Чтение 33–й страницы книги ~Избранник~

- Бегом была команда!

Там впереди уже топтались на месте уведенные чуть раньше группы.

- Левое плечо вперед!

Колонна послушно повернула направо.

- На месте...

Кое-кто остановился, и снова заработали дубинки.

- На месте была команда!

Они переминались с ноги на ногу, имитируя бег на месте, и смотрели, как на лед стадиона всё так же бегом загоняют еще одну группу сектантов, затем еще одну, и еще...

А потом пошли женщины.

Им досталось меньше, чем мужикам, но качало их сильнее. Их тоже подгоняли, но упавших не били, а быстро помогали подняться и ставили в строй. И группы шли и шли, и их ставили и ставили, одна к другой, на небольшом, метра в два, расстоянии, отчего стадион вскоре начал напоминать сюрреалистическую, кошмарную шахматную доску. А потом была команда "стой!", и шуршание сотен еле подымаемых ног постепенно прекратилось.

По свободным проходам меж отдельными колоннами тут же пошли милиционеры. Легкими постукиваниями дубинок они быстро выровняли ряды, загоняя выпадающих из строя внутрь и вытягивая наружу тех, кто рефлекторно норовил уйти поглубже.

Сашка с усилием разодрал заплывающие веки, почувствовал, что кровавая корка на лбу и подбородке уже ссохлась, и глянул в сумеречное небо. Солнце только что село, но сообразить, который час, ему не удавалось - башка просто не работала. У выхода на трибуну суетились фигуры в темных комбинезонах, мимо колонн провели рослую восточноевропейскую овчарку, щеки уже пощипывал морозец, но ничего не происходило: ни через полчаса, ни через час, ни через полтора.

А потом день окончательно сошел на нет, над городом повисла морозная зимняя ночь, и тогда в глаза ударил свет одного за другим включенных прожекторов, а менты пришли в движение.

Они снова пробежали по рядам, проверяя, ровно ли стоят локализованные сектанты, а затем заворчали моторы, и на лед выехали несколько машин представительского класса и два милицейских уазика. Сашка вытянул шею, но увидеть ничего не удавалось - шеи вытягивали все.

- Все здесь? - поинтересовался бархатный баритон.

- Все, Николай Павлович. - Это был мэр.

Он прошел вдоль рядов и остановился напротив одной из колонн:

- Федор Иванович!

- Да, - отделился от уазика Бугров.

- А это не твоя?

- Маргарита?! Ты что здесь делаешь?! Я же тебя домой отправил!

Сашка глотнул подступившую к горлу вязкую слюну и превратился в слух. Марго что-то ответила, но что именно, расслышать не удалось.

- А ну, домой!

- ...мать...

- Что... мать? Что мать?! Она свою дорогу выбрала! Ты что, тоже туда хочешь?! Вперед, я сказал! Свешников! Ко мне!

От машины отделился рослый милиционер.

- Забирай ее на хрен!

Было слышно, что Марго упирается, но ее подхватили, и Сашка даже сумел увидеть, как рослый, крепкий Свешников тащит девчонку в уазик.

- И никуда не отпускай! - вдогонку крикнул Бугров. - Меня дожидайтесь!

- Есть, товарищ подполковник!

Уазик заурчал, осторожно развернулся на скользком льду и медленно тронулся к выезду. Мэр отошел, так чтобы видеть всех, и тяжело, на весь стадион, вздохнул.

- Ну что, доигрались?

Стало так тихо, что Сашка даже расслышал, как эхом отдалось от трибун последнее мэрское слово.

- Вроде такие же люди... и мамы у вас есть, и папы... и учили они вас только хорошему. Откуда это у вас?!

Выстроенные шахматной клеткой люди молчали.

- Ну, хорошо... вы хотите духовности! Я понимаю. Ну и ходили б себе в церковь. Я сам там бываю... свечку родителям поставишь, помолишься... от души. Чего вам еще надо?

Никто даже не шевелился.

Мэр крякнул и повернулся к начальнику горотдела:

- У тебя все готово?

- Так точно, Николай Палыч!

- Кресла уже сняли?

