никакого нападения. Мамуты, встреченные им на пути, просто шарахались от
него в сторону. Уже на другой день он заметил, как изменилось к нему
отношение амазонок. Они его больше не задевали, смотрели ненавидя, но с
уважением. Мамуты тоже старались его не задевать. Одно время он очень
опасался новых ловушек, но их не было.
перестали над его былой эскападой с фамильными мечами. Один Федер подошел
к нему и заметил, словно бы в шутку:
удосужился. Во всяком случае, встретившись с Федором в тот же день по
какому-то пустяку, он ни словом, ни взглядом не показал, что знает об
избиении, попросил только:
лечебный аппарат. Не могли бы вы подлечить на нем пару-тройку моих
"родственниц"? А то садисты тут у меня нашлись, в играх с ними
перестарались.
бесчувственных женских тела были перенесены в распоряжение "второго
врача".
19
нежелательных стычек, пробор между тем подходил к концу. После долгих
месяцев изнурительной гнилостной вони, непременно сопровождающей каждый
пробор, после крови, болотной жижи, кошмарных хищников и паразитов, в
нормально отрегулированной среде не имеющих права на существование,
"затравочная" зона наконец-то приобрела что-то похожее на человеческий
вид. Вокруг защищенной зоны - территории лагеря, - теперь перенаселенной
просто до невозможности (Аугусто привез на Ямайку несколько тысяч
головорезов, появились леса - нечто среднее между северными земными рощами
и полюсными уальскими палиандами. Пространство между стволами заросло
кустарником, в который искусно были вкраплены папоротники - носители
второго, латентного пробора. Животные, заселенные в эту местность,
исправно пищали, завывали, совокуплялись, пожирали друг друга и что есть
мочи отбивались от неисчислимых полчищ "затравочных" насекомых, которые
ускоряли, направляли и корректировали темп их мутации. Насекомые же, в
полном соответствии с проборным планом, уже начали потихоньку завоевывать
окрестности "затравочной" зоны.
куафер почти не требуется и может себе позволить небольшой отдых. Это при
обычном проборе. Как правило, на этой стадии куаферы предаются доступному
в конкретных условиях разврату - отсыпаются, опаиваются наркомузыкой,
ведут длинные, занудные беседы под напиток, выгоняемый из местных трав по
методу некоего Ула Бжздуренко, когда-то в давние годы с позором изгнанного
из куаферства за алкоголизм, и, наконец, устраивают невыносимые по
изобретательности сексуальные игры с имеющимися в зоне доступности
женщинами и даже педерастические оргии, причем почти в открытую.
куаферов через нарко и, в случаях нарконевосприимчивости, через
элементарную мастурбацию, которая в куаферской среде презиралась и потому
практиковалась исключительно втайне. Все остальное было недоступно - ни на
что другое просто не хватало ни сил, ни времени, так как пятая прочистка
из-за сложности самого пробора была такой же, если не более напряженной,
как и прочие стадии.
волновали Аугусто. Он тормошил своих академиков, он часами сидел у
интеллектора, пытаясь разгадать планы Федора, но все впустую. К тому же
интеллектор Аугусто не располагал профессиональной мегабазой проборов. Все
что у него было - это стандартный набор информационных и художественных
стекол, а с таким информационным вооружением к пробору лучше и близко не
подходить. Интеллектор Аугусто предлагал слишком много равновероятных
вариантов, чтобы на каком-нибудь из них можно было остановиться.
сюрприз. Слабость позиции Аугусто заключалась в том, что его собственный
план сюрпризом не являлся - даже ребенок понял бы, что, как только пробор
будет закончен, вся команда Федера и он сам будут немедленно
ликвидированы. Это значило, что главные события должны будут произойти
непосредственно перед приемкой пробора - процедурой, которая неумолимо
приближалась. Аугусто бесился еще и оттого, что интуиция, его хваленая
интуиция, позволявшая ему выжить в ситуациях, в которых выжить практически
невозможно, здесь почему-то отказывала. Наверное, думал Аугусто, виной
всему незнакомая обстановка и непонятные люди. Люди эти были грубы и во
многом походили на его мамутов. Но если мамутов в представлении Аугусто
можно было считать людьми лишь в приблизительной степени, если мамутов он
воспринимал как машины для насилия или для какого-нибудь примитивного
строительства, причем машины всегда крайне разрегулированные и надежные
только тогда, когда им грозит смерть или физическая боль, то в куаферах
его привлекала, буквально завораживала внутренняя устремленность - словно
бы работали они не за деньги, не ради удовольствия (какое уж тут может
быть удовольствие!) и даже не для того, чтобы лишний раз доказать себе,
что ты настоящий мужчина. Ему казалось, что куаферами движет вера в свое
предназначение, некая глобальная идея, подчинившая себе всю их жизнь.
