Чтение 33–й страницы книги ~Куявия~

Перед глазами возникло высокомерное лицо Иргильды, в ушах прозвучал ее надменный неприятный голос, который она и не старалась сделать приятным, щебечущим.

- Я тебе предлагала слово, - напомнила она. - Ты помнишь, что ты мне ответил?

- Артанка! Скажи это сейчас!

Она покачала головой.

- Нет. Ты не поверил. Вместо этого оскорбил... Это для вас, куявов, стыд не дым, глаза не выест, но артане из-за стыда кончают с жизнью. Нет-нет, я не покончу, ты себя оскорбил больше, но не понимаешь... Скажу лишь, что даже самый длинный путь начинается с одного крохотного шага. Как и падение в бездну. Ты прав, что держишь меня в оковах. И спасибо тебе за это. Я уже начала считать, что куявы тоже люди... Но ты не дал мне ступить на этот путь предательства и сдачи своего достоинства. Спасибо! Теперь я постараюсь держаться уже сама. Но браслеты не снимай...

- Браслеты?

- Оковы, - поправилась она. - Извини, оковы!.. В них я не стану забывать, что я - артанка, а ты - враг, а не просто мужчина, который мне нравится.

Он с жадностью ухватился за последнее слово:

- Ты сказала...

Она кивнула, стараясь не встречаться с ним взглядом, чтобы не прочел там совсем иное:

- Это было короткое помешательство. Оно уже проходит... за что тебе спасибо.

* * *

На другой день стало известно, что артане поднялись к Долине и уже перед воротами. Иггельд побелел, по Долине прокатилась волна ужаса. Ведь не только Город Драконов, ныне уничтоженный, защищали две башни магов, еще одна перекрывала дорогу сюда, к последнему убежищу. Мало того, над узкой тропкой, что вела над пропастью в Долину, устроили навесы с камнями, стоило дернуть за веревку, массу артан сметет в бездну... Куда все делось, как сумели пройти артане?

Ночь прошла без сна, Блестка из окна наблюдала страшное багровое зарево. Звезды часто исчезали по всему небу, это густой черный дым, незримый на небе, съедал их без остатка. Доносился тяжелый гул, но зарево было всего лишь огнем из множества бочек со смолой, что разом зажгли при первом же приближении артанских всадников. Всю ночь полыхало красным, Блестка не отходила от окна. Если артане, билось в ее мозгу смятенное, все же пробьют стену, то хлынут в эту Долину, как огненная лава, и все сожгут, перемелют, сотрут с лица земли. Убьют всех от мала до велика, сожгут дома и постройки, убьют всех драконов, разрушат питомник, как уничтожили тот, главный, и...

Она задохнулась, веки ее плотно-плотно сжались, но слезы выкатились и побежали по щекам. Иггельд встанет на защиту своих драконов. И погибнет. Погибнет красиво, отважно, смело. Может быть, артане даже почтут его похоронами как великого воина. Но она хочет, чтобы он жил!

Заметалась по комнате, не зная, что же делать. Ударилась в дверь, долго стучала, колотила, била кулаками, ногами. Грохот становился все громче. Дверь ходила ходуном, вот-вот слетит с петель, наконец с той стороны донесся испуганный голос:

- Ты чего? На ночь открывать не велено!

- Позови Пребрану, - крикнула она.

- Уже ночь, - ответили из-за двери. - Все спят...

- Никто не спит в эту ночь, - отрезала она. - Или ты позовешь ее сейчас же, или же я выбью дверь и, клянусь Великой Кобылицей, я вобью тебе зубы в глотку, сломаю шею и брошу на корм воронам!

Из-за двери торопливо прокричали:

- Сейчас разбужу! Только ты пока не буйствуй...

- Поторопись, - отрезала Блестка. - Если мне покажется, что ты заснул по дороге...

- Уже бегу, - донесся удаляющийся крик.

Она не находила себе места, бросалась от окна к стене, едва снова не начала колотить в дверь, как послышались шаги, с той стороны прокричали:

- Идет, идет!.. Пребрана, смотри, она бешеная...

Загремели засовы, дверь приоткрылась, в комнату тихонько проскользнула Пребрана. В старом рваном платье, что служило ей ночной рубашкой, растрепанная, заспанная, спросила хриплым спросонья голосом:

- Что случилось?

