появилось в нем за последние четверть часа, появилось и
совершило невозможное. Вряд ли он смог бы ответить, почему
назвал м-ру Дарку свое имя, но чувствовал, что поступил так,
как надо. Теперь он обращался к циферблату уличных часов с
длинной речью:
бы вам куда-нибудь деться до конца дня. Нам нужно выиграть
время. Тут важно решить, с чего начать. Вроде бы ни один
писаный закон пока не нарушен, но я чувствую, уже с месяц,
как чувствую: бедой запахло. У меня внутри что-то
подрагивает все время. Прячьтесь, ребята, прячьтесь. Я
скажу вашим матерям, что у вас появилась работа на
Карнавале, до темноты можете не появляться. А вечером,
часам к семи, приходите ко мне в библиотеку. Я знаю,
кажется, с чего начать. Надо просмотреть отчеты полиции по
карнавалам за предыдущие годы, полистать подшивки газет,
покопаться в некоторых старинных книгах. Все может
пригодиться. Глядишь, с Божьей помощью к вечеру у нас
появится какой-нибудь план. До тех пор не тревожьтесь ни о
чем. Господь с вами, мальчики!
высоким и сильным, неторопливо удалялась. Еще раньше его
чудесная сигара выпала у него из пальцев - а он даже не
заметил, - скользнула сквозь решетку, на мгновение осветив
подземелье градом искр, и теперь лежала на дне ямы,
гипнотизируя Джима и Вилли единственным багровым глазом.
Ребята ослепили ее и выбросили вон.
Внезапно он остановился. Пленка была проявлена, и сознание
наконец получило возможность просмотреть отснятые кадры.
Карлик замычал, развернулся и через лес ног заковылял
разыскивать Хозяина. Он скоро нашел его и заставил
пригнуться низко-низко. М-р Дарк внимательно выслушал
сообщение и бросился бежать, даже не оглянувшись на
оставшегося позади удачливого старателя.
вцепившись в прутья стальной решетки, попытался разглядеть
дно ямы. Там открылось ему скопище старых газет, фантики от
леденцов, окурки и розовая полоска жевательной резинки,
совершенно целая. М-р Дарк испустил короткий яростный
вопль.
стойки м-р Татли.
утвердительно кивнул.
обязательно провожу инспекцию. Сколько у вас там:
четвертак? полдоллара?
окошечке кассы, высоко в небесах, выскочил маленький
огненно-красный флажок: "НЕ ПРОДАЕТСЯ".
по темным залам библиотеки. Хрупкий осенний лист прошуршал
по оконному стеклу или это просто перевернулась страница
книги?
сидел Чарльз Хэллуэй. Руки его, чуть подрагивая, перебирали
страницы, ставили на место одни книги, снимали другие.
Изредка он подходил к окну и, вглядываясь в осенние сумерки,
наблюдал за улицей, потом опять возвращался к столу,
перелистывал страницы, делал выписки, закладки, бормоча себе
под нос. От слабых звуков его голоса под потолком
библиотеки порхали смутные отголоски.
бродил среди диковинных толп, выслеживал рассыпавшихся по
городу карнавальных шпионов. Он не стал портить матерям
Вилли и Джима спокойного воскресенья и сказал лишь самое
необходимое, и опять бродил по улицам, держась подальше от
глухих аллей, сталкивался тенями с Карликом, кивал
встреченным Крушителям и Пожирателям Огня и дважды с трудом
сдержал панику, проходя мимо решетки возле табачной лавки.
Он чувствовал, что в яме никого нет, и надеялся, что ребята,
благодарение Богу, нашли надежное местечко. Вместе с толпой
горожан он посетил Карнавал, но не зашел ни в один балаган,
не прокатился ни на одном аттракционе. Уже в сумерки, перед
заходом солнца, исследовал Зеркальный Лабиринт и понял
достаточно, чтобы удержаться на берегу и не кануть в
холодные глубины.
дал толпе возможность нести себя и, прежде чем ночь успела
схватить его, причалил к берегу библиотеки. Здесь он достал
самые нужные книги и разложил на столах, как огромные
литературные часы. Теперь они отсчитывали для него свое
время.
пожелтевшие страницы, словно на коллекцию диковинных
бабочек, расправивших крылья над деревянными столешницами.
Рядом - серия гравюр "Искушение св. Антония", слева -
алхимические рисунки Джованни Батисты Брачелли, изображавшие
гомункулов, рожденных в ретортах. Место "без пяти полдень"
занимал "Фауст", на двух пополудни лежала "Оккультная
иконография", на шести утра, как раз там, где сейчас
трудились его пальцы, расположилась "История цирков,
карнавалов, театров теней и марионеток", во множестве
населенная шутами, менестрелями, магами, клоунами на ходулях
и куклами на веревочках. Сверх того присутствовали
"Справочник по воздушному царству (Летающие твари за всю
историю Земли)", "девять" находилось "Во власти демонов",
выше помещались "Египетские снадобья", еще выше - "Мытарства
на воздусях", придавленные "Зеркальными чарами", а уж совсем
ближе к полуночи стояли под парами "Поезда и локомотивы",
упиравшиеся в "Мистерии сновидений", "Между полуночью и
рассветом", "Шабаши ведьм" и "Договоры с демонами". Все
было на своих местах, и весь циферблат заполнен. Не хватало
лишь стрелок, поэтому Хэллуэй не мог сказать, который час
отзвонили куранты его собственной жизни или жизни двоих
ребят, затерянных где-то среди ни о чем не подозревающего
города.
Зеркальный Лабиринт, в город вошел воскресный парад, которым
командовал рослый мужчина, разрисованный вдоль и поперек.
Дальше было несколько капель крови, двое перепуганных
мальчишек в яме и, наконец, он сам, сидящий в этой
кладбищенской тишине над частями мудреной головоломки.
страха, сгустившееся в воздухе во время их странной беседы
сквозь решетку. А уж он, Хэллуэй, в своей жизни повидал
достаточно страшного, чтобы распознать его сразу при
встрече. Почему в молчании разрисованного незнакомца ему
послышались все ругательства и проклятья, сколько их есть на
свете? Что почудилось Хэллуэю в фигуре дряхлого старика,
мелькнувшей сквозь щель в пологе шатра под вывеской "М-р
Электрико"? Почему на его теле плясали зеленые
электрические ящерки? Как сложить все это вместе, как
совместить с тем, что говорят книги? Он взял в руки
"Физиогномику. Тайны характера, определяемые по лицу",
полистал. Автор уверял его, что Джим и Вилли - просто-таки
воплощение ангельской чистоты, идеал Мужчины, Женщины или
Невинного Младенца, гармония Цвета, Пропорций и Расположения
Звезд. И вот они глядят из-под решетки на весь этот
шагающий и грохочущий ужас... А там... Чарльз Хэллуэй
перевернул несколько страниц. Так, значит, Расписному Чуду
присущи Раздражительность, Жестокость, Алчность - об этом
говорят лобные шишки, а также Похоть и Ложь - это уже
следует из линии губ, и в не меньшей степени - Хитрость,
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Конюшевский Владислав
Махров Алексей
Березин Федор