портьерой опустилась на глаза и разум. Он сознавал, что к его черепу
прилаживают нечто вроде капюшона или колпака; затем он перестал что-либо
ощущать, кроме черноты, бесконечной черноты, кроме кромешной тьмы. В
этой тьме чей-то голос произнес некое слово в его мозгу, слово, которое
он почти что понял. Снова и снова голос повторял это слово, чье-то имя?
Подобно языку пламени, встрепенулась его воля к жизни, и он вопреки все-
му провозгласил, собрав в кулак все свои силы, в мертвой тишине:
гое время пребывал в полудремоте. Ему часто снились или вспоминались ка-
кие-то фрагменты из ранее виденных снов. Затем он вновь крепко уснул и
опять проснулся посреди зеленоватого полумрака и тишины.
юношу, совершенно ему незнакомого.
Только круги от него расходились все шире и шире, медленно и неторопли-
во, пока внешнее кольцо не коснулось берега и не исчезло. Орри, сын Хара
Уэдена, один из членов экипажа, мальчик, ребенок, зимнерожденный.
тался нырнуть поглубже.
снов?
сомнений лицо юноши.
ривать. Пожалуйста, лежите спокойно.
назад. Тело его, даже мускулы губ и языка, когда он произносил слова, не
повиновались ему должным образом. Это была не слабость, а странная поте-
ря контроля. Рука поднималась лишь усилием воли, словно он поднимал не
свою, а чью-то чужую руку.
покрыта на удивление темным, как выдубленная кожа ханна, загаром. От
локтя до запястья следовала череда голубоватых параллельных шрамов,
слегка прерывистых, словно образованных повторяющимися стежками иглы.
Кожа на ладони огрубела и обветрилась, как будто он долгое время провел
на открытом воздухе, а не в лабораториях, вычислительном центре управле-
ния полетом, в Залах Совета и местах Молчания в Вегесте?
торой он находился, не имела окон, но сквозь зеленоватые стены пробивал-
ся солнечный свет.
Но мы же совершили полет? Или мне все это приснилось?
вновь воцарилась тишина.
ночь, недавнюю ночь? Но она превратила тебя из ребенка почти что в муж-
чину. Значит, мы в чем-то ошиблись.
нете Земля, - без запинки ответил мальчик и жалобно всхлипнул. - Вам ни-
чего об этом неизвестно? Вы ничего не помните? Совсем ничего? Значит,
сейчас дела еще хуже, чем были прежде?
книги".
он знал, что все пошло вкривь и вкось, что существовал период времени, о
котором он ничего не помнил. Но пока ему не удастся побороть эту необыч-
ную слабость своего тела, он не в силах что-либо предпринять. И он лежал
неподвижно, пока не прошло головокружение. Затем, отгородив свой разум
от внешнего мира, Рамаррен начал повторять про себя Монологи Пятой Сту-
пени. Когда они наконец успокоили его разум, он заставил себя уснуть.
приятных эпизодов, которые напоминали лучики солнца, пробивавшиеся
сквозь тьму дремучего леса. Когда он погрузился в более крепкий сон, эти
фантастические видения исчезли, и во сне всплыло единственное простое и
отчетливое воспоминание: он стоит рядом с каким-то крылатым аппаратом,
поджидая отца, чтобы вместе с ним отправиться в город. Вплоть до самого
подножия горы Чарны леса уже сбросили свои листья, хотя воздух по-преж-
нему был теплым, чистым и спокойным. Его отец, Агад Карсен, худощавый
подвижный немолодой уже человек, облаченный в церемониальные одежды и
головной убор, с олицетворявшим власть жезлом в руках, медленно идет по
лужайке рядом со своей дочерью, и оба они смеются, когда он поддразнива-
ет девушку, обсуждая ее первого поклонника.
меры, стоит только дать повод.
яркий солнечный день длинной золотой осени его молодости, а им вторит
девичий смех. Сестра, сестренка, любимая Арнан? Каким это именем отец
назвал ее? Не настоящим именем, а как-то иначе?
вив свое тело подчиниться? и хотя оно по-прежнему не отличалось послуша-
нием, это определенно было его тело. На какое-то мгновение при пробужде-
нии ему почудилось, будто он призрак, оказавшийся в чужой плоти.
из серебристого камня среди широких лугов, раскинувшихся у седой вершины
Чарны - Одинокой Горы. Он был наследником Агада, рожденным осенью и по-
тому обреченным всю свою жизнь прожить осенью и зимой. Весны он никогда
не видел и, вероятно, не увидит, так как корабль "Альтерра" начал полет
к Земле в первый день весны. Но долгие осень и зима, пора его детства,
юности и зрелости, ярко и живо развернулись перед ним подобно реке, по
которой можно было подняться до самого истока.
ки случилось с ним, с его спутниками, с "Альтеррой" и ее миссией.
окон, но и дверей. Рамаррен сдержал свой порыв мысленно обратиться к
мальчику; он не знал, настроен ли до сих пор на него мозг Орри. К тому
же его собственный мозг, очевидно, перенес какое-то повреждение или вме-
шательство, лучше действовать с осторожностью. Не стоит вступать в кон-
такт с посторонним, пока не станет ясно, не угрожает ли ему утрата конт-
роля над собой или потеря чувства времени.
вание в области затылка, и пару раз прошелся по комнате, чтобы немного
размяться. Заодно он рассмотрел диковинную одежду, что была на нем, и
странную комнату, заставленную мебелью на длинных тонких ножках. Полуп-
розрачные темно-зеленые стены были покрыты причудливыми чередующимися
узорами, в одном из которых скрывалась дверь-диафрагма, а в другом -
зеркало в половину человеческого роста.
обветренным и, вероятно, постаревшим; насколько, сейчас трудно было ска-
зать. Глядя на себя, он испытывал определенную неловкость. Чем вызвана
странная неуверенность в своих силах? Что с ним случилось, что было уте-
ряно?
ней было много загадочных предметов, и только два имели относительно
привычный, хотя и несколько чужеродный облик - чашка для питья на столе
и книга рядом с ней. Он подошел и взял в руки книгу. Что-то, о чем гово-
рил ему Орри, мелькнуло в голове и вновь исчезло.
минали буквы алфавита Языка Книг. Он открыл ее и принялся перелистывать
страницы. Листы слева были заполнены - судя по всему, от руки - столбца-
ми причудливых, сложных узоров: религиозные символы, иероглифы, стеног-
рафическая скоропись? Листы справа были также исписаны от руки, но буквы
там напоминали буквы Книг, буквы Галактического Алфавита. Книга кодов?
Однако не успел он толком поломать голову над первыми словами, как дверь
бесшумно скользнула в сторону и в комнату вошла женщина.
страха; чувствуя себя слегка уязвимым, он сделал свой взгляд несколько
более твердым и властным, чтобы соответствовать происхождению, достигну-
той им Ступени и высокому положению.
торое время они стояли, молча глядя друг на друга.
Василенко Иван
Свержин Владимир
Пехов Алексей
Бажанов Олег
Бажанов Олег
Херберт Фрэнк