появились линчеватели. Я выключил радио, надеясь услышать крики на большой
земле и напряг глаза, пытаясь рассмотреть землю в затухающем свете. Потом я
сбежал вниз, на кухню и упаковал небольшой ужин и положил его в полотняный
мешочек на чердаке, это на случай, если мне придется уйти из дома и я
встречу Эрика. Он может быть голодным. Я дома и я его встречу. Я сел на
стул, стал рассматривать тени на темнеющей земле. Далеко, у подножия холмов,
по дороге двигались огоньки, переливаясь в полумраке, они сверкали сквозь
деревья, как нерегулярные маяки, они огибали холмы или поднимались на них. Я
потер глаза и потянулся, пытаясь выгнать усталость из всего тела.
необходимости с собой. При такой погоде у Эрика может начаться мигрень, и
ему понадобится лекарство. Надеюсь, у него ничего подобного с собой не было.
облаками стали темнее.
7
металлической раме окна. Какой-то шум в доме разбудил меня. Секунду я
посидел, чувствуя как колотится мое сердце, а спина протестует против позы,
в которой ей пришлось быть так долго. Мне стало больно: кровь пробиралась в
клетки рук, куда ей был затруднен доступ весом головы. Я тихо и быстро
обернулся на стуле кругом. На чердаке было темно, я ничего не видел, Я нажал
кнопку на моих часах и обнаружил, что было пять минут двенадцатого. Я
проспал несколько часов. Идиот! Я услышал, как кто-то ходил внизу, нечеткие
шаги, закрылась дверь, другие звуки. Разбилось стекло. Я почувствовал, как
волосы на шее встали дыбом второй раз за неделю. Я сжал челюсти и приказал
себе прекратить бояться и сделать что-нибудь. Это или Эрик или отец. Я
спущусь и выясню. Для безопасности я возьму с собой нож.
неровностям кирпичей трубы от камина. Я остановился, достал из штанов подол
майки и опустил ее висеть, так она скрывала прикрепленный к ремню нож. Я
тихо опустился в темный проем. Внизу лестницы, в холле был свет, он
отбрасывал странные тени, желтые и неясные, на стены вокруг лестницы. Я
подошел к перилам и посмотрел вниз. И ничего не увидел. Шум прекратился. Я
понюхал воздух.
ощутил облегчение. Тут же я услышал, как он вышел из столовой. За ним,
подобно реву океана, выплыл шум. Я отошел от перил и стоял, прислушиваясь.
Отец шатался, натыкался на стены и спотыкался на лестнице. Я слышал, как он
тяжело дышал и что-то бормотал. Я слушал, ждал, пока поднимется вверх запах
и звук. Я стоял и постепенно смог успокоиться. Отец дошел до первой
площадки, где стоял телефон. Потом неуверенные шаги.
инстинктивно или по привычке, я часто делала вид, будто меня нет там, где я
есть и слушал, когда люди думали, что никого рядом нет. Я медленно дышал.
цыпочках, избегая мест, где как я знал, пол скрипел. Отец колотил по двери
туалета на втором этаже, потом выругался, обнаружив ее незапертой. Я
услышал, как он поднимался по лестнице. Его шаги были быстрые, но неровные,
он хрюкнул, когда споткнулся и ударился о стену. Я беззвучно поднялся по
приставной лестнице, подтянулся и сел на деревянный пол чердака, затем лег в
метре от проема, держась руками за кирпичи, я был готов нырнуть за трубу,
если отец попытается заглянуть на чердак. Я моргнул. Отец колотил по двери
моей комнаты. Он ее открыл.
Ругань звучала неприлично, совсем не буднично, как у Эрика или Джеми. Я
слышал, как отец дышал под проемом, его запах поднимался ко мне: виски плюс
табак.
комнаты, она с грохотом захлопнулась. Я вдохнул и понял, что до сих пор
держал дыхание. Мое сердце стучало будто собиралось взорваться, и я почти
удивился, почему отец не услышал грохота сквозь доски пола. Я немного
подождал, но звуков больше не было, только прежний шум в столовой. Он звучал
как будто отец оставил телевизор включенный между каналами.
майку в штаны, в темноте поднял мешок, пристегнул катапульту к ремню,
пощупал вокруг, пытаясь найти жилетку и нашел ее, захватив все снаряжение, я
прокрался по приставной лестнице и вниз по ступенькам.
