у тебя в битве не разбиваются?
видишь, что очки могут разбиться, то, значит, уже поздно. Кроме того, я
попросил Джен наложить на них заклятие, чтобы они не слетали и не бились в
то время, когда я их ношу.
клубящегося вокруг котелка с ядом. Отблески костра лежали на металлических
заплатах камзола, словно золотые клейма, впечатанные в бархат.
должен иметь от этого какую-то выгоду...
глаз. И, словно пораженная в сердце металлическим прутом, Дженни
вспомнила, что это означает.
свой уединенный мирок смерти, разрушительных заклятий и бесплодного
напряжения сил. Она сама выбрала свой путь и ненавидела себя за это. Но,
как и у Джона, иного пути у нее не было.
лежали перед ними в лиловых и грифельных тенях раннего утра. Дженни
держала под уздцы боевого коня Оспри, и его дыхание грело ей руки.
взлетел в седло. Холодное отражение рассветного неба скользнуло по его
лицу, густо покрытому мазью от ожогов, на изготовление которой Дженни
потратила весь остаток ночи. Смерзшиеся сорняки захрустели под копытами
загарцевавшего Оспри. Последнее, что наскоро успела сделать Дженни перед
самым рассветом, - разогнать туман, поползший было в Долину из лесов, и
воздух теперь был алмазно чист, тусклые зимние краски прояснялись,
теплели. Дженни ощущала холод и пустоту внутри, все силы были вложены в
отраву. Голова болела. Самоосквернение и привкус желчи... Казалось, два
разных человека жили сейчас в Дженни. То же самое чувство испытывала она,
когда Аверсин шел на своего первого дракона. Безнадежность лежала на
сердце пятном гнили, и она уже хотела только одного: чтобы день этот
кончился - так или иначе.
принять из рук Дженни гарпуны. Их было шесть - в заспинном колчане;
зазубренная сталь сияла на утреннем солнце, и лишь самые жала гарпунов
злобно чернели, покрытые вязкой слизью отравы. Кожа рукояток была туга и
тверда на ощупь. Поверх заплатанного металлом камзола Джон надел
мелкокольчатую броню. Без очков, без каштановой гривы, убранной под тесный
кольчужный капюшон, лицо его с выступившими вдруг скулами казалось
исхудалым и постаревшим, как бы являя его портрет в старости. В старости,
которой он, может быть, и не достигнет.
не придумала.
хотелось, чтобы вы двое успели скрыться, - предупредил он ровным голосом.
- Прячьтесь так глубоко, как только сможете, и чем дальше от кромки Холма
- тем лучше. Если сумеете, отпустите лошадей - дракон наверняка кинется за
ними.
мертв.
коснулся губами губ Дженни. Как всегда, они были у него удивительно
нежные. Ей так и не довелось поговорить с ним в эту последнюю ночь, да и
зачем? Оба все понимали без слов.
которой таилась черная тварь. Оспри снова загарцевал, почувствовав
настроение хозяина. Открытая местность Долины показалась вдруг огромным,
усеянным препятствиями полем. Каждая опрокинутая стена виделась Дженни
высокой, как дом, которым когда-то была; каждый проваленный подвал -
зияющей бездной. "Не успеет..." - подумала она.
серчай.
летнего грома. Подойдя к кромке Холма, Дженни видела, как серый конь и
свинцово-смутный силуэт всадника нырнули в лабиринт проваленных
фундаментов, сломанных стропил, луж бог знает какой глубины с плавающими
обломками горелого дерева, - туда, к отверстой черной пасти Врат. Сердце
болезненно ударяло в ребра. Дженни направила чувства в сторону входа в
Бездну, прислушалась напряженно. Воздух в Долине, казалось, был напоен
разумом дракона. Где-то во мраке скрипнула, потащилась по камням
металлическая чешуя...
