ботинок далеко в лес.
допрашивали. Заставляли без конца повторять одно и то же, и все
твердили, что я должен, должен, должен - ответить, вспомнить, описать,
сообщить. Казалось, действия террористов интересовали их в последнюю
очередь, гораздо важнее была обстановка в Моннуаре с момента схода
лавины и до злополучного рассвета. Это-то из меня и выковыривали, да
так нагло, будто я у Роджа не горнолыжным инструктором работал, а
полицейским осведомителем. Наверное пытались вычислить наводчика - или
хотя бы установить, был ли он. Тоже вариант - уж больно четко и быстро
вышли захватчики на Моннуар. Я отвечал, вспоминал, описывал, все
больше убеждался, что наводчик действительно был, и сам пытался
догадаться - кто? - но результатом моих дедуктивных усилий стало лишь
стремительно нарастающее отупение. Мозги плавились и скукоживались. А
по ним колотили идиотскими вопросами. "Значит, ваш коллега Пьер
фактически весь день пробыл в лесу? Скажите, Поль, какой модели у него
хэнди?" - "Понятия не имею. Старье с маленьким экраном". - "Без
навигационной системы?" - "А для чего ему? В окрестностях Моннуара он
знает каждый бугорок". - "То есть, хэнди у Пьера не сателлитный, вы
уверены?" - "У нас у всех обычные мобильники. Ведь ретранслятор в двух
шагах, прием устойчивый, а высоко в горы забираться просто незачем.
Даже Роджер держал сателлитный телефон на всякий случай, потому что
положено. И не очень умело с ним обращался". - "Почему вы так решили?"
- "Весь день он носил с собой инструкцию. Из одного кармана торчала
антенна, из другого - эта книжечка". - "С чего вы взяли, что это была
инструкция?" - "Я умею читать". - "А у Тони какой хэнди?" - "Ну зачем
Тони сателлит?! Куда ему два телефона?! Да он удавится скорее. Такой
же крохобор, как и все европейцы". - "Простите?.." - "Вот я сейчас
адвоката потребую, он вас так простит, мало не покажется...".
отомстил мне термос за свою безвременную насильственную смерть. И с
головой было плохо, соображать она больше не могла, выработала лимит.
Голове хотелось в гостиницу, куда увезли Крис - уткнуться любимой в
плечо и так лежать, - несчастной, запуганной, распухшей. Бессонной. В
меня разом закачали столько кофе, сколько я принял, наверное, за всю
жизнь. Точнее, мне поминутно совали в руку стакан, а я, дурак,
автоматически отраву прихлебывал. Так что спать не хотелось
совершенно, только кончики пальцев дрожали, сердце отчетливо бухало,
да в сортир я просился каждые десять минут по-маленькому - чистой воды
овердоза. Недаром спортсмены избегают кофеина, слишком много у него
побочных эффектов, совершенно лишних и на стадионе, и на горе. Думаю,
меня нарочно глушили этой пакостью, я ведь от нее еще и злился помимо
всего прочего. В какие-то моменты казалось, что главная моя задача -
не отвечать, а удерживаться от ругани.
Итак, вы положили в карман ракеты и направились к выходу..." - "Я не
брал ракеты специально, они уже лежали, где им следует". - "Почему?" -
"Загляните на сайт Корпуса Спасателей, там есть нормативные документы,
где написано, почему". - "А вы нам так расскажите". - "А может, вам
мой адвокат расскажет?" - "Поль, мы устали повторять, это не допрос,
вы добровольно согласились..." - "Вот я сейчас добровольно соглашусь
на адвоката, и посмотрю, как это вам понравится". - "Хорошо, вы не
брали ракеты специально, а как тогда они попали к вам в карман?" -
"Они там всегда были". - "То есть?" - "У-ух, как же вы мне надоели,
чайники несчастные!" - "Это на каком языке? Между прочим, вы говорите
по-арабски, Поль?" - "Разве в Моннуаре арабы?" - "Там разные люди...
Так вы не ответили". - "Нет, я не знаю ни слова по-арабски". - "Тогда
вернемся к ракетам". - "Вернемся. Куртка инструктора продается уже
заряженной. Я ее купил, надел, и с этого момента ракеты всегда были со
мной. Они лежали в специально для них отведенных гнездах. Левый
верхний наружный карман". - "Да, но когда мы вас нашли, вы были без
куртки". - "Вы меня нашли?! Это я вас нашел!". И так далее.
план-схемой Моннуара, и тогда я отдыхал, рассказывая, куда открывается
какая дверь. Я все порывался спросить - как там? - и ни разу мне не
ответили. Только сыпали градом новые вопросы, и оставалось лишь
надеяться, что с Крис обходятся все-таки помягче. Ежегодно оказываться
в роли допрашиваемого, это и для русского-то много, если он не
настоящий уголовник, а для француза уж точно чересчур. Одна радость -
я точно знал, что ни в чем не виноват, никаким боком, и в особенности
не виноват перед Крис. Увы, Дитрих, глава операции, кажется,
придерживался несколько иного мнения. Я для него был парнем, уже
однажды побывавшим под следствием, а наш с Крис фантастический побег -
всего лишь крайне сомнительной историей, наводящей на всякие
размышления. Я отлично себе представлял, как мы Дитриху подозрительны.