8
и выключил. Повернулся, чтобы уйти и увидел лежащий комком на кресле
твидовый жакет моего отца. Я сморщил нос от вони табака и выпивки, который
шел от жакета, и прощупал карманы. Рука сомкнулась на связке ключей.
задней двери, от погреба, от сарая, пара маленьких ключей, которые я не
узнал, и еще ключ к одной из комнат дома, похожий на ключ от моей комнаты,
но с другими бороздками. Я почувствовал, как начало высыхать у меня во рту,
а рука стала дрожать. На ней выступил пот, капли появились на линиях ладони.
Это или ключ от его спальни или?
скрипучих досок. Я прошел мимо кабинета к спальне моего отца. Дверь была
распахнута, ключ в замке. Отец храпел. Я мягко закрыл дверь и побежал к
кабинету. Вставил ключ в замок, повернул. Замок был хорошо смазан. Я постоял
секунду или две, повернул ручку и закрыл дверь.
9
потолка была очень яркая и не давала теней. Там было два лабораторных стола,
письменный стол с ящиками для хранения бумаг и раскладушка, на которой лежал
клубок спутанных простыней. Там был книжный шкаф, две большие химические
установки, пробирки и бутылки, змеевик, присоединенный к раковине в углу.
Комната пахла чем-то вроде аммиака. Я повернулся, высунул голову из двери,
прислушался и до меня донесся очень отдаленный храп, я достал ключ и запер
дверь изнутри, оставив ключ в замке.
банка с препаратом стояла на столе, который был сбоку от двери и поэтому он
был закрыт дверью, когда она была распахнута. В банке была прозрачная
жидкость, предположительно спирт. В спирте были маленькие, разорванные
мужские гениталии.
наполнились. Я почувствовал комок в горле, он поднялся из глубины моего
существа, глаза и нос быстро наполнились и лопнули. Я стоял и плакал, слезы
стекали по щекам в рот, я почувствовал их соленый вкус. Из носа текло, я
шмыгал, тяжело дышал, один из мускулов челюсти дрожал. Я забыл об Эрике, о
моем отце, обо всем на свете, кроме себя самого и своей потери.
не из-за того, что рассердился на себя или приказал всем частям не вести
себя как глупая девчонка, но я успокоился постепенно и естественно, тяжесть
покинула голову и осела в желудке. Я вытер лицо рубашкой и тихо высморкался,
потом стал методично обыскивать комнату, игнорируя банку на столе. Может
быть, она была единственным секретом, спрятанным в кабинете, но в этом нужно
было еще убедиться.
набиты старыми фотографиями и бумагами. Старыми письмами, старыми счетами и
записками, договорами и бланками, и страховыми полисами (ни одного на мое
имя, но в любом случае они были давно просрочены), страницами рассказа или
повести, которую кто-то печатал на дешевой печатной машинке, текст был
покрыты исправлениями, но все равно повесть была ужасная (бред о коммуне
живущих в пустыне хиппи, которые вступили в контакт с инопланетянами),
стеклянные пресс-папье, перчатки, психоделические значки, старые синглы
?Битлз?, несколько копий ?Оз? и ?IT?, высохшие ручки и поломанные карандаши.
Мусор, все мусор.
с замочной скважиной вверху. Я достал ключи из двери и один из маленьких
подошел. Крышка повисла, я вынул четыре ящичка, которые были за ней, и
поставил их на стол.
вынужден был сесть на шатающийся стульчик, наполовину задвинутый под стол. Я
обхватил лицо ладонями и продолжал дрожать. Что еще мне придется пережить
сегодняшней ночью?
тампонами. Трясущиеся пальцы достали и другую коробочку. На ней была
этикетка ?Гормоны мужские?. Внутри коробки были меньшие коробочки, аккуратно
пронумерованные черным стержнем - даты приблизительно на шесть месяцев
вперед. Другая коробка в следующем ящике была подписана КBr, надпись
напомнила мне о чем-то, но воспоминание было в самой глубине сознания.
Оставшиеся два ящичка были плотно набиты пачками банкнот по пять и десять
фунтов и целлофановыми пакетами с квадратными кусочками бумаги внутри. Но я
уже утратил желание пытаться понять, что все это значило, мой мозг
лихорадочно обдумывал ужасную мысль, которая только что в нем появилась. Я
сидел, уставившись на ящички с открытым ртом и я думал. Я не смотрел на
банку.
Бажанов Олег
Самойлова Елена
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Мурич Виктор
Распопов Дмитрий