промышленном центре, я был накануне с Марджером. Новая - модная дачная
местность - кишмя кишела людьми, почти сплошь молодыми, зачастую
подростками. В ярких, блестящих одеждах юноши выглядели так, словно
нарядились римскими легионерами, - их костюмы сверкали на солнце, как
коротенькие панцири. Много девушек, в большинстве красивых, нередко в
купальниках, более смелых, чем все, что я до сих пор видел. Идя с Олафом, я
чувствовал на себе взгляды всей улицы. Группы ярко одетой молодежи, завидев
нас, останавливались под пальмами. Мы были выше всех, люди оборачивались нам
вслед. Мы испытывали страшную неловкость.
платком лоб.
и гладиаторы.
и пришлось возвращаться. Все равно мы еще успели искупаться до обеда.
светло-желтой жидкостью, тут же застывающей в пушистую массу.
поморщившись: - Все из-за того парня, что улыбался, понимаешь?
мы спустились в столовую. На столе стояло только три прибора. В столовой -
никого.
втроем. Подавать или ждать ее?
вчера, волосы слегка влажные, словно только что вышла из воды. Я представил
ей Олафа. Он держался спокойно и с достоинством. Я никогда не умел быть
таким.
еженедельно выезжать на три дня и что вода в бассейне, несмотря на солнце,
не такая уж теплая. Беседа быстро оборвалась, и как я ни старался придумать
что-нибудь, это мне не удавалось; я погрузился в молчание и принялся за еду,
созерцая этих двух, сидевших напротив, таких различных людей. Я заметил, что
Олаф присматривается к ней, но только в те минуты, когда к ней обращался я и
она смотрела в мою сторону. Его лицо ничего не выражало, как будто он все
время думал о чем-то совершенно постороннем.
пожелала дама, к вечеру будет подогрета. Она поблагодарила и ушла к себе. Мы
остались вдвоем. Олаф посмотрел на меня, и я снова отчаянно покраснел.
субъект, который смог влезть в ту вонючую дыру на Керенее, старый конь -
нет, не конь, скорее старый стопятидесятилетний носорог, начинает...
еще раз полез туда... Я не докончил.
я тебя понимаю. И даю голову на отсечение, что ты даже не знаешь почему.
у тебя всегда был один недостаток - ты видишь не то, что у тебя под носом, а
лишь то, что далеко: всякие там Канторы, Корбазилии...
с того момента, когда за нами затянули те шестьсот восемьдесят болтов, ясно?
этой красной пакости в ноздрях, и тарелок в ушах, и светящихся косм на
голове, и она не лоснится от золота. Просто девчонка, как те, что бывали в
Кеберто или Аппрепу. Я помню совершенно таких же. Вот и все.
небольшая разница.
откровенно говоря, я никогда не думал... считал себя спокойной, тихой
заводью.
дыры на Керенее. Тогда бы ты увидел тихую заводь! Я думал, что... эх!
Знаешь, Олаф, прежде чем приехать сюда, я был у одного доктора, Жуффона.
Очень симпатичный старик. Ему перевалило за восемьдесят, но...
глядя, как он расплывается над султанами бледно-лиловых цветов, похожих на
разросшиеся гиацинты. - Лучше всего мы чувствуем себя среди этаких древнющих
стариканов. С та-акой вот бородищей. Когда я об этом думаю, меня просто
трясет. Знаешь что? Давай купим себе несколько кур, будем им головы
сворачивать.
вещей. Что друзей-ровесников у нас быть не может, близких нет, и остаются
нам только женщины, но быть все время с одной сейчас труднее, чем с
несколькими. И он прав. Я уже убедился.
Чтобы было чертовски трудно, и чтобы нельзя было с первого раза, и чтобы
сначала семь потов сошло. Иначе тебе не нравилось. Не смотри так на меня. Я
тебя не боюсь, ясно?
хочешь быть сам по себе и поэтому так вкалываешь. Что ты хочешь быть чем-то
большим, чем пилот... Я так и ждал, когда ты начнешь задирать нос. И знаешь,
когда ты принимался мучить Нормерса и Вентури своими рассуждениями и очертя
голову бросался в этакие ученые дискуссии, я уже думал, что вот-вот
начнется. Но потом был тот взрыв, помнишь?
сих пор иногда снится, а однажды так я из-за него с кровати свалился. Стало
быть, спутник. Да, ну и что... видишь? Верно, склероз начинается. Все время
забываю... Значит, потом было все это, и я убедился, что... В общем тебе так
нравится, и иначе ты не умеешь. Помнишь, как ты просил у Вентури его личный
экземпляр той книжки, красненькой? Что это было?
подготовки".
Бедняга Вентури...
на верхней палубе, да?
отделался бы ожогами. Как Арне. Должно быть, Вентури просто растерялся.
взъелся на меня.
впрочем, что тебе говорить? Когда ты вылез из той дыры на Ке...
время мы еще не очень хорошо знали друг друга. Когда, это было месяц спустя,
Гимма сказал мне, что Ардер летит с тобой, я подумал, что... ну, в общем не
знаю! Я подошел к Ардеру, но смолчал. Он, конечно, сразу почувствовал.
"Олаф, - сказал он, - не злись. Ты мой лучший друг, но сейчас я лечу с ним,
а не с тобой, потому что..." Знаешь, как он сказал?
что туда можно спуститься. Он сам не верил". Ты верил, что вернешься?
Сертаков Виталий
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна
Посняков Андрей
Конюшевский Владислав