Чтение 33–й страницы книги ~Стальной король~

- Вы его не знаете?

- Да я его и не рассматривала, - сказала соседка.

Денис подумал.

- А скажите,- спросил он,- когда этот человек приходил, Жулик лаял?

- Да нет, - покачала головой Агафья, - так, гавкнул пару раз и примолк. Он
у вас вообще-то брехуний. Но отходчивый.

Денис кивнул и пошел с огорода.

Темно-зеленый "мерс" Дениса Черяги выехал на площадь перед
"Чернореченсксоцбанком". Площадь была пуста и усыпана мелким невзрачным сором,
среди которого время от времени попадалась пестрая обертка от "Сникерса" или
"Баунти". Среди бычков и битых бутылок "Сникерс" смотрелся как Снегурочка среди
бомжей. У людей, собиравшихся на площади, не было денег на "Сникерсы", и можно
было быть уверенными, что пеструю заграничную обертку бросили люди или из банка,
или из мэрии.

Черяга справился у охранника и узнал, что зампред банка Иннокентий
Стариков сегодня на работе не появлялся. Дома Кеши опять-таки не было, и сотовый
телефон его прилежно информировал о том, что абонент находится вне зоны приема
сигнала. Очень может быть, что Кеша вообще уехал из Чернореченска.

Черяга завел двигатель, включил заднюю передачу и медленно тронулся с
площади. Он ехал в направлении загородного пансионата "Квадратное", того самого,
в котором в ночь накануне убийства веселился его брат.

Дорога быстро выскочила из города и полетела вдоль подсыхающей от ливня
степи.

Черяга ехал очень медленно, внимательно вглядываясь в следы на обочине.

От большой засухи, случившейся в этом году, степь была высушена и
вытоптана, желтые былинки торчали не больше чем на десять сантиметров от
поверхности почвы, и даже внезапный ливень, хлынувший третьего дня, уже впитался
в землю без остатка.

Километрах в пяти за городом Черяга внезапно притормозил.

Грунтовая дорога в этом месте сворачивала к старой шахте. Шахта "Ударник"
была заброшена еще в тридцатых годах: пласт скоро кончился, шахта оказалась
неудачной. Начальство Чернолага приспособило дырку в земле под общую могилу, и с
тех пор и до нынешнего времени "Ударник" пользовался жуткой славой. Денис
помнил, как вместе с мальчишками ходил к шахте ночью, чтобы побеседовать с
мертвецами.

Дорога к шахте давно заросла и мало чем отличалась от окружающей степи: и
вот на этой-то заросшей дороге Денис ясно различил глубоко врезавшиеся в почву
следы грузовика.

Денис съехал в степь и медленно покатился на приличном расстоянии от
старой дороги, время от времени выходя и изучая следы.

Грузовик был небольшой, явно "Газон", и проезжал по степи дважды и оба
раза- во время дождя или сразу после. Если грузовик чего-то и вез к шахте, то
было это не особенно тяжелым - следы туда и обратно впечатались в почву с
примерно равной силой. При выезде на дорогу грузовик забуксовал, и под него
подложили несколько досок, но потом доски кто-то забрал.

Рядом со следами грузовика, частично их перекрывая, были видны следы
легковушки. Легковушка была здесь в ту же самую мокрую ночь, и, судя по тому,
что она смогла проехать по степи, это была "нивка". Обута "нивка" была
приметно,- на двух передних колесах стояла старая лысая резина с едва заметным
ромбовидным рисунком протектора, на двух задних шины были новенькие, но с тем же
рисунком.

На этом следы не кончались. На следующее утро или около того, когда степь
еще не просохла, к шахте проехала третья машина. Это была дорогая иномарка с
низкой посадкой и новенькими мишленовскими протекторами. Брюхо иномарки кое-где
содрало клочки травы, и человек, сидевший в этой машине, наверное, был очень
испуган или очень торопился - не всякий хозяин "ауди" или "мазды" будет
пробираться в тумане по раскисшей степи. Можно было бы подождать пару часов - и
степь бы подсохла. Или пройтись пешком.

Через полкилометра водитель иномарки все-таки сдался: машина въехала на
бугорок и там и осталась, а водитель направился к шахте пешком: следы его на
порыжевшей земле были видны довольно хорошо.

Устье шахты было невероятно старое, с деревянными бортами, и совершенно
неглубокое: каждую порцию людей, которых туда бросали, присыпали песочком, и дно
находилось метрах в пятидесяти. В детстве Денис два раза лазил в "Ударник" на
веревке.

Денис нашел в машине фонарик и буксировочный трос. Трос он хорошенько
зацепил за какой-то железный полурассыпавшийся штырь. Фонарик сунул в карман и
начал спускаться.

Деревянная обшивка клети полностью истлела и сыпалась вниз, как зола из
печки. Со дна шахты дышало сыростью и песком. Воды, как ни странно, не было -
видимо, она просочилась сквозь песок и кости и ушла в нижние горизонты, да и
место было не низинное.

Буксировочный трос кончился довольно быстро. Денис уперся ногой в петлю и
посветил вниз фонариком. Дно шахты, в недальней темноте, было покрыто песочком,
и на этом дне поблескивал влажной чешуей свежий кабель.

