Это больше похоже на то, что время как бы перестало существовать, и уже
нет разницы между Диего сегодняшним и тем Диего, которому четырнадцать
лет, десять, двенадцать или шесть. Все они существуют одновременно, и
каждый требует к себе внимания, поднимая невообразимую суматоху.
самого, себя нынешнего, глазами ротери. Вот разрозненные картинки слились
в одну, обобщенную и целостную, и тут Диего охватила такая грусть, что
захотелось расплакаться. Вся его жизнь, все, о чем он мечтал и чего желал
достичь, оказалось теперь таким бессмысленным и серым, таким рассудочным,
бездушным. Эта серость пронизывала всю его жизнь, каждый эпизод, нависала
подобно грозовым тучам, пропитывала и серую курсантскую униформу Диего, и
мутные воды озера памяти, где они с Эмили наполовину преуспели в познании
запретного плода.
прекрасными и по-настоящему живыми. Украшенные перьями маски ожили, и
подобно фантастическим чудовищам, человекоподобные птицы порхали по залу,
а его собственная со стальным отливом змея, поворачиваясь из стороны в
сторону, пыталась впитать в себя рассыпанные повсюду блестки света. Запах,
казавшийся прежде таким неприятным, распался на отдельные компоненты,
каждый из которых казался чудесным благоуханием, воздух словно был напоен
энергией самой жизни, любовью, гармонией. Всем тем, от чего он так
опрометчиво отказался.
его - жаждал так же сильно, как когда-то мечтал спуститься, наконец, с
горы Коатл, как жаждал тогда тепла и пищи, тарелки простого горячего супа.
О, теперь он понимает Йоргена, понимает, почему тот предпочел именно это.
Да и какой тут может быть выбор! Двадцать три года ты был мертвецом, и
вдруг неожиданно пробудился к жизни? Теперь, так ясно все осознав, он и
сам, подобно Йоргену, не способен вернуться в это серое прошлое. Ради
такого можно пожертвовать и жизнью, и даже честью. Ведь вся предыдущая
жизнь - лишь бессмысленное дерганье безмозглой марионетки.
поднял голову, чтобы объяснить Йоргену, что он более не враг здесь никому,
что... Но брюнет с полуночной змеей исчез.
клуб. Перед глазами Диего в тусклом свете утренней зари лежала пустынная
Танделяйштрассе, прочно отгородившаяся массивными стенами своих домов от
тех, кто остался снаружи.
Он приподнял голову и огляделся. С каким-то опустошением Диего наблюдал,
как гаснут один за другим фонари и день сменяет ночь. Недавние видения
мешались в голове, на сердце тяжелым зверем свернулась печаль. Там, в
клубе все казалось таким простым и ясным - стоило лишь протянуть руку,
чтобы дотронуться до самой жизни, наполнявшей все вокруг. Поняв Йоргена,
он научился понимать и самого себя, и с наступлением утра это понимание не
улетучилось.
повернул голову и увидел Йоргена. Тот сидел прислонившись спиной к
фонарному столбу. В резком свете первых солнечных лучей на его лице
отчетливо читались отметины приближающейся старости, перенесенных
страданий и следы злоупотребления ротери, которые ни с чем не спутаешь.
Йорген почти беззвучно застонал и подтянулся поближе к Диего. Радужные
черно-пурпурные перья, свисавшие с плеч его пиджака, казались до нелепости
яркими. Только они напоминали о безудержном веселье минувшей ночи.
каждое слово.
менее самоуверенным, чем человек, которого Диего встретил в клубе. Не в
силах вымолвить ни слова, лейтенант просто кивнул. Йорген обхватил
фонарный столб и с усилием поднялся на ноги.
ловцы. - И слабым жестом поманил Диего за собой.
слишком не похоже ни на один из вариантов похмельного синдрома, какие ему
доводилось испытывать. Сознание было абсолютно ясным, а тело - совершенно
обмякшим. Лишь со второй попытки Диего удалось наконец сесть. К этому
моменту Йорген уже брел вдоль стены, хватаясь руками за выступы камней и
кидая тело вперед. Он обернулся.
