вибрировала от боли... Нужно проснуться. К дьяволу все это безумство! Боль
была слишком сильной, чтобы выносить ее даже во сне.
среди исполинских стен. Странно. Губы его при этом не шевелились. Мыслеречь
здесь была ни при чем. Я слышал именно голос, звук - Ты должен это сделать.
Тебе дана Сила, так используй ее на благо людям, не трать ее зря. Не
превращай свою жизнь в бессмысленный фарс!
выцветшими бровями, посох в руках качнулся. - Все ты прекрасно понимаешь.
прерываясь, чтобы набраться сил и выдавить следующее слово: - Пять лет
назад... я как-то спас один мир. И после этого перестал... быть уверен в
том, что остался... человеком.
снова заплескался его голос: - Ты все равно умрешь. Но твоя смерть могла бы
принести огромную пользу для остальных.
мне... выбраться... отсюда.
дно колодца, сразу погрузившись до колен в туман, и, тяжело опираясь на
посох, приблизился. На краю золотистого облака, когда до меня оставалось
всего два шага, он остановился. Оторвав одну руку от посоха, старик опустил
ее, встряхнул, снова поднял и протянул в мою сторону. Побелевшие от
напряжения пальцы теперь сжимали рукоять ножа, обратив ко мне длинное
широкое лезвие с двусторонней заточкой. Широкий рукав балахона соскользнул с
запястья, по бледной коже из-под выцветшей ткани медленно потекла слабо
светящаяся субстанция. Облекла кисть, скользнула по гладкому полированному
железу, тягуче закапала вниз с острого кончика, прожигая дымящиеся отверстия
в золотистой плоти. Поверхность тумана вздрагивала от каждой капли, словно
живое существо.
Возьмись за
преодолев оцепенение, я ударил по лезвию рукой...
остановилось. Вспышка неспешно разрасталась, пожирая дно колодца, окружающие
стены, фигуру старика. Разрасталась, пока вокруг не остался только слепящий
свет без конца и начала...
грязной тряпкой отполированную временем и бесчисленным количеством рук
поверхность ка
опустел, а посетителей осталось едва ли одна десятая, в основном те, кто,
изрядно набравшись, уснул прямо за столами, так что заказов уже не
поступало. рее четыре служанки - и пышнотелая Грена, и улыбчивая красавица
Леста, и тонкая, проворная Бая, и скромница Навра - собрались вместе за
одним столиком, чтобы запоздало перекусить остатками с кухни да потрепаться
своими женскими языками о разном, раз наступило тихое и спокойное время.
Бочонок был не против. Все служанки по возрасту годились ему в дочери, и,
соответственно, как к дочерям он к ним и относился. Пусть девочки отдохнут.
Беспокойный день был позади. Обычный беспокойный день. Для Пузатого Бочонка
он закончился только сейчас, с завершением смены, когда пора было будить его
помощника Корявого Керта, чтобы сменил его на остаток ночи и половину
следующего дня, как и заведено.
Бочонок вздохнул. Толком мальчишка ничего так и не узнал, но одно теперь
было совершенно ясно: Онни была здесь не по личной надобности, а по
служебной. И, скорее всего, с целью сопровождения этого хальда с диковинным
для местного уха именем Элиот Никсард...
покое тряпку. Задерживается твоя тетка, глядишь, только под утро явится.
- Лучше я ее дождусь сейчас. А то смоется, и мы так и не поговорим.
этот разговор. Сам он спросить Онни Бельт прямо так и не решился - больно уж
неприветливой, мрачной она выглядела, когда уходила из трактира по каким-то
делам, - а вот мальцу, может, что и расскажет... Больно уж любопытно,
честное слово.
молоком, хлеб и копченое сало, нарезал любимым тесаком пару слоенок, плеснул
в бокал из кувшина и все пододвинул к мальчишке. Простые движения заставляли
напрягаться чуть больше, чем обычно, - устал Возраст уже не тот, пятый
десяток пошел.
что жди Керта.