- Не получится, - мотнул головой Бугров. - Но ребята посмотрели, сказали, поместятся.

- Точно? А то смотри у меня!

- Всех разместим, - уверенно кивнул Бугров. Мэр повернулся к машине:

- Наталья Владимировна!

- Да, Николай Павлович... - отозвался тоненький испуганный голосок.

- Хоть вы с ними поговорите. А то, я так чувствую, они меня понимать не хотят.

- Я?

- Ну а кто? Это вы у нас психолог!

Сашка вгляделся. Рядом с мэром в коротенькой, игривой шубке стояла та самая девчонка, что сидела в ОРСе золоторудного треста под плакатом с бесподобной Орейра.

- Поеду проверю, как там все, - кивнул Бугрову мэр. - А ты готовься.

- Понял.

Мэр прошел к машине, и огромный черный "мерседес" развернулся и мгновенно исчез.

- Начинайте, Наталья Владимировна, - кивнул девчонке Федор Иванович. - Я подожду.

Девчонка шмыгнула носом и вдруг замерла, распрямив свою изящную спинку и глядя куда-то над толпой.

- Здравствуйте. Меня зовут Наталья Владимировна.

Строй молча ждал, что будет дальше.

- Главное, сохраняйте спокойствие! - дрожащим голосом произнесла Наталья Владимировна. - И не поддавайтесь своим негативным эмоциям. Тогда последствия стресса пройдут намного быстрее...

Никто и не возражал.

- Теория позитивного мышления говорит нам, - страдальчески шмыгнула аккуратным маленьким носиком Наталья Владимировна, - что если постараться, то во всем можно найти и положительные стороны...

И тогда Сашка засмеялся.

- Эй! Кто там ржет?! А ну, заткнись!

Сашка попытался удержать смех, но тщетно: чем больше он старался противостоять ему, тем сильнее прорывался наружу этот гомерический, неудержимый хохот.

- Мы не будем обращать внимания, - болезненно возвысила голос Наталья Владимировна. - Так вот, о чем я? Да! Теория позитивного мышления учит нас...

К Сашке подлетели, рванули за ворот и, оскальзываясь на льду, потащили в сторону. Швырнули на лед, начали колбасить дубинками, но он уже не мог остановиться и, захлебываясь тягучей соленой слюной, безудержно хохотал во всё горло. Сила окончательно и безоговорочно победила. Он был счастлив.

* * *

Их продержали на стадионе еще около часа, и, если бы его не поддерживали с обеих сторон бородатый Олег и тощий, испуганный пацан, он бы столько не простоял. А потом раздались резкие команды, менты разбежались по курируемым группам и по одной повели их к выходу.

К этому времени ноги у Сашки совсем отмерзли, а про уши и говорить не приходилось, - шапочку он потерял еще где-то на Шаманке. Но колонна двигалась, его старательно поддерживали, и жизнь, вместе с движением, постепенно возвращалась.

Город не спал. Тысячи желтых огней встречали их, и тысячи темных фигур на фоне разноцветных штор прильнули к окнам и смотрели, как торопливо проводят сквозь город колонну самых странных и самых радикальных врагов нормального человечества.

Отрывисто покрикивали менты, беспрерывно гавкала невероятно расстроенная непонятностью происходящего единственная служебная овчарка, ноги скользили по бугристому, накатанному шинами гололеду, и колонна шла и шла вперед, к неведомой, скрытой за морозным туманом цели. А потом их остановили у залитого праздничным послевыборным светом Дома горняка, начали поотрядно подводить к разверстым двойным дверям и загонять внутрь:

- Первый пошел!

- Второй пошел!

- Третий пошел!

И здесь, внутри, каждый отряд рассаживали в своем собственном, отделенном от остальных рядами свободных кресел секторе, и тут же назначали старшего.

- Эй, борода! Старшим будешь! И смотри у меня!

- Эй ты, толстомясая! Будешь старшей!

И только когда всех, до последнего, усадили, вперед вышел офицер с наклейкой на носу - Шитов.

- Значит, так, господа сектанты. Старшие подходят ко мне и получают по листку бумаги. Авторучки ищите у себя. Всех переписать, списки отдать мне. Вперед.

