невостребованное пространство, и Эск обнаружила, что оттуда удобно наблюдать
за происходящим, глядя на преподавателя в просветы между загнутыми на концах
туфлями учеников. Там ее охватывал бесконечный покой, и бубнящие голоса
лекторов плыли над ней подобно жужжанию слегка обалдевших пчел в огороде,
где росли матушкины травы. Такое впечатление, что здесь вообще не занимались
практической магией, променяв ее на слова. Волшебники, похоже, очень любили
слова.
сотворить хотя бы какое-нибудь простенькое чудо, как вдруг услышала скрип
открываемой двери и топот башмаков по полу. Это само по себе было
удивительно. Эск выучила расписание наизусть и знала, что второкурсники,
которые обычно занимают эту аудиторию, сейчас спустились вместе с Джеофалом
Шустрым в гимнастический зал, чтобы заняться зачатками дематериализации
(изучающим магию ни к чему физические упражнения; гимнастический зал
представляет собой большое, экранированное свинцом и рябиной помещение, в
котором неофиты могут работать над высокой магией, не нанося серьезного
ущерба равновесию Вселенной. Правда, иногда они наносят серьезный ущерб
собственному равновесию. Магия не щадит неуклюжих. Некоторым неловким
студентам везло, и они покидали зал сами; других выносили в бутылках).
волшебники. Довольно высокого ранга, если судить по одеяниям. И Эск не могла
не узнать фигуру, которая походкой разболтанной марионетки поднялась на
помост, натолкнувшись по дороге на кафедру и рассеянно извинившись перед
ней. Это был Саймон. Ни у кого другого не было глаз, похожих на два сырых
яйца, плавающих в теплой воде, и носа, приобретшего от постоянного сморкания
ярко-красный цвет. Для Саймона количество пыльцы в воздухе всегда
приближалось к бесконечности.
ему приличную стрижку и преподать несколько уроков на тему "Как держать себя
в обществе", он станет вполне симпатичным. Эта мысль была необычной, и Эск
отложила ее в сторонку, чтобы обдумать на досуге.
своим записям, и каждый раз, когда он запинался на каком-либо слове, все
волшебники, как один, не в состоянии сдержаться, выкрикивали трудное слово
хором.
на доске у юноши за спиной. Эск достаточно узнала о магии, чтобы понять, что
это потрясающее достижение - Саймон пробыл в Университете всего пару недель,
а большинство студентов не могли освоить основ левитации и к концу второго
курса.
скользил по доске. Даже если не считать заикания, юноша был не лучшим
оратором. Он ронял записи. Постоянно поправлялся. Бекал и мекал. И, по
мнению Эск, нес какую-то чушь. До ее укрытия доносились лишь отдельные
фразы. "Базовая ткань Вселенной" была одной из них. Эск не поняла, что это
значит, если только он не имел в виду джинсовку или, может быть, фланель. А
что такое "изменчивость матрицы возможностей", она даже отдаленно себе не
представляла.
существует, говорил Саймон, а мир существует лишь потому, что люди постоянно
держат в голове его образ. Во Вселенной огромное множество миров, все они
примерно одинаковы и вроде как занимают одно и то же место, но разделены
расстоянием, равным толщине тени, так что всему, что когда-либо может
случиться, есть где случиться.
это, когда убиралась в туалете для старших волшебников. Вернее, это посох
делал вею работу, а Эск тем временем изучала писсуары и с помощью некоторых
полузабытых деталей внешности, подсмотренных дома у братьев, пока те сидели
в жестяной ванне у очага, формулировала свою неофициальную Общую Теорию
сравнительной анатомии. Туалет старших волшебников был магическим местом, с
настоящим водопроводом и необычными плитками. Также, что самое важное, там
стояли два больших серебряных зеркала, расположенных друг напротив друга,
так что, смотрясь в одно из них, человек видел, как его образ повторяется
снова и снова, пока не становится слишком маленьким, чтобы его можно было
разглядеть. Именно там Эск впервые столкнулась с представлением о
бесконечности. Более того, у нее возникло подозрение, что одна из зеркальных
Эск, почти на самой границе видимости, машет ей рукой.)