Ощущение миссии, одним словом.
такой панегирик куаферам. - Возможно, это даже хуже, чем пустота ваших
мамутов. По крайней мере, уж точно не лучше. Если ваши мордовороты просто
не стали людьми, то фанатики вроде как бы перестали ими быть, при этом
сохранив опыт, свойственный людям. И потому они намного страшнее. Человек,
переставший быть человеком, куда опаснее того, который человеком не стал.
Я всегда изо всех сил стараюсь, чтобы мои люди ничем таким не заражались.
Кое-что удается, но я не волшебник. Их очень греет мысль о том, что они
спасают человечество. Чертовы идиоты.
Федера и его команду. Иного выхода у него просто не было - Федер не
скрывал, что ему не нравится расстрел полицейских и что перспектива
работать на убийцу его мало радует. Он не скрывал, что работает на Аугусто
исключительно из-под палки и в первый же удобный момент попытается
отомстить. То есть он не говорил "отомстить", но так старательно избегал
этого слова, что не надо было быть детективом, чтобы сделать
соответствующие выводы. Федер был опасен, и всегда останется опасен, пока
жив.
считать своим другом. Благородный Аугусто, интеллигентный прирожденный
убийца, боролся с собой.
того, что она была одной из первых заселяемых планет, подвергшихся
процедуре пробора. Говорят, сейчас это нельзя ни подтвердить, ни
опровергнуть, что именно на Ла-Пломбе появилось это слово - "пробор".
Пробор на Ла-Пломбе оказался неудачным, непродуманным, непрофессиональным,
но что-то, минимально пригодное для жизни людей, он сделал. Из нескольких
тысяч первых поселенцев выжили в первые годы лишь несколько сотен, однако
в конце концов все пришло в относительную норму и в дальнейшем Ла-Пломба
пережила четыре волны переселений, что увеличило число ее обитателей до
ста пятидесяти тысяч человек, которые основали несколько колоний и даже
город, через два десятка лет, правда, опустевший.
существование. Отдаленность от основных трасс лишала пломбиан многих
достижений человеческой цивилизации: скваркохиггс и экстрапространственное
зеркало соседствовали здесь со скотоводчеством, рыболовством и даже в
некоторых колониях рабовладельчеством. Книг на Ла-Пломбе не читали, стекла
смотрели столетней давности - главным образом порнографию.
правонарушениям, больше всего на свете мечтал о том, как вырваться из мира
Ла-Пломбы, засасывающего, усыпляющего, невероятно примитивного, мира, где
драка на дубинах - главное развлечение мужчин. Ему противно было, что отец
его погиб, услушавшись нарко и по своей собственной воле отправившись на
схватку с рыбой-ремнем. Ему отвратительна была мать, плохо соображающая,
невероятно быстро постаревшая и ко всем пристающая с идиотскими
обвинениями. Он хотел другой, интересной жизни. Где угодно, только не на
Ла-Пломбе.
никакого отношения, кроме разве старых фотографий нью-йоркских развалин и
первого марсианского города, он умудрился попасть на Метрополию, осесть
там и даже получить два образования. Он изучал живопись, музыку и
философию, ни в чем из них не преуспел, однако в богемных компаниях сумел
завоевать авторитет. После чего переключился на кражи интеллекторов и в
высшей степени профессиональную расшифровку их второго подсознания. Был
пойман, получил предложение поступить на секретную межгосударственную
службу, естественно, его приняли, но, не выдержав начальственного гнета,
сбежал и в скором времени превратился в одного из криминальных пап.
расплатился со всеми своими обидчиками - обычно он это делал чужими
руками, но пару раз использовал и свои. Личное участие в кровопускании ему
не понравилось, но эффективность такого образа действий он по достоинству
оценил. Далее, через контрабанду, потом наркотики, он свой статус повысил
Шилова Юлия
Грабб Джеф
Посняков Андрей
Каменистый Артем
Емилина Ника
Андреев Николай