* * *

Его усадили на второй ряд. Около часа, наверное, старшие перекликали своих и записывали паспортные данные, а Сашка откинулся головой на спинку кресла и закрыл глаза.

Самое трудное осталось позади, и он понимал, что не пройдет и двух недель, и тот же капитан Шитов обнаружит, что слюна стала тягучей, а малейшая физическая нагрузка приводит к рвотным позывам. И это будет означать, что Сила взяла свое и уже включила его в свои списки, готов ли к этому Шитов или нет.

По рядам понесли бак с водой и единственной, прикованной к ручке унитазной цепью кружкой, и он усмехнулся. Если кто в этом зале и не был инфицирован и вышел на Шаманку исключительно из высоких религиозных побуждений, теперь будет как все...

А потом он уснул и увидел идущего к нему нового человека, человека из будущего - наследника тех, кто выживет после инфекционного криза. Прикосновение Силы никак не отразилось на его внешности: две руки, две ноги, глаза, нос - все как у всех. Но внутренним зрением Сашка видел этот встроенный в спираль его ДНК новый фрагмент. Он знал: стоит человеку шестой расы захотеть, и тучи разойдутся над его головой, а хищная, осторожная щука сама подойдет к берегу и позволит взять себя в руки. Он видел эти новые, почти сказочные, почти бесконечные возможности нового сына человечества и радовался за него вместе с Силой.

* * *

- Встать!

Сашка приоткрыл глаза и тут же зажмурился: глазам было больно. Настроение - от внезапного насильственного пробуждения - мгновенно испортилось.

- Встать, я сказал!

Народ зашевелился, начал подниматься, и Сашка разодрал слипшиеся от натекшей с головы крови ресницы и пригляделся: на сцене, расставив крепкие ноги в стороны и упершись мощными руками в бедра, стоял Федор Иванович Бугров.

- Медленно думаете! Сесть!

Народ недоуменно вернулся в кресла.

- А теперь встать! - Народ снова поднялся.

- Плохо исполняете! А тебя что, не касается? - Федор Иванович с грохотом спрыгнул со сцены и подошел к Сашке:

- Встать.

Сашка посмотрел ему в глаза, и Бугров узнал его - и дрогнул.

- А-а... Никитин... - уже тише произнес он. - Тебя, значит, общие нормы не касаются? Или больного из себя строишь?

Сашка на секунду задумался:

- Ну, вы, Федор Иванович, не здоровее меня будете...

- Да уж так получается, что здоровее, - язвительно усмехнулся Бугров. - Не в партере сижу!

- Придет время, и вы рядом сядете, Федор Иванович, - пообещал Сашка.

- Я никогда не окажусь рядом с тобой, Никитин, - с чувством произнес подполковник. - А знаешь почему?

- Почему?

- Потому что я всегда заодно с Родиной.

- Удобно, - пожал плечами Сашка.

Подполковник побагровел:

- Удобно, говоришь?! Люди жизни за Россию отдают! А ты в креслице развалился! Встать!.. Встать, когда с тобой подполковник разговаривает!

Сашка поднялся. Теперь они стояли глаза в глаза.

- Вот так, - шумно потянул носом Бугров. - Вот так...

Он стремительно развернулся, пробежал по проходу, легко запрыгнул обратно на сцену, прошелся и снова повернулся лицом к притихшей публике.

- Зарубите себе на носу: это не я вас сюда согнал; вы сами себя сюда согнали! Вы... - Подполковник ткнул пальцем в зал. - Именно вы вынуждаете нас так поступать! Именно вы не оставляете нам другого выбора!

- Хватит оправдываться, Федя, - звонко отозвалась из глубины зала Неля. - И не лги: у человека всегда есть выбор.

Подполковник сморщился, как от лимона:

- Вот только не надо мне этих слюней! Выбор им подавай! Вы сначала по-людски жить научитесь, а уж потом...

Двойная дверь хлопнула, и в нее вошли несколько дружинников с охапками огромных бумажных листов.

- Куда это, товарищ подполковник?

Федор Иванович оборвал фразу на полуслове и повернулся на голос.