Блестка подбежала, отвела к постели, усадила. В щель между дверью и косяком блеснули глаз и тусклое железо доспеха. Она подскочила в два прыжка, там поспешно отшатнулись, она плотно захлопнула дверь. Пребрана следила настороженно, в выцветших глазах начал появляться испуг.

- Ты что задумала?

Блестка села рядом, приблизила губы к ее сморщенному уху и сказала жарким шепотом:

- Пребрана, ты должна помочь мне бежать!

Старуха отшатнулась. Глаза расширились, она даже попыталась отодвинуться.

- Ты с ума сошла? Да чтоб я изменила своему господину?

Блестка ощутила, что вот-вот заплачет, ну почему никто не видит так же ясно, как она, что вот-вот разразится страшная гроза? Она обняла Пребрану за плечи, встряхнула легонько.

- Да пойми же меня! Я не хочу, чтобы он погиб!.. Не хочу!

Старуха покачала головой, губы плотно поджаты, глаза смотрели недоверчиво.

- А при чем здесь твой побег?

- Пребрана, я открою тебе великую тайну, но... умоляю!., никому не говори. Это не принесет никому пользы.

Пребрана смотрела настороженно, сухие губы поджались, обронила коротко:

- Говори. Я не артанка, клятв не даю, но за свою долгую жизнь научилась держать слово.

Блестка огляделась по сторонам, сказала шепотом:

- Дело в том, что моя имя... моя имя - Блестка! Я не называла его из гордости, чтобы здесь не ликовали, что захватили богатую добычу, но Придон, мой брат, не оставит меня в руках врагов. Какие бы ни были потери, он придет сюда, разрушит любые стены, ворвется и сотрет все с лица земли. Здесь все будет залито кровью, не останется ничего и никого живого. Он страшен в гневе, за меня будет мстить беспощадно!

Пребрана слушала молча, ни разу не прервала, только однажды глаза расширились, когда услышала, что она сестра грозного потрясателя стран Придона. Блестка перевела дух, Пребрана кивнула, переспросила:

- Хозяин точно не знает?

- Нет, - прошептала Блестка. - Но это ничего не значит. Придон не станет меня выкупать или выменивать, это против нашей гордости, это урон достоинству. Он просто освободит меня! А если я здесь погибну, то он всех казнит в самых страшных муках. Понимаешь, что я хочу?

Пребрана подумала, наклонила голову, но смотрела исподлобья, недоверчиво.

- Хочешь сказать, что если ты окажешься в лагере артан, то они тут же снимут осаду?

Блестка подумала, ответила честно:

- Нет, я так не думаю. Иггельд поставил очень прочную стену, разрушить ее непросто. Если буду по эту сторону стены, то артане будут биться, не глядя на потери, пока не проломят и не ворвутся в Долину. Если окажусь в их лагере, то они пойдут на приступ раз-другой, может быть, даже больше, но уже без огня и особой злобы... Понимаешь? И брат мой с огненным мечом Хорса точно не прибудет сюда...

Старуха задумалась, на лице отражалось колебание, бормотала под нос, поглядывала недоверчиво, снова вперила взгляд в пространство.

- Я не думаю, - проговорила она, - что артане смогут проломить такую стену...

- Артане захватили всю Куявию, - напомнила Блестка. - Ты не видела, какие стены у стольного града Куябы?.. Жаль, ты бы так не сказала. А сотни других городов? Их защищали великие полководцы!.. Пойми, Придон, мой брат, прислал это войско, чтобы спасти меня!.. Если ему это не удастся, он захочет увидеть меня мертвой... Для нас, артан, это лучше, чем быть рабыней у куява. За мертвую отомстит люто и жестоко, получив право на любую месть, даже самую бесчеловечную! Но и живой меня Иггельд не отдаст... ты же видишь!

Она почти прошептала последние слова, отвернулась. Старуха слушала ее сперва с недоверием, потом лицо дрогнуло, изменилось.

- Моя пташка, - сказала она почти нежно, - теперь я вижу, что ты не желаешь зла моему господину. Ты сама хочешь его уберечь. Но как же тогда... Мне показалось, что у вас только начинает налаживаться...

Блестка помотала головой.

