Чтение 33–й страницы книги ~Долгие сумерки Земли~

Он сделал шаг вперед. Движения его были странными, как будто его
нервная система одновременно подчинялась двум враждебным центрам. Она
подняла нож, но он не обратил на него никакого внимания. На Яттмур
смотрели мутные, словно подернутые пеленой, глаза.

Яттмур не выдержала.

Бросив нож, она развернулась и, прижимая малыша к себе, выбежала из
пещеры.

Природа встретила ее раскатами грома и блеском молний, одна из которых
ударила в нить огромной паутины траверсера, свисавшей с облаков. Паутина
загорелась, но дождь быстро потушил пламя. Яттмур бежала к пещере тамми,
боясь оглянуться.

И только добежав до входа в нее, женщина почувствовала неуверенность.
Но останавливаться было поздно. Увидев девушку, тамми и горцы поднялись ей
навстречу.

23

Грэн опустился на колени у выхода из пещеры. Он совершенно не
воспринимал окружающий мир. В его сознании все перевернулось. Перед собой
он видел лишь стену, усеянную множеством ячеек, и от этого похожую на
пчелиные соты. И хотя у него было сто рук, он никак не мог оттолкнуть эту
стену от себя; руки вязли в липкой массе, движения замедлялись.

Стена уже нависала над его головой, закрывая от него окружающий мир. И
в этой стене имелся только один проем. Присмотревшись, далеко-далеко он
увидел маленькие фигурки. И различил очертания Яттмур, которая стояла на
коленях, протягивая к нему руки, и плакала, потому что он не мог подойти к
ней. Еще он увидел тамми. И... Лили-йо - лидера его старой группы. А еще
он увидел себя.

И вдруг мираж исчез. Беспомощно Грэн привалился к стене, и ячейки,
усеивавшие стену, начали лопаться, выделяя ядовитую жидкость. Потом
появились рты - жадные и коричневые, послышалось какое-то звучание. Звуки
обрушились на него; он уже слышал громкий голос морэла, который раздавался
повсюду. Сначала из-за страшного шума в голове Грэн не мог ничего
разобрать. И только позже до него начал доходить смысл того, о чем говорил
морэл. Грэн закричал; но грибок говорил спокойно, и в его голосе
присутствовала даже какая-то жалость. Грэн взял себя в руки и прислушался
к словам грибка.

"В зарослях Номансланда - там, где живут мне подобные, такие, как ты, -
не обитали. Мы жили за счет простейших растительных тварей. Они
существовали без мозга; их мозгом являлись мы. С тобой все сталось
по-другому. Я слишком долго копался в твоем разуме. И видел так много
удивившего меня, что очень быстро забыл, зачем я здесь. Ты поймал меня,
Грэн, точно так же, как я поймал тебя.

Тем не менее настало время, и я вспомнил, кто я такой. Я использовал
твою жизнь, чтобы иметь возможность существовать самому. Это мое
предназначение. Другого пути у меня нет.

Я достиг критической точки, потому что я созрел".

- Я не понимаю, - сказал Грэн.

"Я должен принять решение. Скоро мне придется разделиться; это -
принцип моего воспроизведения, и данный процесс мне не подвластен. Я мог
бы остаться здесь, в надежде, что мое потомство сумеет каким-либо образом
выжить на этой голой горе, на льду, под дождем и снегом. Или... Я мог бы
перейти на нового, свежего хозяина".

- Не на моего ребенка.

"Почему бы и нет? Ларэн для меня единственный выбор. Он молод и свеж;
контролировать его будет намного проще, чем тебя.

Конечно, он еще слаб, но Яттмур и ты вы оба будете присматривать за
ним, пока он не сможет позаботиться о себе сам".

- Если это означает, что он позаботится и о тебе, тогда - ни за что.

Не успел Грэн закончить фразу, как получил удар, нанесенный прямо в
мозг. Удар, который отшвырнул его в сторону. И Грэн упал, корчась от боли.

"Вы с Яттмур ни при каких обстоятельствах не бросите малыша. Ты ведь
знаешь это, и я могу прочесть это в твоих мыслях. Тебе известно также, что
при первой же возможности вы постараетесь покинуть эти жалкие склоны и
уйти на плодородные, освещенные солнцем земли. Это входит и в мои планы.
Время не ждет, человек; я должен действовать в соответствии со своим
предназначением.

Я знаю каждую клеточку твоего организма, и мне жаль тебя, ибо я
чувствую, как тебе больно. Но сейчас это ничего не значит для меня, потому
что ты противишься моей воле. Мне нужен надежный и, желательно, безмозглый
хозяин, который быстро поведет меня обратно в мир солнца, где я смогу
оставить семена. Это - лучший вариант для моего потомства, не так ли?"

- Я умираю, - простонал Грэн.

- Еще нет, - продребезжал морэл.

