Чтение 33–й страницы книги ~Пистолет с музыкой~

упомянут мое имя, да и тогда тоже.

Я придерживал дверь ногой, чтобы плафон на потолке не гас, но не
смотрел на Кэтрин. Я был за миллионы миль от нее. По дороге из "Музы"
трещины в простреленном ветровом стекле разбили мое отражение на тысячу
частей. Теперь в машине Кэтрин я снова стал единым целым - единым целым,
растянутым, выпуклым плексигласом служебной машины, и я смотрел на это
растянутое отражение, пока не стал напоминать толстяка из паноптикума. Или
Фонеблюма.

- Расскажите, о чем вы думаете, - тихо попросил я немного спустя.

- Мне кажется, через несколько дней они успокоятся, - ответила она. -
Но на вашем месте я бы до тех пор не высовывалась. Я нашла бы себе другое
место или другое имя. Корнфельд ненавидит вас.

- Я так и понял.

- Поймите, нет смысла продолжать. Энгьюина нет, Моргенлендера отослали.
Дело закрыто.

- Легко сказать, дело закрыто. Инквизиторская мантра: дело закрыто,
дело закрыто...

Она почти рассмеялась.

- Как вам визит в Отдел?

- Кто-то из нас изменился с тех пор. Или я, или Отдел. Я пока не решил,
кто именно.

- Мне кажется, вы, - произнесла она.

Я повернул голову и посмотрел на нее. Она сидела боком, и я понял, что
она не сводила с меня глаз все это время. Раз повернувшись, я уже не мог
не смотреть в ее глаза. Я отпустил дверцу, и плафон погас, решив эту
проблему на несколько секунд. Я не решил еще, притягивают ли наши взгляды
друг друга. Позже узнаю.

- Вы работали с Корнфельдом, - сказал я. - Вы должны много знать об
этом деле.

Мои глаза свыклись с темнотой. Сквозь окна в машину проникал уличный
свет, очерчивающий ее шею и подбородок. Я увидел, как вздрогнуло ее горло,
когда она обдумывала ответ, но изо рта ее ничего не донеслось. "Кроме, -
подумал я, - теплого, сладкого тумана, который я несколько минут назад
ощущал на своем ухе".

Я вздохнул.

- Ладно, Кэтрин. Смотрите на это так, если, конечно, это не покажется
вам слишком смешным: считайте меня совестью Отдела, крошечной частицей
совести, которая оторвалась и не остановится, даже если дело закроют, даже
если оно станет слегка опасным. Я - ваш шанс, Кэтрин. Снимите груз с души.
Расскажите мне все, что знаете о деле. Потом вы можете забыть об этом,
забыть даже о том, что рассказали мне это. Вы сможете спать спокойнее.

Мы снова замолчали. Я представил себе маленькие морщинки на ее лбу и
напряженный рот. Мне и раньше приходилось произносить эти слова, и,
возможно, я и сам в них верил. Так или иначе, мне показалось, что они
тронули в ней что-то.

Когда она заговорила, ее голос сделался глубже, словно она говорила под
гипнозом.

- Я не против отвечать на ваши вопросы. Сформулируйте только, что
именно вы хотите знать.

Я посмотрел на нее, но ее взгляд оставался тверд. Возможно, я
продвигался в расследовании ценой того, что ощущалось между нами.

- О'кей, - сказал я. - Первое: в чем обвиняют Энгьюина? Что было в том
письме, которое они нашли?

- Я видела письмо только раз. Знаете, до вчерашнего дня я не занималась
этим делом. Мне показалось, что Энгьюину нужны были деньги для себя и
сестры. Он обвинял Стенханта в моральной нечистоплотности. Энгьюин считал,
что защищает интересы сестры и ее ребенка, а когда туда переехала Челеста
- и ее тоже. Он обвинял Стенханта в злоупотреблении наркотиками, из-за
чего тот, по его мнению, и выгнал жену.

- Я работал на Стенханта. Все было по-другому. Он хотел, чтобы Челеста
вернулась.

- Мы полностью убеждены в том, что он встречался в "Бэйвью" с женщиной.

Я покачал головой.

- Он ездил туда шпионить за Челестой. Это у нее был там роман.
Поговорите с другим частным инквизитором по имени Уолтер Серфейс. Он
говорит, что даже видел один раз того парня. Мейнард Стенхант снимал
номер, чтобы следить за ней, Ссора из ревности - лучший мотив, чем те, что
вешают на Энгьюина.

- Послушайте, - вздохнула она. - Все, что я могу, - это рассказать вам
то, что мы имеем. Ваши сведения не укладываются в версию.

- Так что у вас за версия? Я так и не знаю ее.