кристалле, и все же Дженни села куда придется - на осыпающуюся закопченную
гальку склона - и достала из кармана куртки осколок грязновато-белого
кристалла на цепочке. Она слышала, как Гарет окликнул ее по имени с
вершины Холма, но не ответила ни словом, ни взглядом. На той стороне
Долины Оспри уже одолевал широкую гранитную лестницу, ведущую к разоренным
Вратам; холодная голубоватая тень коня и всадника прополоскалась по
ступеням, как плащ, а затем Бездна поглотила обоих.
смутный образ стены из тесаного камня, из которой можно было бы сложить
целый дворец Бела, потолок пещеры с торчащими каменными клыками, старые
ламповые цепи, висящие в огромном кобальтовых оттенков пространстве...
черные провалы зияющих дверей и самый огромный проем - напротив...
в его глубины сквозь завесы наводимых драконом иллюзий. Ей показалось, что
она видит вспышку рассеянного солнечного света на кольчуге и Оспри,
споткнувшегося среди обугленных груд костей, монет и полусгоревших шестов,
усеивающих пол. Она видела, как Джон выровнял шаг коня, как блеснул в руке
гарпун... Затем что-то метнулось из внутренних дверей, словно бешеный
весенний поток, взмело черный прах на полу и вдруг взмыло в палящей завесе
огня.
серебряные лампы.
солнца, пригревающего ноги сквозь башмаки из толстой оленьей кожи, ни
идущего из Долины зимнего запаха воды и камня, ни беспокойного движения
лошадей наверху. Заключенный в ладони кристалл внезапно взорвался белым
светом, но сердцевина его была темна. Из этой темноты вылеплялись лишь
разрозненные смутные фрагменты: ощущение чего-то быстро движущегося и
огромного, отшатнувшийся перед броском Джон с далеко отнесенным гарпуном и
клубящиеся извивы слепящего дыма.
хвоста. Потом - быстрый промельк: упавший на колени Джон с красными от
ядовитых испарений глазами отводит гарпун для нового броска. Нечто
подобное взмаху черного крыла стерло картину... Снова пламя - и странный
отрывочный образ: три гарпуна, рассыпанные, как соломинки, в луже черной
дымящейся слизи. Сердце Дженни оледенело: одна темнота, одна клубящаяся
темнота, а потом - снова Джон, кровь льется сквозь прорванную страшными
когтями кольчугу, но он еще на ногах, и в руке у него - меч.
корчилось от рвущейся в груди боли, в горле - казалось - клубок проволоки.
"Джон..." - бессмысленно подумала она и вдруг вспомнила, как с веселой
бесцеремонностью входил он в обеденный зал Зиерн; его нарочитое
варварство, оказавшееся не по зубам молодой чародейке; вспомнила отсвет
осеннего солнца в его очках, когда он стоял по лодыжку в грязи у свиного
загона в Холде и протягивал руки, чтобы помочь ей слезть с седла.
улыбки.
падающего сквозь огромный проем Врат. Лунная Лошадка всхрапывала,
артачилась, чуя едкий запах дракона, витавший в Долине повсюду, и Дженни,
отпустив коня, пошла через руины пешком. Сердце колотилось, почти причиняя
боль; все время чудилось, что вот сейчас из черного провала Врат возникнет
силуэт дракона.
любого грома и скрежета.
показался почти черным. Везде, куда достигал свет, клубились едкие
испарения. Воздух, насыщенный гарью и тяжелым смрадом ядовитого шлака,
вызывал дурноту. Даже с ее умением видеть во тьме Дженни пришлось
остановиться, всматриваясь. И сразу же нахлынула такая слабость, словно
вся эта кровь под ногами была ее собственной.
- сорван, волосы - если не выжжены, то пропитаны кровью. Кровь тянулась за
ним чернильным следом по полу, показывая, как он полз мимо трупа Оспри -
оттуда, из глубины, где чернела огромная туша дракона.
ничком, он был чуть выше пояса Дженни - блистающая черная змея сорока
футов в длину, окутанная белой дымкой ядовитого пара и темной магией;
гарпуны торчали из него, как стрелы. Передняя лапа еще тянулась в
последнем усилии к Джону - сухая, словно рука скелета. Воздух вокруг был
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей
Панов Вадим
Свержин Владимир
Витковский Евгений
Смит Кордвейнер