двойственность разделить на активного исполнителя и пассивного
наблюдателя. Но до тех пор, пока они "вдвоем" обеспечивают выполнение
сверхзадачи, это, пожалуй, не так и важно.
все гениальное. Если бы эта идея пришла Гиллу в голову раньше, он
возглавил бы опыты вместо Бенса. Нет, не здесь, в "Галатее", - сюда
трусливого Бенса не заманить, - а там, в институте на Земле. Странно,
что, годами работая над одной и той же проблемой, пережевывая и
анализируя великое множество вариантов, они забыли о такой малости. А
может быть, последователи и ученики Бенса за прошедшие с тех пор сто
шестьдесят лет все же додумались? "Очень жаль, что Бенса уже нет в
живых, - думал Мат-Гилл. - Сели бы мы вот этак друг против друга, и я
выложил бы ему все начистоту, а в качестве доказательства
продемонстрировал обоих юношей, Грона и особенно Дие и Нуа. Жаль,
придется довольствоваться его последователями. Глаза у них вылезут на
лоб, это уж точно. Конечно, они не добрались в своих исследованиях до
нашего уровня, хотя бы потому, что у них не было под рукой подобного
превосходного материала. Где взять на нынешней Земле такие экземпляры?
А потом, в своих оранжерейных условиях, разве они попадали в такие
переплеты, как я, за какие-нибудь пятьдесят с лишним часов?"
руку на его плечо.
невольно любовался творением своего разума и труда. В особенности
этими двумя, Дие и Нуа... Нуа... Но сейчас думать о ней нельзя. С Эви
и Опэ хлопот никаких. Все, что им положено, они делают безукоризненно.
Но если вы очень любите женщину, остальные тоже становятся вам как-то
ближе, если вы к ним даже не прикасаетесь пальцем.
автоматику. Для Дие это пустой звук.
перейдет к главному. А пока ей хочется выведать, в каком я настроении.
Спасибо, Дие, настроение у меня прекрасное. Но об этим я тебе не
скажу. Отгадай сама, если сумеешь. Уж если я не провожу над вами
эксперименты в клинике, такую невинную игру в загадки может себе
позволить бывший ученый, не правда ли? Тем более, что вы о ней не
знаете. Когда-нибудь этот ученый станет великим, самым великим. Но с
вашей помощью".
себя посмеиваешься над нами. Почему?
любовь?
противоположной стены с приборами, что-то проверяет. При каждом
прикосновении вспыхивали и мигали несколько световых точек, то вместе,
то порознь, то превращаясь в разноцветные фейерверки, каждый строго в
своем отсеке.
каналов, по которым она поступает.
сказать, но не скажу. Ты запретил говорить об этом.
себя. И если ты не прекратишь, будет хуже.
перешел к следующей приборной доске. Эви следил взглядом за Матом.
"Проверка, еще проверка, опять проверка. И еще раз, и постоянно, и
каждый день. Будь она проклята. Боже, будь у меня хоть частица веры в
себя, как у Сида! Непонятно, кстати, почему Сид был всегда так уверен.
Как он мог доверять этому бесконечно сложному комплексу механизмов?"
командирского пульта. Зеленые, красные, белые огоньки, пульсирующие
зеленые и голубые змейки осциллоскопов, желтые кирпичики нормального
приема... "Пожалуй, я похож на сумасшедшего часовщика в средневековой
мастерской, который никогда не верит, что его часы идут правильно.
Дрожащими руками он вновь и вновь разбирает тикающий механизм, чтобы
убедиться, вращаются ли шестеренки. Но часовщик был в более завидном
положении, чем я. Ведь он знал, какие шестеренки он вложил в нутро
своих ходиков. А я постиг всю начинку гигантского корабля совсем
недавно и далеко не уверен, что хорошо выучил урок. От этого, право,
можно лишиться рассудка. Для чего, например, каждый день проверять
коммутацию шестиметрового кабеля, который обвивает меня и Эви, а потом
уходит в подвал? Но если этого не сделать, я начинаю дрожать, как в
лихорадке, исправен ли он. Мне необходимо каждую минуту знать, что
нигде нет никаких дефектов, убедиться лично. Это самое большее, что я
могу сделать. Правильно ли Большой Мозг вносит коррекцию в курс
корабля, обработав световую информацию от точек Галактики, определить
я бессилен. Но так мне известно хотя бы, что Мозг работает, что-то
считает, а корабль имеет достаточно энергии".
двигателей, время еще осталось. Эви безропотно стоял возле Мата...
"Как сильно изменились все они здесь, на "Галатее", - подумал Мат. -
Впрочем, удивляться нечему, и мне меньше других. Оба этих юноши
молчаливы, как камни в пустыне. Грон стал мечтателем, а Дие, кроткая
Дие..." Она предстала вдруг перед его мысленным взором сидящей на носу
рыбачьей лодки, а ее огромные карие глаза жили и прыгали в такт
волнам. Мат отогнал запретное видение. Теперь Дие говорит за всех.
группе приборов. Дие, словно тень, последовала за ним.
работали, как обычно. Нейтронное излучение - тут он тревожился больше
всего - оставалось в пределах нормы, температура тоже, скорость
охлаждающих потоков чуть выше обычной, но это по указанию Мозга, пока
Мат спал. Он пожал плечами: компьютер знает, что делает, компрессоры
легко выдерживают режим. До завтра оставим без изменений, а потом
попробуем вернуться к прежней средней скорости. Если Мозг не восстанет
- хорошо, в противном случае придется запросить о причине. Мат уже
воздерживался от ошибок, которые совершал вначале, когда по всякому
пустяку одолевал компьютер вопросами, тревожными и нелепыми. Однажды
Мозг ответил, точнее, предложил давать запросы в определенные
промежутки времени и в определенной системе. Ведь у Мозга, в отличие
от людей, нет эмоций, а собственную работу он стремится
оптимизировать, как всякая думающая машина. Прочитав текст этого
предложения на экране, преобразованным в слова, Мат покраснел. Что
касается Сида, то он просто послал бы тебя к чертовой бабушке.
Впрочем, на языке Мозга это означало то же самое.
подумал, что вся эта ненужная и до отчаяния нудная работа диктуется не
только страхом. Так быстрее проходят те восемь часов, после которых он
пойдет к лифту. Нет, об этом думать сейчас нельзя. Он был благодарен
Дие, когда она снова нарушила молчание.
себя черты его лица. "Он похудел и осунулся, нос у него вытянулся и
заострился, под глазами темные круги, - отметила она про себя. - Одна
только улыбка осталась прежней, как у того молчаливого, добродушного
парня, который стоял, бывало, около Грона на дальнем конце лодки,
возвышаясь над морем, как молодой бог".
задумавшись, смотрел на женщину. Она единственная среди них, кто любит
смотреть на звезды. Черта, унаследованная от Сида? Но в чем причина?
На этот раз репрограммы создавались по новому методу, и весь экипаж
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий
Лукин Евгений
Русанов Владислав
Никитин Юрий
Посняков Андрей