Оригинальные воры воровали электрический кабель у "Чернореченсксоцбанка" -
сперли и кинули в заброшенную шахту. Не мудрено, что господин Головатый до сих
пор их не может найти, хотя старается так, словно не общественный кабель
потырили, а его личный хрен.

Вылезти наружу было непросто. Денис уронил фонарик и весь перемазался в
древесной трухе. Укладывая трос в багажник, Денис заметил, что его "мерс" тоже
оставил следы. Не на высохшей степи, а на запыленной площадке перед шахтой.

Что тут делали грузовик с "нивкой", Денису было вполне понятно.

А вот чем занималась субтильная иномарка? Денис подумал немного и
направился к старому бараку, тянувшемуся через степь метрах в пятидесяти от
шахты. Дорога от барака до шахты была мощена камнями, сквозь которые пробивалась
трава, и Денис никак не мог судить, проходил тут кто-нибудь во время дождя или
нет.

Барак был одного возраста с шахтой и употреблялся для содержания
спецконтингента: после ликвидации Чернолага барак отдали колхозу под загон для
скота. Колхоз барак немного подновил, и оттого здание дожило до нынешних дней.

Крыша барака рухнула внутрь, стены сверху поросли желтой иссохшейся
травой. Посреди комнаты с рухнувшими перегородками красовалась глубокая сурчиная
нора, а над норой, вытянув лапки, стоял сурок. Было удивительно, что сурка еще
не поймали и не съели.

Денис подмигнул байбаку, тот опомнился и дернул в нору.

Денис подошел к задней стене барака, присел и осторожно нажал рукой на
первое снизу бревнышко. Бревнышко неожиданно подалось, открывая глубокую и
влажную щель в фундаменте. Щель, наверное, была зэковской захоронкой, в которую
добытчики черного золота прятали от шмона свои нехитрые припасы. Щель эту
разведал в детстве сам Денис, и знали о ней немногие- Ваня Салкин, который
сейчас жил где-то в солнечном Казахстане, да зампред "Чернореченсксоцбанка" по
прозвищу попугай Кеша.

Денис сунул руку в щель. Захоронка была совершенно пуста.

Загородный дом отдыха "Квадратное", состоявший на балансе
"Чернореченсксоцбанка", ничуть не напоминал те облезлые объекты соцсферы,
некогда принадлежавшие заводам, фабрикам и министерствам, а ныне мирно
догнивающие вокруг городов и весей России.

Бетонный забор вокруг "Квадратного" был обтянут новенькой колючей
проволокой, с железных врат свисал глазок фотокамеры, и у проходной будки
"Квадратного" молчаливо и неподкупно высились два омоновца с автоматами.

На стоянке перед домом отдыха грустил черный "опель", а в "опеле" сидел
зам. начальника УВД Петраков. Он был, по обыкновению, пьян. Денис,
сопровождаемый бдительными взглядами охранников, зарулил на стоянку и подошел к
Петракову.

- Привет, - осклабился мент, - далеко путь держишь?

- Так, мимо ехал, - сообщил Денис. - А ты что тут делаешь?

- А у меня спецзадание, - сказал Петраков,- Никишина не пускать. Чтобы он
никого опять по роже не двинул.

На сиденье рядом с Петраковым лежала бутылка водки, и у Черяги было такое
чувство, что этой бутылке недолго придется лежать с полным горлышком.

- А у меня сложилось такое впечатление, что он мэра не зря обидел, -
осторожно сказал Черяга, - тот ведь его вроде как кинул?

- Всех кидают, - сказал Петраков, - но не все в ответ бьют по морде. У нас
Миша Никишин вообще оригинальный человек. Он когда дом строил, свою старую
мебель на помойку выкинул. А мебель еще классная была, тут же набежали шахтеры и
стали по домам растаскивать. Так Миша ужасно оскорбился. Приказал воров
посадить. А все остальное сжечь.

- И посадили?

- На пятнадцать суток, - сказал Петраков.

- И как же они к тебе после этого?

- А что ко мне?- усмехнулся зам. начальника УВД. - Благодарили. Я им из
дома суп носил. А они суп последний раз из крапивы варили. Так что когда погромы
начнутся, меня побьют в последнюю очередь. Супчик припомнят.

И Петраков сграбастал бутылку с сиденья. Пил он быстро, маленькими
глотками, и бутылка вздрагивала в его слегка трясущихся руках.

- Что ж ты с этого места не уходишь? - спросил москвич.

- А куда уходить-то? Самому суп из крапивы есть? Да и потом, знаешь - уж
лучше я на этом месте, чем последняя сволочь. Я хоть... супчик принесу.

- Почему Извольский велел убрать Луханова? - спросил Черяга.

- По дурости.

- А кого надо было гасить?

- Не скажу, - процедил сквозь зубы Петраков. Он был сильно пьян, но от
долгой привычки владел собой хорошо.

- Почему?

- За Лухановым не хочу. Опротивел он мне еще при жизни. Ну я понимаю, если
кто вор и ворует. Профессия у него такая. А этот мало того, что ворует, так еще
и в грудь себя бьет. "Я, - грит, - за народ". Ты хоть в грудь себя не бей! А он
не может. Если не бить в грудь, так и красть будет нечего.