в океан, прибрежная рябь сменялась волнением открытого моря.
турбины. - На Бермуды?
влево. Теперь он снова несся вдоль побережья; в великой тьме волн и песка
словно крошечные островки галактик мелькали гроздья огней маленьких
курортных городков: Бригантина, Литтл Эгг, Бич Хэвен, Бич Хэвен Террас,
Бич Хэвен Крест, Брант Бич, Шип Боттом, Серф Сити.
маяка, катер еще круче заложил влево и направился прямо к берегу.
дюны.
прокричал Гарден.
захлопывались металлические ворота. Двигатель заглох, словно поперхнулся,
лодка легла брюхом на широкий бурун, высоко вздернув нос. Судно ловко
заскользило к берегу и, когда волна разбилась, с легким металлическим
скрежетом мягко плюхнулось на песок. Двигатель, слегка покашливая,
отплевывал воду, заливавшуюся в выпускную трубу.
прибавил: "Пожалуйста".
носках утонули в морской воде по щиколотку, но он стоял на твердом песке,
готовый бежать. Однако, он помедлил.
дюнами.
вылить воду из ботинок.
волне и заскользила назад в море. Когда она оказалась достаточно далеко от
берега, двигатель заработал с нарастающим визгом. Из трубы вырвался
оранжевый выхлоп, лодка развернулась и исчезла в темноте.
шуршащему песку.
Спиной почувствовав ускорение, она уперлась ногами в дверь и центральную
стойку, чтобы смягчить боковые толчки. На коленях у нее мирно поблескивал
пеленгатор. Теперь, когда они находились на открытой дороге, оранжевый
огонек уже не опережал их.
видела вовсе не катер, а скоростной водный планер. Это затруднит дело.
терять сигнал его передатчика, - мягко сказал Хасан, словно читая ее
мысли.
Мне еще предстоит решить, что в этом случае делать с тобой.
сенситивы.
стеклянной пластинки. - Единственный и неповторимый.
голос, вялый и раздраженный.
по-арабски. Его мягкая речь приобрела командирские нотки, он указывал
направление, назначал места сбора, давал распоряжения относительно
оснащения, персонала, деталей операции. Потом он молча слушал, очевидно,
его приказания повторялись для ясности. "Туфадхдхал", - сказал он в
заключение и повесил трубку.
к последней черте, пока не увидишь смерть в его глазах. После этого можешь
концентрирую его внимание и возвращай на путь познания.
она не оспаривала его приказы, даже те, что высказывались в форме
предположения.
дамасская сталь.
стал тоньше, острее. Это уже не примитивное животное, реагирующее на
простейшие ощущения. Он думает. Он научился видеть. Он опасен.
защититься.
потребуется ничья помощь.
освещал ее подбородок.
наконец.
рубахи на груди распахнулись, обнажая курчавые волосы, сливающиеся с
жидкими седыми бородками.
чем-то. Спазмы смеха продолжались, пока ни кончились неглубоким кашлем.
этой комнате, наблюдал за ними из-под прикрытых век. В дни молодости,
когда он призвал ассасинов из песков, курение конопли сыграло свою роль.
Это был самый быстрый способ отлучить юношей от семей, согреть их, когда
скалистые убежища начинали казаться слишком холодными, утолить их
вожделение, когда они внезапно понимали, что звание мужа и отца для них
закрыто как для изгнанников.
для тех, кто принадлежал к хашишиинам. Эти необузданные и отчаянные люди
жаждали земного рая, воплощающего их дымные видения. И Хасан дал им рай.
дервишей, приобщавшихся к божеству через танец и экстаз - все это
прекрасно сочеталось с курением. Сам Тайный Сад, придаток Рая, куда никто,
кроме самых преданных, не допускался, стал высшей наградой для тех, кто
безжалостно убивал по приказу вождя. Отречение и подчинение, преданность и
долг - вот те узы, которые скрепляли их маленькую банду, во всяком случае,
на протяжение его жизни.
коварнейший воин, впал в детство. Он вдыхал дым как горный воздух. Он и
его приятели жили как калифы: спали и жрали, трахались и пукали, и
беспрерывно курили. Уже много месяцев прошло с тех пор, как Синан в
последний раз осуществил, или хотя бы задумал стратегическое убийство.
рукой: "Вина!"
около вождя, и поднес ее к губам старика.
руку своего адъютанта.
глядя в пространство.