Эта белобрысая немецкая дылда с косой саженью в плечах и отчетливыми
кровавыми мальчиками в глазах, похоже, ни разу в жизни не стояла на
горных лыжах, а училась только одному - ловить нехороших парней. И
больно им делать, больно. Теоретически я против таких дитрихов ничего
не имел. Но честное слово, в компании двоих оперативников, которые мне
уже осточертели со своими вопросами, я себя чувствовал более или менее
комфортно. А вот стоило их шефу оглянуться в нашу сторону - ощущение
безопасности испарялось.
Штатный комплект, согласно описи". - "Какой описи?" - "Которая нашита
изнутри на подкладку". - "В том числе и рация?" - "Хм... А куда ей
деваться... Я когда выходил, похлопал себя по карманам, ну знаете -
рефлекс, - и все было на месте. Значит, рация тоже". - "Почему же вы
ее не использовали?" - "Для чего?" - "А вы не догадываетесь?" - "Вот я
сейчас адвоката потребую, он вам так догадается..." - "Хватит, Поль.
Достаточно. Отвечайте. Вы могли сообщить о чрезвычайном происшествии
тихо, без этого вашего фейерверка. Понимаете, о чем мы?" - "О, да,
теперь понимаю. Конечно, я мог. С учетом дальности в пределах
видимости..." - "Почему так мало?" - "Да горы же, чтоб вы сдохли!
Понимаете, горы вокруг! И что я мог с этой рацией?! Тихо сообщить обо
всем террористам - вот что! Максимум! Больше меня ни одна сволочь не
услышала бы. Ни одна ваша местная нерусская сволочь". - "Какой
странный термин - нерусская, - это что значит?" - "Это так русские
называют все плохое". - "А-ах, вот как... А вы здесь повсюду видите
только врагов, Поль? Только плохих людей? Не правда ли, Поль, вы
чувствовали себя одиноким, несправедливо обиженным в последнее время?
Мы же знаем, с вами дурно обошлись тогда, после того печального
инцидента. Ну, расскажите нам!". - "Фа-а-ак ю-у-у!!!"
со своим оперативным штабом занял его весь, - а меня обрабатывали в
уголке, и звериный мой рык все хорошо расслышали. И тут Дитрих отлип
от карты, над которой до этого колдовал, и пошел в нашу сторону. Я на
всякий случай напрягся, чтобы он мне паче чаяния не отбил чего. И так
уже спину ломило дальше некуда, впору не адвоката требовать -
костоправа. А Дитрих против ожидания всего лишь уныло на меня
посмотрел и сказал: "Расслабься, парень. Никто тебя обидеть не хочет.
И не подозревает ни в чем страшном. Пока. Кстати, только что нашли
стрелка, о котором ты говорил. Так значит, лыжей? А впечатление такое,
будто топором". - "Лыжей. "Россиньоль" восемнадцатого года, модель для
агрессивного катания, мастерский уровень". - "А я и не знал, что у
горных лыж такая острая кромка". - "Кромка? Стальной кант по всей
длине. Если содержать в порядке - можно смело резать колбасу на
закуску. Очень хорошая сталь, очень дорогая. В общем, этому типу
хватило. Главное, скорости моей хватило и моего веса. Тут уже канты
особой роли не играют". - "Значит, все-таки лыжа..." - "Экспертиза
покажет", - отрезал я. Не хватало еще полному чайнику объяснять, на
что годится "Россиньоль" восемнадцатого года - продвинутая
смарт-технология, асимметричный дизайн, две системы виброгашения (одна
активная), кант с адаптивной самозаточкой (хотя на мой вкус это уже
лишнее), в общем, налетай - подешевело: тысяча "юриков" кучка, в кучке
две штучки.
пришибленного, в углу зажатого, окончательно затурканного. "Мне
кто-нибудь скажет, что там?" - спросил я. Почти жалостно спросил. И
Дитриха прорвало-таки. То ли он решил со мной поиграть в доброго
полицейского, то ли на самом деле поверил, что я хороший и избиению
младенцев не подлежу. "Да в общем-то терпимо. Ведем переговоры,
отвлекаем. Сейчас подвезем кое-какое оборудование, и все быстро
закончится. Надеюсь, это в последний раз". - "Что?" - не понял я. "В
последний раз берут заложников. На днях принята новая европейская
доктрина борьбы с терроризмом. Вроде японской или вашей, русской.
Захватывать людей теперь бессмысленно". Я вздохнул - мол хочется
надеяться. "Еще вопрос можно? Что с Кристин Килли?". Дитрих слегка
пошевелил лицом, вроде бы почти улыбнулся. "Она ждет тебя в гостинице,
можешь в любой момент с ней связаться. Только будь другом, останься
здесь до конца операции, это ненадолго, честное слово. Ты не задержан,
не арестован, просто нам может понадобиться твоя консультация. Вдруг
что-то неправильно пойдет в Моннуаре, а ты единственный, кто
Каменистый Артем
Посняков Андрей
Лондон Джек
Березин Федор
Андреев Николай
Никитин Юрий