обратно. Он, правда, еще не набрался опыта в роли землевладельца и еще не
научился вытряхивать деньги из своих вассалов, но прежний владелец, сэр
Хьюго де Буа де Моленконтри, бежавший во Францию, мягко говоря, брал все,
что плохо лежит. После него в замке осталось множество ценных вещей, среди
которых была и серебряная утварь, подозрительно похожая на церковные
богослужебные принадлежности.
Йорчестере. В то время в ходу были монеты не только из разных стран -
французские и английские, порой даже попадались германские и итальянские,
- но даже из разных металлов: меди, серебра, золота. Принимались они
строго по весу и виду металла, независимо от того, где чеканились.
раскошелиться.
естественны для этого мира и не имеют ничего общего с корыстью. Здесь,
если у рыцаря есть деньги, которые можно потратить, он пойдет и потратит,
ни разу не задумавшись над тем, сколько у него останется, и будет тратить
до тех пор, пока кошелек не опустеет. Тут он пойдет к своему товарищу или
товарищам, если они знатны, и будет принимать как должное то, что они
везде будут за него платить.
сословия. Например, один рыцарь может заехать в гости к другому и
прогостить у него шесть месяцев, живя в свое удовольствие и ни на секунду
не задумываясь над тем, во сколько это обойдется хозяину. Хозяин же, в
свою очередь, не обращает внимания на расходы по содержанию гостя.
лошадей. То, что рассказали Джиму друзья, трудно было назвать
утешительным. Существовало две возможности достать лошадей. Хорошее
животное можно было купить у англичан, приехавших в Брест со своими
лошадьми. И оставался еще местный рынок.
впрочем, даже если это было и не так, владельцы очень неохотно
расставались с ними, так как достать других было практически невозможно.
Следовательно, цены на них были баснословно велики. То, что англичане,
оказавшиеся в Бресте, понимали, что английских лошадей найти здесь очень
сложно, вздувало стоимость скакунов и вовсе до небес. Животные, которых
мог предоставить местный рынок, были, по мнению Брайена и Жиля, довольно
жалкими по своим достоинствам и годились разве что быть вьючными лошадьми.
скакунов у англичан и три вьючных клячи у местных барышников.
разузнали и даже прикинули, во сколько это обойдется. Но когда он услышал
цену, то был сражен наповал. Даже в самом страшном сне он не мог себе
представить, что какие-то лошади могут стоить так дорого. Но деньги были у
него, и ему ничего не оставалось, кроме как заплатить, при том что никто
не мог сказать, сколько еще потребуется ему выложить за их пребывание во
Франции.
будучи его старинным другом, в делах такого рода имел преимущество перед
Жилем.
желанием напиться, чтобы забыть о существовании этих паразитов. Однако он
сдержался: с одной стороны, было еще слишком рано, а с другой - Джим с
детства привык не распускаться. Хотя Брайен и Жиль даже не подозревали об
этом, но ожидание для Джима было куда более утомительным, чем для них.
Отчасти потому, что он не мог, подобно им, находить утешение в вине,
отчасти потому, что был привязан к таверне, хозяин которой с каждым днем
казался ему все более противным и отталкивающим.
что человек с кольцом-паролем найдет его, возрастали неизмеримо больше по
сравнению с комнатой. Джим отыскал свободный стол, заказал кувшин вина и
приказал, чтобы из комнаты убрали остатки завтрака. Оставляя комнату без
присмотра, он, несомненно, рисковал. Все вещи лежали в ней, и не было
никакой гарантии, что их не украдут. Не только прислуга, но и любой
человек с улицы мог зайти и взять то, что плохо лежит.
чтобы видеть лестницу и иметь возможность разглядеть поднимающегося, если
это будет посторонний. Джим также удостоверился в том, что вся прислуга
трактира знает, что он - маг. Еще он снял чехол со своего щита,
оставшегося в комнате, чтобы герб и его цвета сразу бросались в глаза
вошедшему.