- Энгьюин угрожал в письме, что будет преследовать Стенханта. Вот он и
поехал за ним в "Бэйвью" и убедился, что тот встречается там с его
сестрой. Та это от него скрывала. Однако это случалось и раньше, иначе
откуда же у нее ребенок? Энгьюин потерял голову и убил Стенханта. Это
объясняет все, в том числе и нежелание Пэнси защищать брата.

Признаюсь, что на миг это ошеломило меня. Это было первое внятное
объяснение, которое я слышал, и это включало в себя почти все, что я копил
в своей памяти. Я бы даже согласился с этим, если бы не цеплялся так за
свою идею, что Челеста, а не Пэнси является матерью башкунчика. И потом,
Энгьюин не мог быть убийцей. Он так и не доказал мне этого, но убивать он
не умея. Я готов был поручиться за это жизнью. Черт, да я уже поручился.

- А как быть с овцой?

- За исключением отпечатков пальцев Энгьюина, у нас нет на него ничего.
Возможно, вы сможете снять с него это обвинение.

- Он напоролся на это случайно и сразу же бросился ко мне, - сказал я и
сразу же сообразил, как абсурдно это звучит. - Он не совершал этого,
Кэтрин. Поверьте мне. Это так просто.

- Иногда простое и означает правильное. Боже, Меткалф. Что я делаю? Мне
надо было вести вас в дом или отпустить - что угодно, только не сидеть
здесь и подвергаться вашему идиотскому допросу. - Она нахмурилась. - Не
судите меня, ладно? Вы ведете свое следствие, я - свое. Я разрешила вам
задавать мне вопросы и только. Не пичкайте меня вашими эксцентричными
версиями.

Я отвернулся, злясь на себя. Сам хорош: сижу с двадцатью пятью
единицами кармы и разговариваю с инквизитором. Дурак, да и только.

- Извините, - сказал я. - Я постараюсь быть профессиональнее. Что вам
известно про парня по имени Фонеблюм?

- Я не знаю такого имени.

Я подумал, не открыть ли мне снова дверцу, чтобы зажегся свет, но не
стал этого делать.

- Он по уши в этом деле. Корнфельд точно знает его - упоминание этого
имени в его присутствии обошлось мне в двадцать единиц кармы. Мне
показалось, что он старался не дать Моргенлендеру узнать что-то.

- Моргенлендер - клоун, - сказала она. - Он взялся за это слишком
горячо. Он все время связывался с Центральным Отделом. Рядом с ним все
старались помалкивать.

Я положил руки на приборную доску и вспомнил, что они у меня разбиты.

- Моргенлендер считал, что дело не ограничивается этим, - сказал я. -
Он старался не дать свернуть его.

- Я знаю. Он хорошо поработал до тех пор, пока не подвернулась эта
овца.

- Жаль.

- Вам, должно быть, очень жаль.

Я ухмыльнулся.

- Моргенлендер здорово облегчал мне жизнь. Он звал меня длинноносым. Не
думаю, что он видел во мне отбросы инквизиции.

Она молчала. Я решил, что она ждет, пока мне надоест спрашивать.

- Где вам сейчас положено быть? - спросил я. - Дежурить в вестибюле?

- Я не на дежурстве.

Это могло бы звучать ободряюще, не произнеси она это так нейтрально. Я
хотел, чтобы в этом деле она была на моей стороне, а если покопаться в
собственных чувствах - чего я не делаю никогда, - я хотел и большего. Но
большего не происходило. Она свела мою страсть к профессиональному
интересу, и это беспокоило и ее. Если она и почувствовала что еще, то
хорошо это скрывала.

Что-то в потоке слов из динамика привлекло мое внимание. Мне
показалось, я услышал фамилию Стенхант. Должно быть, Кэтрин тоже услышала,
поскольку она добавила громкости.

Диспетчер диктовал адрес секс-клуба в центре и добавил что-то насчет
убийства. Я навострил уши, но он переключился на другие сообщения. Я
посмотрел на Кэтрин, а она посмотрела на меня.

- Возможно, нам стоит посмотреть, - сказал я.

- Возможно, мне стоит посмотреть, - возразила она. - Вам надо держаться
в стороне, поймите.

Я улыбнулся.

- Все равно я поеду туда на своей машине, так зачем же зря переводить
бензин?

Она вздохнула и завела мотор. Всю дорогу мы молчали. Это дало мне
возможность пофантазировать, будто мы просто катаемся, возможно, едем в
театр или в ресторан, а может, на ночь за город. Я закрыл глаза и позволил
этим мечтам унести меня, пока она вела машину, но все эти мысли разом
вылетели у меня из головы, стоило нам затормозить у входа в секс-клуб
среди сирен и мигалок инквизиторских машин.

26

Я прошел за заграждения вместе с Кэтрин, ни разу не показав своей