четвереньки и поочередно передвигать руки, а потом подтягивать ноги,
расползавшиеся, как студень. Он заметил еще двоих, тоже пытавшихся
добиться успеха в попытке покинуть Танделяйштрассе. Несколько человек
продолжали лежать пластом. В глазах застыл ужас перед грядущей судьбой.
отогнать их и сосредоточиться на том, чтобы побыстрей убраться с проклятой
улицы. Все эти "почему" могут подождать до того момента, пока Йорген не
окажется в состоянии на них ответить. Неожиданно Диего усомнился,
действительно ли это тот самый Йорген, или в ротерианском дурмане он видел
лишь то, что хотел увидеть. Но нет, такое объяснение было бы слишком
простым. Да и в Зое следовало бы видеть куда больше того, чем она казалась
на первый взгляд. Будь начеку, приказал себе Диего. Не следует
недооценивать противника. И никогда не принимай кого-то за друга только
потому, что он пытается произвести такое впечатление. Или она.
ворота, когда звезда Эфрин только-только показалась над горизонтом.
Обернувшись, Диего заметил какие-то фигуры в серо-синих униформах,
подбиравшие тех, кто оказался не в состоянии покинуть Танделяйштрассе.
Только с этими людьми в форме что-то было не так. В них была какая-то
странность, но какая именно - издали не понять. Но Диего не сомневался:
что-то здесь неладно.
кондитерского магазина на противоположной стороне улицы, - вон там.
кружевных салфеточках, вызвали у него болезненный спазм в желудке.
скоро.
выскобленным до сверкающей белизны ступенькам и воткнул старомодный ключ в
бронзовую замочную скважину. Оказавшись внутри, он побрел к лестнице,
махнув Диего рукой.
чистота, но стойкий запах дезинфекции отдавал больницей. Да и уюта здесь
оказалось не больше, чем в госпитале. Дойдя до самого верха лестницы,
Йорген открыл еще одну дверь и растворился в темноте.
а размерами она ничуть не больше, чем его собственное временное жилище в
идиотской профсоюзной гостинице. Да и убранство комнаты говорило о
личности владельца ничуть не больше, чем стандартный гостиничный номер.
Впрочем, это вполне объяснимо: раз Йорген наркоман, значит, его вряд ли
что-то по-настоящему интересует, кроме ротери.
Он уже не думал о Йоргене, или как там его когда-то звали на самом деле,
как о сотруднике разведки и товарище по оружию. Теперь этот человек -
просто тупой наркоман, окончательно сломленный и выброшенный из жизни на
этот Ботом забытый Эфрихен. Дурман ротери быстро проходил, и движения уже
не требовали таких усилий, как прежде. Диего чувствовал себя почти хорошо,
и это еще сильнее заставляло его желать поскорее выбраться из этой ямы,
хорошенько позавтракать и подготовить отчет, а потом отправляться домой.
деньгах. Мне нужны деньги и, может быть, новые документы. - Он бережно
взял в руки микрокассету: - Мои донесения. Все до последней мелочи.
корабле.
молокососа же они прислали! Ну ладно, в любом случае сделка - это сделка.
Эти донесения, все, что ты, Сейн или кто бы там ни было жаждете узнать,
стоят пятьдесят кусков. Только не деньгами, можно безделушками, которые
легко продать, всякими там ювелирными камешками, побрякушками и разным
барахлом, на которое падки коллекционеры. Никаких государственных акций и
вообще никаких вещей, за оборотом которых можно было бы проследить. Понял
меня?
Идет?
наконец. - Что, если я тебе заплачу, а кассета окажется совершенно чистой
или полна всякой чепухи? С какой стати я буду покупать кота в мешке? Мне
надо все это увидеть, прежде чем выложить такую сумму.
мне нужны гарантии. Ведь ты можешь смыться, вообще ничего не заплатив, и
захватить товар с собой. Всякие там слова чести и тому подобная туфта меня
не интересуют.
в кулаке и протянул Йоргену. - На рынке она до пятидесяти не дотянет, но
все-таки это чистое золото. А лично для меня она стоит гораздо больше.
Буркатовский Сергей
Пехов Алексей
Сапковский Анджей
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Шилова Юлия