времени он, похоже, говорил о том, что мир примерно так же реален, как
мыльный пузырь или сон.
останавливаться и объяснять различные символы волшебникам - последние, как
показалось Эск, очень бурно реагировали на некоторые особенно спорные
заявления докладчика. Потом мел снова пускался в путь, блуждая по темной
доске, словно комета, и оставляя за собой хвост пыли.
сумерки, написанные мелом слова все ярче высвечивались на доске. Сама доска
уже казалась не столько темной, сколько не существующей вовсе, - квадратная
дыра, вырезанная из этого мира.
присутствие можно определить только по тому факту, что их здесь нет,
малюсеньких вращающихся шариков абсолютного ничто, которые магия собирает
вместе, чтобы сотворить из них звезды, бабочек, алмазы. Все создано из
пустоты.
истинное восхищение.
нематериальными, как дым, словно содержащаяся внутри них пустота
расширяется, чтобы поглотить то, что определяет их как стены. Скоро не
останется ничего, кроме знакомой холодной, пустой, сверкающей равнины с
далекими выветренными холмами и Тварей, стоящих неподвижно, точно статуи, и
глядящих вниз.
огонька.
увеличении кажется дружелюбной, как у домашнего кролика. У Тварей, что
наблюдали за Саймоном, физиономии добротой не отличались.
в безобидные тени, таящиеся в углах аудитории.
Должно Быть Забавой, решил оживить древние коридоры Университета при помощи
краски. Это не сработало. Во всех вселенных широко известен тот факт, что,
как бы тщательно ни подбирались цвета, институтские интерьеры в конце концов
все равно выглядят либо рвотно-зелеными, либо невыразимо-коричневыми, либо
никотиново-желтыми, либо розовыми, как хирургические перчатки. В результате
некоего не совсем понятного процесса ответного резонанса коридоры,
выкрашенные в вышеупомянутые цвета, всегда чуть-чуть пахнут вареной капустой
- даже если никто и никогда ее поблизости не готовил.
схватила посох и начала прилежно подметать пол. Тут же двери аудиторий
распахнулись, и коридор заполнился студентами. Они обтекали Эск с двух
сторон, как вода обтекает скалу. В течение нескольких минут вокруг нее
царило страшное столпотворение. Затем двери захлопнулись, вдалеке
прозвучали, удаляясь, чьи-то запоздалые шаги, и Эск снова осталась одна.
служанки относились к ней достаточно дружелюбно, но разговаривать с ними
было невозможно. Во всяком случае, о магии.
похоже, являлось ключом к магии волшебников, которая держалась исключительно
на словах. Волшебники, видимо, считали, что имена - это то же самое, что
предметы, и если поменять имя, то поменяется и предмет. По крайней мере,
нечто в этом духе...
значит, среди всех этих слов просто обязаны найтись одно или два, которые
Эск удастся прочитать. Эск закинула посох на плечо и решительно направилась
в кабинет госпожи Герпес.
выступила матушка. Не то чтобы матушка умела превращаться в невидимку,
просто у нее был талант растворяться в окружении, так что ее никто не
замечал.
некоторым удовлетворением демонстрируя Эск большой узел со старой одеждой.
Городские жители вечно беспокоятся о будущем, это все оттого, что они едят
ненатуральную пищу. И что плохого, - добавила матушка, неожиданно осознав,
что ее голос стал плаксивым, - в том, что я занялась предсказаниями?
напомнила Эск. - А еще говорила, что тем, кто предсказывает будущее, должно
быть стыдно. Кроме того, тебе не нужна старая одежда.
Она всю жизнь прожила по стандартам старой одежды и не собиралась
поддаваться иллюзии временного благополучия. - Тебя тут хорошо кормят?
это все слова...