- А-а... - махнул он рукой. - Там бросьте. Всё собрали?

- Всё, товарищ подполковник, до единого листочка, - кивнули дружинники и швырнули охапки на пол.

Сашка подался вперед и присмотрелся. Это были оставленные сектантами на поле боя порванные и затоптанные тяжелыми армейскими ботинками лики духовных вождей.

Бугров перехватил направление его взгляда, спрыгнул со сцены и брезгливо разворошил носком сапога беспорядочную кучу на полу.

- И это ваши авторитеты? - криво ухмыльнулся он. - Смотри-ка, одни черные! Что, ни одного русского не нашлось?

- Не в этом дело, - громко, через весь зал, произнесла Неля. - Просто они такие же, как мы. А не как ты.

- Заткнись! - мгновенно разъярился ее бывший супруг и, раздувая ноздри, властно повел рукой в сторону зала. - Ты что думаешь, я ничего про вас не знаю?! Шестой расой себя возомнили! Особенными! Землю решили унаследовать! Да если кто и унаследует Землю, так это они!

Он решительно ткнул мощной рукой в сторону замершего у дверей красивого коренастого офицера с проглядывающей из-под ворота тельняшкой.

"А ведь он прав! - как никогда ясно, осознал Сашка. - Они уже сейчас наверху "пирамиды". А что потом? Что будет, когда Сила наделит их всем остальным?" Он попытался представить себе Бугрова и того, в тельняшке, жадно смотрящими в небо в поисках отгадок тайн мироздания, и не сумел. И он уже знал почему. Потому что для этих цельных, как простое число, людей важно лишь одно: количество женщин, вина и закаленной в боях с очередным врагом настоящей мужской дружбы. Остальное - для слабаков.

Сашка вдруг отчетливо осознал: с Силой, да и со всей шестой расой будет то же самое.

- Именно они унаследуют Землю! - не мог успокоиться и всё тыкал толстым пальцем в сторону красивого коренастого офицера Бугров. - Потому что они нормальные, реальные ребята! А не то что эти твои...

- Перестань, Федор...

- Я тебе отвечаю! - возбужденно спрыгнул со сцены подполковник. - Засунь их в "обезьянник" на пару недель - и они тебя все до единого сдадут! Все! До единого! И вожди не помогут! Они тебя уже готовы сдать! И тебя, и твоих вождей! Доказать?!

Бугров раскраснелся, замахал руками и вдруг побежал к выходу и начал судорожно раскладывать брошенные у дверей портреты. Народ затаил дыхание.

- Вы! - неожиданно распрямился он. - Кто первым пройдет по этим рожам своими ногами, тот свободен! Отвечаю!

Народ молчал.

- Ну?! Кто первый?!

Сашка всей кожей ощутил эту на какие-то секунды по случайному капризу фортуны возникшую вероятность что-то изменить и, не теряя времени, встал:

- Я пройду. - Зал охнул.

Он вышел в проход между рядами и, слегка пошатываясь, под гробовое молчание всего зала подошел к разостланным на полу портретам. По сравнению с реальными ставками в этой игре глянцевые плакаты по пятьдесят рублей за штуку не значили почти ничего.

- За базар отвечаешь? - повернулся он к подполковнику. - Или это всё для красного словца?

Бугров изменился в лице. Он дернул щекой, глотнул, на секунду опустил глаза, но слово было сказано, и позволить себе выглядеть неконкретным и нереальным он уже не мог.

- Отвечаю.

Сашка обернулся, оглядел стихший, подавленный зал и пошел по ликам прямо к выходу.

* * *

Он еще не знал, что будет делать, но понимал, что главное - информация о том, что происходит, у медиков и на верхах. А потому, не теряя времени, промчался на зады Дома горняка, стремительно пересек спящий жилой квартал и побежал вниз по улице. Рассчитывать, что он застанет Рейнхарда на работе посреди ночи, было глупо, но обостренная в последние дни интуиция подсказывала ему, что врачи в такой ответственный момент не спят.

Он пробежал к моргу, с налету ткнулся в железную дверь и нажал кнопку звонка. Еще раз. И еще...