взметнулся вверх и снова падает. Тревожно замирает сердце. В руке веревка,
но она холодная, как сталь... Трос... Все становится ясным.
в пустоте? Невольно приоткрываются веки. Темно. Мерцают далекие огоньки,
цепочкой тянутся вдоль моря. Наверное, дорога.
светится диск, покрытый такой же полупроводниковой краской, что и крышка
приемника.
Немеют руки, словно намертво прикованные к тросу, кружится голова, и снова
в отчаянии колотится сердце. Что может быть страшнее высоты, когда ветер
раскачивает тебя, как муху на паутинке? Подует сильнее, закружит, сорвет с
троса и бросит вниз.
выскакивают из-под болта, свертываются в спирали, блестящие, колючие. Те,
что остались, начинают лопаться. Одна, другая, третья. Еще минута, две,
оборвутся последние волоски...
гигантский маятник. Он отсчитывает последние секунды.
оскаленная морда в прозрачном колпаке. Такое может только сниться. А
черный стервятник?
слишком тонок, руки скользят. - Тащи меня, тащи!..
дотянешься до троса, ремня у Тимки нет. Да и все равно ремнем ничего не
сделаешь - трос сильно натянут.
светом.
ущелье.
светящиеся веера.
похожие на трели мандолины.
руки, ветви раскидистых буков.
вцепился в него, подняв руки, словно в последней мольбе о помощи.
привязанная на шнурке.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Здесь о "Ноевом ковчеге", о стенной печати, и чистых,
Аскольдик оказался существом довольно мстительным. И нечего тут ссылаться
на воспитание в семье, в школе, в комсомоле. Да, родители потакали всем
его капризам, но в доме царила весьма благодушная обстановка - ни ссор, ни
скандалов. Любвеобильные супруги воспитывали в сыне самые лучшие, добрые
чувства, помогали бедным родственникам, заставляли малыша кормить рыбок и
по утрам целовать руку бабушке.
умелое оформление стенгазеты, за деловые выступления на собраниях и за то,
что у него не бывало двоек.
было сказано, таил в себе подлую мстительность, о которой никто не мог
подозревать. В самом деле, откуда у девятнадцатилетнего парня такой
позорный пережиток?
сейчас какой-нибудь распоясавшийся хулиган может пригрозить обидчику ножом
или поколотить обидчицу. Мерзко, конечно, но все же и это бывает.
чувствах.
она смеет!
конечно, постарше, он уже кое-чего достиг в жизни, но нельзя же только с
ним проводить время. Девчонка должна быть поосторожнее, а то люди могут
заметить. Мало ли какие пойдут толки?
Аскольдик, провожая ее в столовую. - Липнет к женатому человеку. Хоть бы
людей постеснялась.
совсем не знает украинского языка, перешла на русский: - Кто сказал?
подумайте сами, человеку, наверное, уже за тридцать. Можно было успеть
обзавестись семьей? Так или нет?
ресторане мы их видели? Видели, С работы кто ее провожает? Сам ведущий
конструктор, А нам плевать, что он ведущий. Не таких осаживали! До того
обнаглел, что даже в столовой у всех на виду садится вместе с лаборанткой.
самая обыкновенная дружба. Ничего плохого не подумают.
заметила Римма.
целовал.
прежней работе она даже выговор по такому делу схлопотала. Не верите?
Спросите у Толь Толича.
зашептала:
- Расскажите, расскажите! Я давно догадывалась...
мол, золотко, заглядывайся на эту скромницу. Девица она опасная. Как ни
пытался Толь Толич выяснить, что за история с ней приключилась и за что
она получила выговор, девица лишь стискивала зубы и бледнела. Явно
романтическая подоплека, хотя в личном деле сказано просто: выговор за
нарушение трудовой дисциплины. Медоваров шутливо намекнул на Багрецова -
никакого впечатления, но стоило только упомянуть фамилию Курбатова, как
Мингалева изменилась в лице и, не говоря ни слова, вышла из кабинета.
- Теперь она бегает за другим начальником.
сказал доверительно. С тех пор Нюру провожали любопытствующими взглядами
все, кому только было не лень. Если видели ее одну, то сразу же удивленно
шарили глазами вокруг - нет ли здесь Пояркова?
столовую, но сегодня Нюра проскользнула другим ходом и села за стол к
Римме и Аскольдику.
не было, и предупредила; - Вы не обидитесь, если я кое-чего скажу?
что люди брешут. Но ведь нельзя же так. - Римма как пчела жужжала над
ухом. - Все на глазах и на глазах. Сам-то он должен понимать или нет?
срывы...
придумали, что вы совсем домой не возвращались.
Не бывайте с ним на глазах, тогда и разговоров не будет.
- ни двусмысленных улыбок, ни шепота за спиной, то сейчас она чувствовала,
как ее обволакивает липкая паутина сплетни. Как тяжело дышать! Как страшно
жить!