быть именно на севере.
ненадежная опора. Есть еще шанс, что она нам что-то сообщит, но это слабый
шанс. Ждать не стоит.
станешь рисковать зря?
все более безводной. К северу от башни засушливость превратилась в
пустыню. Путешествовать здесь было трудно. Песок осыпался под ногами,
приходилось карабкаться на дюны. Ветер ровно и устойчиво дул с
северо-запада, бросая песок им в лицо.
компасом, проверяя направление их маршрута. Они продвигались все дальше на
север. Впереди шел, хромая, робот, за его спиной шагал Лансинг. Сначала
впереди был Лансинг, а робот хромал сзади. Но Лансинг уставал, а
механическое тело Юргенса усталости не знало, поэтому лидером теперь стал
он.
стала более надежной, хотя и по-прежнему песчаной.
подумал, что Юргенс продолжал оставаться для него загадкой. Хотя все
остальные члены компании, должен был признать Лансинг, тоже оставались
загадками. Он попытался собрать вместе все, что он знал о каждом из них. И
факты, как оказалось, были весьма фрагментарными.
столетия продолжали процветать - следовательно, мир ее отличался
международной стабильностью. Кроме этого он не знал о Мэри почти ничего,
не считая самого главного - он ее любит. Но ни малейшего понятия, чем она
занималась, специалистом в какой области техники была, он ничего не знал о
ее семье, о ее жизни. Он знал о ней, наверное, даже меньше, чем об
остальных.
понять. К тому же, она может отражать своим поведением лишь одну из
субкультур, ноосферную нишу, в которой жила, а не всю культуру ее планеты.
Она может отличаться от субкультуры, родной для Сандры, и сама она об этом
может даже не подозревать. Они, признал Лансинг, были не совсем честные с
Сандрой. Они ее игнорировали. А ведь и она могла, если бы ей дали
возможность, внести свое лепту в раскрытие загадки их миссии. Если бы,
вместо Лансинга и Мэри, установка подействовала на ее сознание... И даже
теперь, через непонятную связь с музыкальной башней, она вполне может дать
им ключ на разрешение загадки, который они все искали.
он тоже мог быть частью субкультуры. Нет оснований считать, что весь мир
Пастора был во власти изуверов, фанатиков. Был таким же тусклым, злобным и
тупым, каким видел его Пастор. Если бы было время, они могли бы понять
Пастора, найти какую-то общую точку взаимопонимания с этим человеком.
он не пытался объяснить особенности своего мира, и отказался объяснить,
как его переправили в этот мир, - с тенденцией к превосходству,
командованию и наставлению окружающих. Не желающий прислушиваться к мнению
других, верящий только себе. Он был загадкой. Уж он наверняка не был
членом субкультуры - мир его, судя по его словам, был миром
военизированной анархии, где сотни мелких царьков-военачальников вели
вечную войну друг против друга. Игра, как сказал Бригадир, но весьма
опасная, в лучшем случае.
человечество отправилось осваивать звезды, оставив тех, кто не мог ему уже
быть полезным, предоставив отбросам развития деградировать до немыслимого
варварства. Свобода, сказал тогда Юргенс. Он получил наконец свободу,
сбросив груз внутренней подразумевающейся ответственности роботов за
судьбу жалких осколков былого величия человечества. Свобода? Понимал ли
Юргенс, что даже теперь он свободы не получил? Даже сейчас, в этом мире,
он продолжал исполнять роль слуги и охранника людей. Он ковылял сейчас по
пустыне к Хаосу, который только он мог увидеть и понять с безопасностью
для людей. С самого момента своего появления в этом непонятном мире он был
готов помочь любому, кто нуждался в его помощи. Надежды и нужды людей -
вот главная забота Юргенса.
которой оказался. Только ему, Лансингу, рассказал он часть своей истории.
О том, каков его мир, о своем хобби делать человекообразные куклы,
имитации истории людей (куклы, подумал мельком Лансинг, вроде Мелиссы?).
Всем остальным он вообще ничего не рассказывал и продолжал упрямо хранить
молчание даже когда Мэри спросила его.
ему? Была ли между ними какая-то связь, которую видел робот и не понимал
человек?
Когда Лансинг поравнялся с ним, робот показал на какой-то предмет,
торчавший из песка. Это был шар из стекла или пластика, вроде шлема
космонавта, и внутри шара, лицом к путникам, скалился череп. Зубы весело
блестели, один из них был золотым протезом, как заметил Лансинг. Золото
блестело на солнце. Из песка дюны выглядывал и какой-то округленный кусок
металла, а справа, немного дальше - еще один.
ничего не сказал, стоял и смотрел.
тела. Три ноги вместо двух, десяти-двенадцати футов высотой. Две руки,
торс. Верхняя часть была просторной, ее занимал скелет человека. Большей
частью кости скелета были разбросаны вокруг, только череп скалился в
ловушке прозрачного шлема.
мира. Для передвижения на других планетах, во враждебной окружающей среде.
Я их никогда сам не видел, только слышал рассказы.
водителя. Очень сложные схемы, мгновенно реагирующие на биотоки мышц
человека. Практически, такая машина была продолжением тела. Если человек
хотел идти, машина шагала. Работать руками - машина работала своими
манипуляторами.
обитателей этой планеты. Настоящих обитателей. Другой человек не мог быть
сюда перенесен - как были перенесены мы - в таком вот футляре. Конечно, с
нами была переслана наша одежда, но...
сюда из параллельного мира, который стал враждебен человеку. Стал
настолько загрязненным и опасным, что...
нужен. Воздух здесь чистый.
мог уже не иметь возможности отсоединиться от костюма. Он мог быть просто
биологически сращен с машиной и бежать от нее уже не мог. Вполне вероятно,
что это его не слишком беспокоило. Он должен был уже давно привыкнуть к
такой жизни. А такая машина давала человеку заметные преимущества. И в
таком месте, как эта планета, тоже...
беду. В последний для себя раз.
отличительная черта человеческой расы.
понятна. Когда нас бросили, словно...
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Ильин Андрей