Яттмур сидела в пещере у тамми и дремала. Зловоние, множество голосов,
шум дождя снаружи, - все это притупило ее ощущения. Рядом с ней, на куче
сухих листьев, спал Ларэн. Тамми накормили Яттмур лезэрфэзером,
приготовленным на костре, который местами почти уже обуглился. Даже Ларэн
пожевал кусочек мяса.

Когда она появилась у входа в пещеру, не зная, как быть ей дальше,
тамми встретили ее словами:

- Заходи, красивая женщина! Иди от дождя, который падает с неба, к нам.
У нас тепло и сухо.

- А кто эти, которое с вами? - она с тревогой посмотрела на горцев. При
виде Яттмур они начали улыбаться и подпрыгивать.

При ближайшем рассмотрении они оказались огромными: где-то на голову
выше людей. Их широкие плечи покрывал густой мех. Когда Яттмур вошла, они
встали за спиною у тамми и смотрели на нее, потом начали окружать ее,
скаля зубы и переговариваясь на каком-то подобии языка.

Таких страшных лиц Яттмур еще не видела никогда. У горцев были
выступающие вперед челюсти, низко нависавшие над глазами брови, а в целом
- лицо больше походило на рыло животного. Довершали портрет редкие желтые
бороды и уши - словно куски сырого мяса, слегка заросшие волосами.
Двигались горцы быстро, и, казалось, их лица ни на секунду не оставались
неподвижными: длинные острые желтые зубы появлялись и исчезали за серыми
губами каждый раз, когда их обладатели задавали вопросы.

- Ты живешь здесь? На Большом Склоне ты живешь? С тамми, с тамми
живешь? Вы живете вместе на Большом, Большом Склоне?

Самый большой из горцев выпалил эту тираду, прыгая, перед ней и дико
гримасничая. Он обладал настолько низким и гортанным голосом, а сами слова
произносил так быстро, что Яттмур с большим трудом поняла его.

- Ты, ты, - да, живешь ты на Большом, Большом Склоне?

- Да, я живу на этой горе, - сказала она, взяв себя в руки. - А где
живете вы? И кто вы?

Вместо ответа он так широко распахнул глаза, что Яттмур увидела красные
хрящи. Затем он плотно закрыл их и засмеялся высоким клокочущим смехом.

- Эти меховые люди - боги, хорошие боги, красивая женщина, - объяснили
ей тамми.

Они были возбуждены и отталкивали друг друга, чтобы первыми излить ей
свои души.

- Эти меховые люди зовутся меховыми. Это - наши боги, потому что они
специально пришли на Большой Склон, чтобы стать богами для маленьких
добрых тамми.

- Они - боги! Боги! Большие страшные боги, красивая женщина. У них есть
хвосты!

Это последнее предположение скорее напоминало крик победителя. Все
одиннадцать завизжали и начали скакать по пещере. Действительно, у меховых
людей имелись хвосты, торчащие под необычным углом. Тамми изо всех сил
старались поймать и поцеловать их.

Пораженная увиденным, Яттмур отшатнулась, а Ларэн, который смотрел на
все это широко раскрытыми глазами, испуганно, на пределе голосовых связок,
закричал. Танцующие тут же передразнили его, усиливая плач ребенка своими
воплями и криками.

И вдруг один из пробегавших мимо горцев выхватил Ларэна у нее из рук.
Яттмур вскрикнула, но малыш был уже далеко. Он молчал, а его маленькое
красное личико выражало крайнее удивление. Меховые создания перебрасывали
Ларэна из рук в руки так, что малыш в любой момент мог упасть на пол или
удариться головой о свод пещеры. При этом горцы очень громко и лающе
смеялись.

Взбешенная Яттмур бросилась на первого попавшегося ей горца и,
вцепившись в его густой белый мех, почувствовала, как напряглись его
мышцы. Он развернулся и вскинул руку, воткнул два пальца в нос Яттмур,
сильно толкнув ее при этом.

Боль ослепила ее. Отшатнувшись, она закрыла лицо руками, но, потеряв
равновесие, свалилась на землю. В следующее мгновение горец бросился на
нее. За ним последовали остальные.

Это-то и спасло Яттмур. Меховые начали драться между собой и совсем
забыли про нее. Она отползла в сторону и подобрала Ларэна, который, с
неизменившимся выражением крайнего удивления на лице, целый и невредимый,
лежал на земле. Всхлипывая, Яттмур прижала ребенка к груди. Он сразу же
начал плакать. Яттмур в страхе оглянулась, но тут же успокоилась, увидев
что горцы уже забыли о ней, прекратили драку и приготовились жарить на
огне птицу.

- О, не надо, чтобы глаза были мокрыми, красивая женщина, - причитали
тамми, подходя к ней. Они неуклюже похлопывали ее по спине и норовили
погладить по волосам. Яттмур тревожило то, как свободно, раскованно вели