- Если бы не эта война! Все было бы по-другому. Мы смотрим друг на друга, но война стоит за нашими спинами, она говорит за нас, нашими словами. Если я убегу к артанам, им незачем сражаться. Они смогут уйти.

Старуха сказала с сомнением:

- Незачем? Они шли, чтобы разрушить все в Долине! И убить драконов.

- Да, - сказала Блестка с отчаянием, - да!.. Но сейчас им дадут достойный отпор. Они будут мерзнуть по ночам, их дух упадет, а если еще среди ночи на головы начнут падать камни, от которых нет защиты? Им надо дать отступить достойно. Понимаешь? Они могут объявить, что выполнили основную цель - спасли сестру их тцара. Вызволили из плена! Это даст им возможность уйти, не теряя лица. Пойми, для нас честь и достоинство - не пустые слова, как у вас, куявов. Так просто артане не уйдут, будут сражаться до последнего. А Придон будет присылать все новых героев, пока Долина не падет или пока Придон сам не явится со своим мечом Хорса. Думаешь, те два брата-великана, сбивающие драконов, как уток - последнее, что есть у Придона?

Служанка задумалась, лицо дергалось, в глазах то загорался огонек, то гас. Наконец спросила, не отрывая взгляда от ее взволнованного лица:

- Но как же ты?.. Ты и Иггельд?

Блестка прошептала:

- Если я останусь... он погибнет.

Служанка смотрела пытливо.

- Ты его все-таки любишь?

- Не знаю, - ответила Блестка со слезами в голосе, - я ничего уже не знаю! Я его и ненавижу люто, за его тупость, за его слепоту, за его непонимание...

- Да, - сказала Пребрана понимающе, - я вижу, что ты думаешь больше о нем, чем о себе. Ты еще сама не понимаешь, но когда любишь, то думаешь не о себе, а о том, другом...

- И, - сказала Блестка решительно, - ему нельзя говорить, что я убежала потому, что тряслась за его жизнь. Это его оскорбит! Он горд, как артанин. Пусть думает, что он для меня только враг, захвативший меня силой. Так ему будет легче.

- Легче ли?

- Легче, - сказала она с отчаянием. Слезы безостановочно бежали по ее лицу. - Пусть считает, что я - тупая артанка, что так ничего и не поняла, не ощутила, не осознала. Такую легче забыть, выбросить из сердца, стереть из памяти. И легче будет... будет... с другой!

Она разрыдалась, Пребрана торопливо прижала ее к своей полной груди, и Блестка ревела и ревела, выплакивая всю горечь, всю несправедливость этого мира, где все не так, где все плохо и людям ничего не дано просто так, как подарок по их рождению.

- Я поговорю с родней, - ответила Пребрана тихо. - Ничего не обещаю, только поговорю. У меня есть двое племянников, что излазили здесь все горы. Один уверяет, что знает, как перебраться на ту сторону. Правда, он у меня такой герой, что может и приврать...

- А правда, что Шварн - твой сын?

- Правда. Но Шварн ни за что...

- Жаль, - сказала Блестка погасшим голосом, - можно бы на драконе...

- Я поговорю с племянником, - пообещала Пребрана.

Она тихонько подошла к двери, постучала. Загремел засов, Пребрана выскользнула в коридор, Блестка слышала там вздох облегчения стражника, снова загремели петли, потом послышались удаляющиеся шаги.

Глава 17

Когда она проснулась, в каморке чувствовалось утро, хотя за окном только-только начинался рассвет. Во всем теле ощущалась легкая чистая радость, из единственного узкого окошка лился свежий ночной воздух. Воздух чистый, с легким ароматом свежеиспеченного хлеба, да еще чуть-чуть улавливался запах дымка от кузницы внизу.

Она лежала на спине, предаваясь отдыху, пока по стене напротив не скользнул солнечный луч. Со двора послышались ржание, скрип тележных колес, звон цепи у колодца. Она вздрогнула, вспомнив, что вчера к стене подошли первые артане, сейчас там накапливается войско, скоро зазвенят мечи, послышатся крики, начнется свирепый пир топоров. Прольется кровь, вспыхнут пожары, закричат вдовы, заплачут осиротевшие дети...

