Чтение 33–й страницы книги ~Яблоко Немезиды~

этому. И не слушает меня, когда я говорю о правосудии. А вы... Вы ведь
тоже не хотели...

- Стой, малыш. Следовало с этого начинать. Тебе известно, что болтают о
Бредли? И кто?

- Я никогда не видел их. Они приходят к Лики, когда я на службе. Но я
знаю: это - блюстительницы нравственности, противные бабы, которые всюду
суют свой нос. А болтают они о том, что Бредли будто бы был красным
шпионом.

- Вы ведь земляки с Бредли?

- Я его совсем не знал.

- Ты что же, веришь этому, малыш?

- Я боюсь за Лики.

- Это не ответ, - сказал Коун жестко.

- Сейчас много болтают о красных шпионах.

- Такое же вранье, как россказни про музей уродов, - сказал Коун. -
Кому-то на руку забивать наши мозги, малыш, этими бреднями. Я служу в
полиции двадцать лет и не видел еще ни одного живого шпиона. Зато своего
дерьма попадалось с избытком. Может, они и есть у нас, эти шпионы.
Нынешний мир устроен так, что без разведки ни одна страна существовать не
может. Но все это проще, малыш. Гораздо проще...

И в то же время сложнее. Бредли не годился на эту роль. Можешь мне
поверить...

- Я верю, - тихо произнес Билли. - Поэтому я и хотел поговорить с вами.

- Ты, кажется, хотел помогать мне?

- Да.

- У Бредли на столе стояла одна безделушка. Статуэтка восточного божка.
Расспроси у Лики, только аккуратно, что это за вещь. Когда она появилась?
Может, Бредли упоминал о ней в разговорах. Может, у этой вещи были
какие-нибудь особенности. Возможно больше подробностей. Сумеешь?

- Это та штука, про которую вы говорили на суде? Которую украл Перси?

- Да, это именно та штука.

Они расстались на углу Кинг-стрит и Сиккордей-авеню. Коун повернул
обратно к управлению, а Билли двинулся к "Ориону". Моросил мелкий дождь.
Коун поднял воротник плаща, сунул руки поглубже в карманы. Разговор с
Билли натолкнул его на одну мысль, которую следовало не только обдумать,
но и проверить. Конечно, Бредли не мог быть красным шпионом. Это чушь.
Однако до этого Коун как-то не задумывался о политических убеждениях
Бредли. Символ веры этого человека был неясен, туманен. А ведь, может,
именно тут зарыта собака? Может быть, мотивы поведения Бредли станут
яснее, когда Коун узнает, какому Богу молился этот полицейский?

Коун подумал о Фримене. Журналист чаще общался с Бредли, чем Коун.
Бредли работал в другом отделе. С Коуном они едва ли обменивались парой
фраз, знали друг о друге только понаслышке. Бредли был молчаливым
человеком, ни с кем из сотрудников не водил дружбы. Вот и все, что, в
сущности, знал о нем Коун. Грегори, под началом которого служил Бредли,
хвалил агента, считал его способным криминалистом. Господин Мелтон тоже. А
еще что?

Он позвонил Фримену. Журналист сказал, что вечер у него свободен.
Договорились о встрече в кафе.

- Если бы я был фаталистом, - сказал Фримен, усаживаясь за столик, - то
я бы проклял тот день, когда ввязался в это дело.

- Почему?

- Меня тихо выпихивают из "Трибуны". Мои репортажи не доходят до
набора. Скоро мне нечем будет заплатить за жратву. А дома жена и двое
маленьких. И все потому, что обругал шефа. Между прочим, Коун, виноваты во
всем вы.

- Не преувеличивайте моих заслуг.

- Ох, Коун. Я шучу, но это скверные шутки. В редакции на меня смотрят,
как на идиота. Как на собаку, потерявшую чутье да еще взбесившуюся. Черт
меня дернул сочинить эту статью про синдикат сумасшедших литераторов. Я
ведь накидал в нее столько теплых слов в адрес профессора Кирпи. Статью с
маху набрали. А наутро в номере на месте статьи я обнаружил винегрет из
сообщений корреспондентов. И побежал к шефу. С этого и началось. Сгоряча я
толкнулся в "Экспресс". Там любят остренькое. Но они потребовали
доказательств.

- Надо дать им их.

- Есть что-нибудь новенькое?

- Да нет. Но полагаю, что будет. Даже могу предсказать кое-какие
события.

- Ну-ну, - заторопил Фримен. - Вы были у Броуди?

Коун откинулся на спинку стула.

- Нет. Просто захотелось стать оракулом. Только, Фримен, договоримся
сначала. Я вам сообщу свои прогнозы при одном условии. Вы мне подробно
расскажете о том, что знаете о Бредли. Вспомните все, что можете. Мне
хочется понять, каким человеком был Бредли. Вы ведь с ним часто
встречались.