наведенном порядке, трактирщик выбрался из-за стойки в зал и, смешно
переваливаясь на коротких ножках, направился к выходу. Нужно было освежиться
по давно заведенной привычке, очистив грудь от спертого воздуха трактира, а
мочевой пузырь - от излишков жидкости.
почему-то погас. То ли масло закончилось, то ли фитиль прогорел. Лишь где-то
в отдалении перекрестия улиц слабо тлели факелы ночной стражи.
переставляя ноги в непроглядной темени, проковылял вдоль стены за угол и
пустил струю. В который раз с завистью вспомнилось об огромном магическом
светильнике, подвешенном над центром Сияющего, в котором ему как-то довелось
побывать по торговым делам. Так называемый Бошар освещал столицу Хааскана и
днем и ночью. Вот бы в Жарл такой... Но все магические жилы, обнаруженные в
земной толще города и его окрестностях, давно были оприходованы Домом
Пресветлого Искусства для своих надобностей. Что-что, а это Бочонок знал
прекрасно болтливых языков среди учеников Дома хватало, взять хотя бы
собственного племяша тоже язык без костей...
обратно. Слабое шипение, неожиданно раздавшееся в пугающей близости от его
головы, заставило его шарахнуться в сторону. Пребольно налетев спиной на
стену трактира, он в сердцах громко и грязно выругался, разогнав зычным
басом далеко окрест гулкую ночную тишину вместе с собственным внезапным
страхом. Затем на всякий случай добавил.
расстоянии вытянутой руки, прожигая трактирщика кипевшей в них
нечеловеческой злобой. Бочонок был мирным человеком, и с такой страстью его
нервы не совладали. Душный, обессиливающий ужас враз навалился на него,
подмял под себя, вжал в стену, словно у нее можно было найти спасение.
заклинаю...
ему в лицо...
выходить из блаженного состояния полудремы. Слоенки осели в желудке приятной
сытой тяжестью, на губах все еще ощущался вкус молока. Всегда бы так... В
Пресветлом Доме толком никогда не кормили, казенная пища по своей природе
предназначена быть полезной и целесообразной, но вкусной - это уж дудки.
Вкусной она не бывает. От всех этих кашек порой просто выворачивает
наизнанку... Поэтому искреннюю благодарность, которую Квин испытывал к
толстяку-трактирщику, тот вполне заслужил.
можно было узнать без труда - по шумному сопению и тяжелым шаркающим шагам.
Звякнуло железо, шаги стали удаляться. За сменщиком пошел, мелькнула
отстраненная мысль. Впрочем, трактирщик уже уходил. Раз вернулся, значит,
что-то забыл...
Бочонка? Бессемейный, тот жил в одном из номеров собственного трактира,
поэтому определил магика к себе, чтобы не занимать лишних комнат и не терять
прибыли В комнате Бочонка Квина ждала мягкая постель, и мысль о ней давно
подтачивала его решимость во чтобы то ни стало дождаться Онни. Повторное
явление хозяина "Судного Дня" переполнило чашу терпения, и паренек сдался.
недостойное мужчины, вызывало стыд, но очень уж хотелось поспать... Он еще
чуть поколебался, после чего распахнул глаза, резво поднялся с табуретки
и... и озадаченно замер, обнаружив, что трактирщик заканчивает подъем по
лестнице, ведущей на второй этаж. Вот тебе на... Что это хозяину там
понадобилось, да еще ночью, ведь его комната находилась внизу? Да и
подниматься по лестнице Бочонок не любил - при его-то комплекции... Для
обслуживания постояльцев хватало служанок. Когда трактирщик, тяжело пыхтя,
одолел последнюю ступеньку лестничного пролета, то на несколько секунд
замер, отдыхая, прежде чем скрыться в коридоре. В его правой руке что-то
блеснуло. Присмотревшись, Квин прямо обомлел. На всякий случай заглянул под
Мацумото Сэйте
Ильин Андрей
Афанасьев Роман
Глуховский Дмитрий
Самойлова Елена
Афанасьев Роман