сказано, учитывая, что большинство рыцарей и почти вся знать не знали
грамоты, но даже простолюдины были научены разбираться в гербах. У Джима
не было сомнений, что красный цвет, обозначавший, что владелец герба -
маг, у кого угодно отобьет охоту взять что-нибудь из комнаты.
естественно, решит, что вещи защищены заклятием, а если даже и нет, то их
хозяин-маг найдет способ узнать, кто их взял.
спокойствие за сохранность вещей; что ни говори, а его герб - подарок
судьбы, так как рыцарей всего трое, и поэтому вряд ли кто-нибудь один мог
все время находиться в комнате и караулить вещи. Нанять надежного человека
в чужом французском городе тоже невозможно. Слишком велика вероятность
того, что сторож сам стащит то, что ему поручено охранять.
свойственно бояться именно того, чего они не знают и не могут пощупать,
тогда как тем, что зримо, да еще и ощутимо, не напугаешь даже младенца.
зале еще один вечер, делая вид, что пришел сюда выпить, а вовсе не для
того, чтобы сразу попасться на глаза английскому шпиону. На протяжении
долгих дней ожидания Джим, постоянно практикуясь, немного преуспел в
магии. Он ограничивался небольшими чудесами: то незаметно передвинет
скамейку у противоположной стены, то слегка изменит цвет какой-нибудь
деревяшки.
небольшими порциями удалять из кувшина вино. Такое чудо было необходимо,
поскольку Джим не мог каждый день напиваться в хлам.
его в какое-нибудь другое место. Обычно он отправлял за раз примерно кубок
вина в воды гавани, ярдов за триста от "Зеленой Двери". Повторение этой
процедуры позволяло искусно отделаться от вина и попросить снова наполнить
кувшин, не вызывая при этом подозрений у слуг и хозяина таверны: ведь он
сидел внизу битый день и ничего не делал при этом, - что же можно
подумать? По всей видимости, английский джентльмен кого-то ждет.
его автоматически искать основополагающие начала во всем, что он изучал. В
данном случае - начала магии. Каролинус, подсказав ему, как превращаться
из дракона в человека и обратно, в действительности дал ему минимум
информации о возможностях использования сил, заключенных в огромной
Энциклопедии Некромантии, проглоченной Джимом.
По каким-то соображениям Каролинус хотел, чтобы Джим изобрел свой
собственный способ пользоваться энциклопедией. Это наводило на мысль о
том, что магия больше похожа на искусство, чем на науку. Два занимающихся
ею человека не могли идти одним путем. То, что сообщил Джиму Каролинус,
было скорее результатом магической операции, нежели самой операцией.
доказательством того, что Каролинус поступил так намеренно, являлся тот
факт, что простое написание команды на мысленно представляемой доске, как
предложил волшебник, в одних случаях срабатывало без сучка без задоринки,
но в других не давало ничего.
дракона и обратно. Точно так же он мог двигать скамью в общем зале
трактира, но только если неотрывно смотрел на нее. Как только он
отворачивался, действие магии прекращалось.
Джим не представил себе гавань, виденную всего один раз, когда причалил их
корабль. Получалось так, что на другом конце в его сознании должен быть
как бы получатель или, по крайней мере, его ясный образ, наряду с
отчетливой картиной того, что он хотел переправить, изменить или
подвинуть.
конкретную скамейку у противоположной стены комнаты и позицию, в которой
та находилась по отношению к столу и прочей обстановке. После двадцати
минут усилий ему наконец удалось подвинуть скамью не глядя на нее.
как раз в тот момент, когда скамья наконец сдвинулась, в практически
безлюдный в этот час трактир зашел какой-то мужчина. Кроме ученика мага, в
разных концах зала сидело еще два человека.
человека, решившего остановиться в подобной таверне. Он встал на пороге,
чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку, царившему в помещении; свет в
зал пробивался лишь через несколько маленьких окошечек, выходивших на
улицу.
дольше, чем ожидал Джим. Поскольку Джим внимательно наблюдал за ним, то
заметил, что тот, в свою очередь, тоже рассматривает сидящих за столами.