- Занятно, - протянул Фримен. - А зачем это? Я ведь дал себе слово быть
осторожным, инспектор.

- Я тоже давал себе такое слово, - откликнулся Коун. - А потом решил
нарушить.

Фримен усмехнулся.

- Ну что ж, - сказал он. - Откровенность за откровенность, инспектор.
Бредли, между нами говоря, всегда казался мне чуточку красным.

- Вот как, - произнес Коун.

Профессор Кирпи остановил свой "кадиллак" у ворот виллы господина
Мелтона. Оставив машину на попечение слуг, профессор прошел в дом.
Господин Мелтон принял его в кабинете. Молчаливый лакей принес сигары и
бутылку яблочного сидра (Кирпи не любил крепких напитков, а сидр
предпочитал всем дорогим винам). Профессор считал себя последователем
вспыхнувшего недавно учения о рациональном питании. В этом учении главная
роль отводилась яблокам, которые, по мысли создателей теории, должны
постепенно вытеснить из рациона человека чуть ли не все продукты питания.
Профессор Кирпи к теории отнесся критически, но здравую ее основу уловил и
взял на вооружение. Господин Мелтон к подобным увлечениям относился
равнодушно. Его желудок давно отказался следовать моде и признавал диету
другого рода. Поэтому шеф полиции попросил себе только чашечку кофе.
Минуту они сидели молча.

- Итак, Феликс, - начал профессор, осушив первый бокал, - ничего
нового?

Давняя дружба позволяла профессору Кирпи называть господина Мелтона по
имени. Соответственно поступал и шеф полиции.

- Увы, Эдуард, - развел руками господин Мелтон. - Я изучил десятки
досье. Ничего заслуживающего внимания.

Профессор наклонился к ящичку с сигарами, выбрал одну и стал
сосредоточенно обрезать кончик. Господин Мелтон положил в чашку кусочек
сахара и принялся легонько помешивать кофе ложечкой. Это был уже не первый
их разговор. И начинался он со ставшего традиционным вопроса профессора и
лаконичного "увы" господина Мелтона.

- Между прочим, - сказал после паузы шеф полиции, - между прочим, я
вновь просмотрел документы, касающиеся этого Бредли.

- И?.. - протянул профессор.

- Ни одного факта, за который можно бы зацепиться. Эта загадка мучает
меня хуже желудка. Коуна тоже имейте в виду.

- Вы допустили ошибку, Феликс, - заметил Кирпи, справившись с сигарой.
- Нужно было оставить это дело за Грегори. Мы бы не понесли столько жертв.
У Коуна хватка акулы.

- Вы забываете, Эдуард, что _этого_ дела могло и не быть.

Наступила продолжительная пауза. Молчание нарушил профессор.

- Все потому, что я не придал этому значения в свое время. О шашнях
Эльвиры с шахом я узнал слишком поздно. Ведь только в тот вечер, когда это
случилось, она призналась, что запуталась. Утром я немедленно позвонил
вам. Помните?

- Да, - кивнул Мелтон. - Вы оторвали меня от завтрака.

- Я был зол. Но вы же не выполнили мою просьбу, Феликс. Надо было сразу
арестовать Перси.

- Вы наивны, Эдуард. Неужели вы полагали, что я брошусь в "Орион" и
начну ловить Перси? Или прикажу это Коуну? Коун сам должен был добраться
до него. И добрался.

- Поздно, - вздохнул профессор.

- Ему помешала эта история с Бредли. А что говорит Эльвира?

- Почти ничего. Она отлично понимает, в каком положении оказалась. Я
догадываюсь, что у нее в руках имеются некие компрометирующие документы.
Статуэтка, о которой болтал Перси, вероятно, футляр. Скорее всего Бредли
получил с родины шаха микропленку. Полагаю, что шах в минуты близости о
чем-то проболтался Эльвире. Возможно, они строили общие планы. Но Эльвира
захотела обмануть своего партнера и стала готовить ему ловушку с помощью
Перси. Делала она это втайне от меня. Из лаборатории исчез большой флакон
с наркотиками. Я обнаружил пропажу слишком поздно. А затем Эльвира
сказала, что случилось нечто страшное и не предвиденное ею. Выражалась она
весьма бессвязно. Я понял только, что все наше предприятие оказалось под
ударом. Утром я позвонил вам...

- Мы топчемся на месте, Эдуард, - заметил господин Мелтон. - Мы ворошим
кучу старого тряпья, будто хотим найти в ней что-то. Кстати, Коун бродит
уже в окрестностях вашей клиники. И я не смогу запретить ему...

- Ну что ж, Эльвира станет моей пациенткой.

- И это... это надолго?

- Навсегда, - холодно произнес профессор.

- Последняя надежда, - сказал господин Мелтон, сожалея.

- Придержите Коуна, - посоветовал профессор. - Может, я ее и уговорю.

- Почему она пошла к вам?