собственного имени. В единоборстве традиций космонавты взяли верх над
моряками. Морские суда носят громкие имена: "Ермак", "Челюскин",
"Витязь"... Испокон веков! А космические корабли? "Союз-1" и далее по
номерам.
всего лишь "Фотон-187". "Фотонов" сотни, расползлись по океанскому дну,
точно крабы.
фигурирует лишь в отчетах и приходно-расходных ведомостях. Для нас же он,
вернее, она - "Голубка".
"Голубку", любим свое дело, каким бы нудным и бесперспективным ни казалось
оно остальным. Не всем же петь в опере, сочинять симфонии, строить
мегаполисы, возрождать парки и розарии. Прав фантаст двадцатого века:
кому-то надо быть "мусорщиком!" Мы впряглись по собственной воле, никто не
заставляет нас прозябать на дне, а затем сломя голову нестись к Солнцу...
желоба - начало будней, которые длятся недели и месяцы. Сейчас, например,
пошел второй месяц очередной подводной вахты. За это время мы очистили
полтора погонных километра Марианского желоба. Легко подсчитать, что на
весь желоб понадобится тысяча месяцев, или восемьдесят три года. Три из
них прошло, осталось восемьдесят, а это значит, что мы обеспечены работой
до глубокой старости и еще дольше.
нас четкое. Потому и не нужны приказы. Впрочем, не только потому...
придонного грунта, обнаружение контейнеров и прочей пакости, радиационный
контроль, погрузка с помощью биоэлектрических манипуляторов - Ленькина
забота. Он же стреляет носовым отсеком в Солнце, по его излюбленному
выражению, "подбрасывает горючего в топку". В зависимости от настроения,
дразню его "снайпером" либо "кочегаром".
я наблюдаю...
лишь бактерии (их, разумеется, не видим) и несколько десятков видов
беспозвоночных, так называемое население ультраабиссали. Водорослей нет в
помине. Вечная ночь, мгла. В свете прожекторов - ровное, однообразное дно.
Этакое вывернутое наизнанку высокогорное плато - гигантский разлом земной
коры. Океанское ложе устлано здесь рыхлыми серыми терригенными осадками. В
них мы и роемся. Каждая находка (будь она неладна!) - награда за
долготерпение.
биоманипулятора, бросил через плечо:
знал...
какое бывает раз в жизни. После вырабатывается привычка, потому что все
повторяется вновь и вновь. Но ощущение праздника остается. Представьте:
мертвая чернота океанской бездны медленно отступает перед надвигающимся
светом, он набирает мощь и вдруг взрывается, обрушивается слепящей
лавиной. Сердце полнится безотчетным, неосознанным ликованием.
Кульминация, пик. Корабль вздрагивает. Торможение вдавливает в
анатомическую кривизну кресел. Теперь нужно в считанные минуты
скомпьютеризировать оптимальную траекторию выхода: масса "снаряда" всякий
раз иная, различна и отдача при выстреле.
возвращаемся в будни...
"Индонезии" - без слов и, как показалось мне, в минорном ключе. Частотная
характеристика устройства связи безукоризненна, чего нельзя сказать о
Ленькином слухе. Я решил, что Ленька по обыкновению фальшивит.
меня тревогу.
слово "командир" он произносил с дружеской усмешкой. Сейчас я ее не
почувствовал...
расстыкуемся, и я включу тормозной двигатель.
сбило меня с ног. Лежа на полу, я отыскал взглядом обзорный дисплей:
Солнце - светлый кружок и на его фоне черное пятнышко - промежуточная
ступень с неотстрелянным носовым отсеком - сошли со своего места в центре
экрана и медленно смещались к периферии.
громко и разборчиво, словно мы по-прежнему были вместе. - В носовом отсеке
ядерная боеголовка. При выстреле она бы взорвалась. Ее сплющило давлением
воды. Как еще не раздавило!
отстыковывается только изнутри, ведь обычно в этом нет надобности. Скажи
там конструкторам насчет нестандартной логики...
если не мы, то кто же?
разговора. Ты не виноват. Должностное преступление совершил я. Только
судить меня уже не придется...
выполни мою просьбу, ладно? Споем напоследок!
красот полна, в сердце ты одна, Индонезия, любовь моя..."
кресло и... зарыдал.
другим? Не смогу!
наверняка - напишу реквием и посвящу его Леньке. Ведь перед тем, как
поступить в гидрокосмический институт, я с отличием окончил консерваторию
по классу композиции. Искал что-то свое, срывался... Сочинил симфонию, она
провалилась. Вторую тоже освистали - в переносном смысле, конечно.
навсегда. А Ленька верил в меня. "Твой талант еще заработает!" - сказал он
мне как-то. И вот, музыка бунтует в моей душе, требует выхода". "Requiem
aeternam dona eis..." - "Покой вечный дай им..."
закономерны: мало понимать рассудком, что "симфонизм - это художественный
принцип философски-обобщенного диалектического отражения жизни в
музыкальном искусстве". Только собственный жизненный опыт, только рубцы на
сердце, радость и боль, весь круговорот бытия могут дать материал для
"отражения" и "обобщения". А у меня материала не было. Я пытался
превратить вакуум чувств и переживаний в нечто великое. Обязательно
великое - малое меня не устраивало! Тогда я еще не дорос до понимания
того, что гегелевское "свое другое" - результат развития "по спирали".
компьютерных музыкальных инструментов, эту богатейшую палитру
выразительных средств. Меня научили ими пользоваться. Но не дали и не
могли дать главного - того, что достигло трагической кульминации час
назад. Того, что пришло ко мне на дне Марианского желоба и в полете к
Солнцу...
- она меня не страшит. Пусть на нее уйдет вся моя жизнь, неважно. Пусть я
создам одно единственное произведение, но оно должно быть достойно Леньки.
проблем жизни и смерти. Воплощение идеи долга и самопожертвования. Синтез
будней и праздников...
Контровский Владимир
Херберт Фрэнк
Каргалов Вадим
Афанасьев Роман
Василенко Иван
Смоленский Вадим