Чтение 33–й страницы книги ~Суровые времена~

радости, без боли, без страха, и измученной душе не хотелось покидать его.
Но какая-то булавка проколола отверстие во тьме; тончайший луч света
пробился внутрь и пал на иллюзорный глаз. Движенье, и бросок к крохотной
точке, тут же расширившейся, и открылся проход в мир времени, материи и
боли.

Теперь я знал, кто я. Меня согнуло под тяжестью множества воспоминаний,
разом всплывших в мозгу.

Голос заговорил со мной, но я не мог разобрать слов. Я плыл, словно
паутинка, сквозь золотые пещеры, и вдоль стен их восседали старцы, застывшие
во времени, бессмертные, но не способные пошевелить и веком. Кое-кто из них
был укутан колдовской ледяной паутиной, словно тысячи пауков зимы опутали их
нитями замерзшей воды. На потолке пещеры вырастал зачарованный лес из
сосулек. - Давай же!

Сила зова была такова, что меня словно ударило молнией.

Меня окутало мглой. Я рванулся, чувствуя, как перестаю быть собою. И все
же, прежде чем исчезнуть из пещер, я почувствовал пробуждение чего-то, с
огромными усилиями устремившего ко мне свое внимание.

Каким-то образом я попал в некое место, где отнюдь не жалуют смертных, и
все же ушел невредим.

Память улетучилась. Но боль сопровождала меня на всем пути.

Глава 50

И снова - свет в темноте. И я снова начал становиться собой, хоть и
безымянным. Свет заставил зажмуриться. Свет оказался штукой неприятной. А
боль может и подождать... Однако что-то, скрытое глубоко под моей
поверхностью, устремилось к этому свету, словно тонущий, что рвется к
спасительному воздуху.

Я начал осознавать свое тело. Я чувствовал мускулы - окостеневшие, так
как некоторые свело судорогой. Глотка пересохла - до боли. - Глашатай... -
прохрипел я. Послышался Шорох, но никто не отвечал. Я бессильно обвис в
кресле. В жилище нюень бао не было никакой мебели, да и само-то жилище был
едва ли больше собачьей будки. Может, они меня к нашим вернули? Собравшись с
силами, я приоткрыл глаз. Что за чертовщина? Где я? В подземелье? В
пыточной? Может, это Могаба похитил меня?

Напротив, к такому же креслу, как и мое, был привязан маленький, тощий
таглианец, и еще один человек был распластан на столе.

Да это же Копченый! Таглианский княжеский колдун!

Я привстал. Это оказалось больно. Очень. Пленник настороженно наблюдал за
мной со своего кресла.

- Где я? - спросил я.

Настороженность его удвоилась. Оглядевшись, я обнаружил, что нахожусь в
пыльной, почти пустой палате, однако камни стен ответили на мой вопрос. Я
был в Таглиосе, в княжеском дворце. Такого камня нигде больше нет.

Что это?..

Вы когда-нибудь видели краску, стекающую вниз по стене? Вот точно так же
вышло с реальностью. Она, расплываясь, подернулась рябью. Тот, в кресле,
вскрикнул. Его била крупная дрожь. Представления не имею, что такого он себе
вообразил об увиденном. Реальный мир уплыл прочь, а я оказался в каком-то
сером месте, и мысли мои смешались от воспоминаний о том, чего я никогда не
видал и не пережил. Затем все как-то упорядочилось, и вскоре я оказался в
палате, где-то во Дворце Трого Таглиоса. Копченый, как обычно, лежал на
своем столе, дыша медленно и неглубоко. Обманник был на месте. Он заслужил
свирепый взгляд - слишком уж вспотел. Что он там такое замыслил?

Глаза его бегали. Что же он видел, глядя на меня со стороны?

Я встал на ноги. Теперь я понимал, что только что очнулся после
очередного припадка. Однако вокруг не было никого, кто мог бы вытащить меня
из тьмы: ни Ворчуна, ни Одноглазого?

В глубинах памяти копошились слабые намеки на воспоминания. Я отчаянно
пытался ухватить хоть один, могущий послужить зацепкой. Пещеры какие-то...
Песнь Тени... Пробуждение в далеком прошлом - и все же лишь мигом раньше
настоящего...

Я здорово ослаб. Утомительное это дело... И жажда сделалась вовсе
невыносимой.

Ну, это было поправимо. На столе, подле головы Копченого, стоял кувшин и
металлическая чашка. Под чашкой обнаружился клочок бумаги, оторванный от
целого листа. На нем убористым почерком Костоправа было написано:

Мурген! На этот раз нянчиться с тобой нет времени. Если очнешься сам,
выпей воды. В ящичке - пища. Я или Одноглазый навестим тебя, как только
сможем.

Клочок, должно быть, был оторван от запроса на поставки. Старик терпеть
не мог тратит впустую чистую бумагу. Слишком она ему была дорога...