Она торопливо оделась, сердце теперь стучало часто, тревожно. За ней долго никто не приходил, наконец дверь отворилась, вошли двое незнакомых стражей. Один подошел к ней с оковами, посматривал не то что с опаской, а брезгливо морщился и, как ей почудилось, смотрел на нее с надеждой: вдруг да откажется? Тогда он бы бросил эти цепи в угол и разрешил бы ей идти так... Второй, помоложе, держал острое копье наготове и сверлил ее колючими глазами.

Блестка сказала холодно:

- Не пугайтесь. Надевайте.

Старший без торопливости и особой охоты защелкнул оковы. Он посматривал на нее без страха, с уважением, в то время как второй не сводил с нее настороженных глаз.

- Какие новости? - спросила она.

- Артане разрушили башню мага, - сообщил старший. - Теперь располагаются по ту сторону... по-хозяйски.

- Понятно, - только и ответила она.

В этот день было не до вышивания, пришлось помогать Пребране месить и печь хлеб, караваев потребовалось много, вместе с Ефросиньей варила гороховую похлебку для воинов. В доме появилось много незнакомых мужчин, почти все в доспехах, с мечами на поясах. Ежечасно вбегали гонцы, Иггельд мелькнул только утром, исчез. По слухам, он на Черныше пытается остановить артан, что идут на помощь первому отряду. В горах узкие тропки, Иггельд и его дракон в состоянии драться там против целого войска.

- Не знает он артан, - прошептала она, - они с ним еще не дрались... по-настоящему.

К вечеру едва держалась на ногах, усталость поселилась и даже угнездилась в теле, а тяжелые оковы впервые стали ощущаться не только как оскорбление, но и как тяжесть. Но бесконечный пир наконец закончился, Пребрана, сама едва держась на ногах, сказала ей слабым голосом:

- Спасибо тебе, милая... Ты могла и не помогать нам, никто тебя не заставлял, мы это помним. Спасибо тебе за твою добрую душу!.. Иди отдыхай, тебе досталось сегодня больше, чем нам.

Блестка слабо улыбнулась, ноги подкашивались от усталости. Она поднялась по лестнице, тяжелые цепи замедляли движения, толчком распахнула дверь и, повалившись на ложе, стала ждать, когда же придут и снимут оковы. Негоже перед куявами выказывать слабость, но в последнее время обитатели дома перестали страшиться ее, кое-кто по своей воле приносит ей вина, мяса, сыра, натаскали для матраса вместо грубой соломы душистого сена. Когда узнали, что вина не пьет, подивились, но начали приносить молока, отвара из диких груш.

Издалека доносился привычный шум большого хозяйства. Хотя сейчас, с приходом артан, дом не засыпает, везде ходят, топают, бряцают железом. Те, убежавшие с равнин, не могут нарадоваться, что уцелели, что добрались живы, не замерзли, не сожраны горными дивами. Вот опять загорланили песню, слышен звон посуды, кто-то завопил: не то испуганно, не то радостно... Не понимают еще, что и здесь не отсидятся. Если артане пришли, то разнесут эту стену, какой бы крепкой ни выстроили, и ворвутся в Долину.

Она повернулась к стене, поджала колени. Вот-вот должен подойти Оследнюк, снимет оковы, она осмотрит лодыжки, их натерло и через голенища сапожек, коросту постоянно срывает оковами, ранки саднят. В коридоре послышались крики, топот, веселые вопли. Сорванными хриплыми голосами горланили песню. Блестка прислушалась, губы скривились в презрении.

Как можно горланить песни о веселых застольях, о покорных женщинах, о том, что с ними вытворяют мужчины... когда земля горит под ногами, когда они, как крысы, мечутся по своей же стране, не зная, в какой еще угол забиться, чтобы ускользнуть от карающего топора артан?

В дверь стукнули тяжелым. По ту сторону раздался грубый смех. Кто-то загорланил песню. Стукнули громче, а после третьего удара дверь распахнулась, с силой ударившись о стену. В коридоре полыхали смоляные факелы, несколько мужчин из числа гостей радостно заорали. Один крикнул ликующе:

- Я же сказал, что артанка здесь!

- Смотри, - указал второй, - она и здесь в цепях!

Толкаясь в дверях, они ввалились шумной толпой, комната наполнилась запахами вина, мяса, мужского пота - эти куявы так и не удосужились помыться. Эти четверо приехали вчера перед самым прибытием артан, один из них, кто водил войска, высокий и жилистый, его называли Белгом, а трое других - рыхлые, холеные, не знавшие труда, войны, не подставлявшие свои изнеженные тела ни солнцу, ни ветру, ни вьюге.

