словно где-то играл невидимый оркестр.
Даже джоалийская пехота и та ходит хуже.
Ни одно копье не шелохнулось. Короткая команда - копья выпрямились
вертикально, затем их древки ударили о землю. Кто-то в дальнем конце храма
одобрительно крикнул, и на него зашикали.
военному делу по-настоящему. Имеющегося опыта достаточно, утверждал он,
чтобы понять: это пустая трата времени. Должно быть, они там, в Соналби,
нашли какого-нибудь старика ветерана из тех, кто служил в Джоалийской
армии и усвоил основы строевой подготовки. Он, поди, и обучил свою шайку.
виднелось только три отметины доблести. Одна была совсем свежей; скорее
всего он получил ее, когда его избрали командиром отряда, но даже две
другие были еще багровыми - вряд ли им больше двух месяцев. Когда он
остановился, Злабориб с удивлением увидел, что глаза его ярко-синего
цвета, синее даже краски на лице, - Злаборибу никогда еще не приходилось
видеть таких глаз в сочетании с такими темными волосами.
спокойном взгляде что-то такое, что окончательно поразило Злабориба. Он не
знал, что это. Он никогда раньше не встречался с таким. Что-то важное,
очень важное.
облегчения.
своих доспехов. Он произносил слова присяги громко и отчетливо, словно
вкладывал в них душу. Он говорил с легким незнакомым акцентом.
колебаний, словно не замечая, что делает, он натер рану солью, и все это
время этот спокойный взгляд синих глаз, казалось, о чем-то спрашивал
принца.
месте. И снова он посмотрел на Злабориба так, словно хотел сказать что-то.
Кто он, этот загадочный юноша? Что за послание пытается он передать ему?
Казалось, он подбадривает его, словно знает о чудовищном положении, в
котором оказался принц. Нет, это невозможно!
внимание на него.
богиней и военачальником, которому оставалось находиться на этом посту
всего несколько минут. Но на этот раз имелось одно любопытное отличие. Они
не смотрели на богиню. Они смотрели на своего вожака, а он на них, и
каждый раз Злабориб замечал на его лице странную легкую улыбку ободрения.
Губы его даже не шевелились, но взгляд теплел, и, похоже, каждый человек
из этой сотни получил от этого юного вожака едва заметный сигнал, словно
бы ободрение. "Я сделал это. Не так уж это страшно".
строй.
он смотрел, чуть нахмурившись, куда-то мимо Злабориба, а потом вдруг
улыбнулся.
только голая скала, излучавшая жар. Он повернулся обратно и снова встретил
этот вопросительный взгляд синих глаз. Варварская раскраска мешала понять
выражение лица. Сейчас этот мальчик уйдет и оставит Злабориба в
одиночестве встречать свою несчастную судьбу.
Предложение? Приглашение? Он почти предлагал ему остаться и помочь,
словно...
Злабориба затряслись колени. Помня о сказочной акустике храма, он чуть
слышно прошептал:
принялся ждать, глядя на Злабориба. И снова по толпе пронесся удивленный
гул.
значит, она хочет посмотреть на его отречение - и на его смерть. Власть
всегда значила для нее больше, чем нелюбимый сын. Злабориб родился как
плод брака, лишенного любви, брака по расчету. По любви был рожден Тарион.
напряженном ожидании стоял Каммамен Полководец. Взглянув на строй
кавалерии в противоположном углу храма, он разглядел и Тариона - слишком
далеко, чтобы видеть его кровожадную улыбку, но ее легко можно было себе
представить.
Флинт Эрик
Круз Андрей
Шилова Юлия
Гуревич Георгий
Орлов Алекс
Володихин Дмитрий