Я открыл ящичек, стоявший по другую сторону головы Копченого. Тот был
наполнен тяжелыми, пресными лепешками, вроде тех, что печет моя теща,
невзирая на все мольбы прекратить. Так и есть! По ближайшем рассмотрении я
понял, что их просто не мог испечь кто-либо другой. Если останусь жив, дам
Старику пинка под ребра. P.S. Проверь веревки Душилы. Он уже раз едва не
удрал.

Так вот что он делал, когда я очухался! Хотел вывернуться из веревок,
убить меня со стариной Копченым и сбежать...

Я отхлебнул воды. Обманник взглянул на воду с едва ли не кожей ощутимым
вожделением.

- Глотнуть хошь? - спросил я. - Так расскажи, что такое творится в
Таглиосе.

Однако он еще не дозрел до продажи души за чашку воды.

Я с волчьей жадностью съел одну из лепешек матушки Готы и вскоре
почувствовал, как ко мне возвращаются силы.

- Ну давай-ка привяжем тебя как следует, - сказал я моему соседу. - Не
хотелось бы, чтоб ты пошел гулять да заблудился.

Пока я потуже затягивал веревки, он молча глядел на меня. И без слов было
ясно, что он обо мне думает.

- Теперь видишь, на что идешь, связываясь с нехорошими ребятами? -
спросил я.

Он не стал спорить, но и соглашаться отказался. Я был смущен. Ведь для
него "нехороший парень" - это я, так как не горю желанием вернуть Кину в наш
мир. Я потрепал его по макушке.

- Может, ты и прав, брат. Но я надеюсь, что нет. Ну вот и все.

Встряхнув простыню, я накрыл его ею, как было, выпил еще воды, съел еще
лепешку, а затем, исполнившись необычайной резвости, решил воротиться домой.
Это, конечно, мое личное мнение, но жены я не видел уже целую вечность.
Взаправду-то прошло всего несколько часов. Я пошел к выходу из дворца - и
заблудился.

Глава 51

Ну конечно, это неизбежно должно было случиться. Мое будущее "я" больше
ничего не помнило - лишь то, что я заплутаю, а после набреду на что-то
совершенно неожиданное. Все это я вспомнил как раз в тот момент, когда
понял, что ни малейшего понятия не имею, как пройти в какую-либо знакомую
часть Дворца. Я остановился, дабы оценить положение.

В тот момент у меня имелось достаточно воспоминаний Мургенов из других
времен, чтоб я был готов поверить каждому, пусть даже оторванному от какого
ни на есть контекста.

Воспоминания о том, что я должен заблудиться, отдавали возбуждением
неожиданного открытия и мощных обертонов боли. Отголоски их отбивали желание
искать дорогу наружу.

И вскоре, упорствуя в поисках выхода, я набрел на мрачный коридор, явно
переполненный старой волшбой. В нескольких ярдах от меня на
одной-единственной петле висела сломанная дверь. Открытие было близко. Я
безбоязненно устремился вперед. С первого взгляда я понял, что наткнулся на
тайную библиотеку Копченого, где были собраны и спрятаны подальше от глаз
людей из Черного Отряда - единственные уцелевшие копии первых томов
Летописи.

Мне безумно хотелось прочесть их. Но - не читать же я сюда пришел... У
меня не было времени отделять злаки от плевел сотен других книг. Мне нужно
было вернуться к своей семье.

Я храбро устремился к выходу, но снова не смог отыскать его. Закружилась
голова. Я начал искать обратный путь. Пожалуй, следовало подождать в
компании Копченого, пока не вернутся Старик или Одноглазый. Им ничего не
стоит вывести меня, и вдобавок они, может быть, разъяснят, отчего мне не
хочется уходить - сам я этого вспомнить не мог. До Копченого я добрался
легко, не заплутав ни разу. Быть может, эта часть Дворца опутана паутиной
заклятий, составленной так, что ни один чужак не сможет пройти лабиринт
коридоров без благословения Одноглазого. Вполне возможно, что все пути ведут
к одному и тому же месту. А может, и наружу, если только идешь не из палаты
с Копченым.

Это было бы неудивительно, хотя я не знал, хватит ли Одноглазому сил и
способностей устроить такое. Не удивляло и то, что, накладывая заклятья, он
запамятовал обо мне.

Когда я вернулся, Обманник вертелся в своих веревках ужом - ступал я
мягко, и он не сразу ощутил мое присутствие. Почувствовав, замер. Надо
отдать должное его упорству.

Я устроился в свободном кресле и подождал, однако никто не шел. Казалось,
прошло несколько часов, хотя возможно, это были лишь несколько долгих минут.
Поднявшись на ноги, я принялся расхаживать взад-вперед. Затем подверг Душилу
кое-каким пыткам, но настроение от этого отнюдь не улучшилось. Укрыв его
простыней, я вернулся в кресло и взглянул на Копченого.

В голову лезли мысли о нашем горемычном Черном Отряде. Затем я вспомнил,