- Правду говорят, что Иггельд совершает дальние рейды, - сказал Белг. Холодный взгляд пробежал по фигуре Блестки. - Пора посмотреть, так ли уж артанки отличаются от куявских рабынь?

Блестка поднялась, сейчас как никогда ощущала тяжесть оков и цепей. Она отступила, спина уперлась в холодные камни. Сердце беспомощно трепыхалось, злость поднялась горячей волной и тут же опала. Четверо сильных мужчин...

Белг подошел вплотную и протянул руку к ее платью. Пальцы коснулась ткани на вороте, начали сгибаться, явно намереваясь ухватить и рывком сдернуть, оставив ее нагой. Сильный удар в пах буквально подбросил его в воздух. Он отлетел к своим друзьям, они не успели подхватить его, и он позорно завалился навзничь, вскинув ноги. И только после этого он взвыл диким животным голосом.

Трое оставшихся бессердечно расхохотались. Один из этих вельмож заорал ликующе:

- Нас осталось трое!..

- Да, - сказал второй, - Белг уж точно сегодня никого не поимеет.

- Да и всю неделю, - со смехом подхватил третий. - Посмотрите, как воет... Так что эту артанку первым пробую я...

Он шагнул к Блестке, но остановился, видя жестокий блеск в ее глазах и решительное лицо.

- Эй, женщина, - сказал он предостерегающе. - Ты - рабыня!.. В моей власти запороть тебя до смерти, и никто тебя не защитит, рабы вне закона. Так что помни...

Блестка ударила его в челюсть. Он отшатнулся, хотел что-то сказать, но повернулся вокруг своей оси и упал на руки военачальника и оставшегося из вельмож. Его приводили в чувство, он отплевывался кровью, Блестка увидела со злой радостью, как на пол в красных пятнах крови упали и желтые комочки зубов.

Вельможа наконец поднялся, повернулся к Блестке. Рот в крови, лицо перекосила безумная ярость.

- Рабыня! - прошипел он. - Артанка!.. Да как ты посмела? Да ты знаешь, какие муки...

Он задохнулся, рука его выхватила кинжал, в то время как глаза впились в нее с изумлением и яростью. Сзади подошел с искаженным лицом Белг, перехватил за кисть.

- Что ты хочешь?

- Я убью ее!

- Зачем? - спросил Белг сдавленным от боли голосом. - В крайнем случае ей можно отрезать руки. Или даже просто перерезать жилы... Но это в крайнем случае. Смотри, как надо.

Он выпустил его из рук, Блестка не успела мигнуть глазом, как он оказался перед ней. Сильные руки стиснули ее с такой мощью, что перехватило дыхание. Но руки оставались свободными, она ударила его по лицу, он хрипло засмеялся:

- Уже начинаются ласки?

Она закричала, вцепилась ему в волосы, чисто по-бабьи, сама презирала себя за такой жест, но страх погасил все, она дралась, лягалась, кричала, в это время суетливо подбежали двое молодых вельмож, начали срывать с нее платье. Белг уже не смеялся, она слышала его хриплое дыхание, руки его слабели, хотя все еще оставались сильными и стискивали ее так, что трещали ребра.

Она чувствовала, как платье рвут клочьями. Вельможи хохотали, она с ужасом увидела свои голые ноги, что беспомощно болтаются в воздухе, обнаженную грудь...

В комнату входили еще хохочущие люди. Свет от факелов стал ярче. Она отчаянно сопротивлялась, но ее с силой бросили на пол. Матрас лопнул, сено в схватке уже разбросали сапогами, она ударилась так, что в глазах потемнело. Белг стоял над нею, грудь тяжело вздымалась, щека расцарапана, из разбитого носа густой струей течет кровь, в глазах гнев и что-то вроде уважения. Он начал расстегивать ремень, но первым на нее бросился первый из вельмож, даже не спустил портки, а начал это делать только сейчас, ерзая на ней всем телом.

Она ухватила его за шею, сдавила и рванула изо всех сил. Хрустнуло, дыхание замерло, а глаза застыли, выпученные, как у жабы. Она сама замерла в страхе, ведь только что убила знатного вельможу, который снабжал, как говорили за столом, Долину продовольствием и всем необходимым.

- Что здесь происходит?

Громкий крик прозвучал гневно и властно. Люди расступились, Блестка увидела, как от порога спрыгнул, минуя ступеньки, Ратша. Глаза его отыскали ее, лежащую на полу среди клочьев одежды. Он ахнул, его рука молниеносно выхватила меч, с силой оттолкнул двоих с пути, подбежал к Блестке, повернулся, загородив своим телом.

- Что здесь творится?

Белг прорычал раздраженно:

- Ратша, или как тебя там! Сегодня мы гуляем и веселимся перед завтрашним сражением. Ты здесь имел всех рабынь, пока мы проливали кровь в боях с проклятыми артанами. И завтра будешь с ними развлекаться...

Ратша глазами указал на обнаженный меч.

- Я слышал, ты едва ли не первый меч Куявии. После того, как настоящие герои погибли. Думаю, брешут.

Глаза Белга сузились.

- Хочешь проверить?

- Давно пора, - отрубил Ратша.

Белг метнул руку к рукояти меча. Сердце Блестки забилось чаще. От Ратши никак не ожидала такой защиты, хотя он всегда поглядывал на нее с сочувствием, но Белг выглядит все же сильнее. Сильнее, моложе и свежее, а Ратша явно только что вернулся из стычки.

Пальцы Белга разжались, он выдохнул с силой, сказал со сдержанной яростью:

- Я не знаю, что тобой движет, Ратша. Но я не стану убивать тебя, это дурной тон, когда гость убивает одного из приближенных хозяина. Ты забыл, что это - Куявия. А в Куявии я - первый после Тулея. Я - князь, а ты даже не бер и не берич! По моему приказу ты должен не только убрать меч, но и смиренно связать эту рабыню и оставить ее в такой позе, в какой я изволю!

Наступило тяжелое напряженное молчание. Блестка затаила дыхание, ее руки торопливо собирали клочья одежды, но скрыть наготу не удавалось. Мужчины то и дело глазели на нее, хотя центр напряжения был в середине комнаты, где стояли друг против друга Ратша и Белг.

Ратша поколебался, наконец проговорил:

- Наша Долина всегда пользовалась....

- ...привилегиями? - закончил Белг насмешливо. - Не глупи. Привилегии - это милость сильного к слабому. Сегодня они есть, завтра нет. Вот сейчас и пришло это завтра. Мы здесь, Ратша! Все те, кому ты кланялся издали. Теперь ты будешь кланяться явно. И становиться на колени. А когда снова вернем себе Куявию, снова будешь кланяться издали... если оставим эту привилегию. Понял?

Ратша невольно бросил взгляд на Блестку. В его глазах она прочла сожаление, что не может ее защитить, закон есть закон, его можно менять, но не нарушать. Она опустила голову, принимая его поражение. Она не видела, как Ратша от этого жеста признания его слабости вспыхнул, крепче сжал меч.

- А мне плевать! - заявил он громовым голосом, от которого задрожали камни в стенах. - А мне плевать на твои приказы, ничтожество!.. Ты, погубивший армию, ты... трусливая тварь, что примчалась сюда искать спасения... и ты еще смеешь приказывать?.. Это я тебе буду приказывать, сволочь! Это ты здесь будешь чистить хлев!

Его трясло от бешенства, челюсти лязгали, он смертельно побелел и пошел на Белга с выставленным мечом. Тот пожелтел, рука снова метнулась к рукояти меча и застыла в воздухе. Люди, что пришли с ним, бросились между ними, стараясь остановить кровавую схватку.

- Все вон! - заорал Ратша. - Все прочь отсюда, пока я не изрубил всех!.. Твари!

Толкаясь, они бросились к дверям, возникла давка, наконец все с криками вывалились наружу. Ратша поднял с пола оброненный факел, на полу осталось выжженное пятно, вставил в щель между камнями. Его все еще трясло, он был в бешенстве. Блестка видела, с каким трудом он вставил факел, у него тряслись руки, тряслись губы, дрожало и дергалось лицо.

- Спасибо, - обронила она.

Он повернулся к ней, волчий оскал медленно таял, лицо превращалось в человеческое. Он выдохнул с такой силой, что сено взметнулось на полу.