брови.
сказать.
порождают скучные выводы. Я знаю, что он любит кислые яблоки и ездит на
жеребце с голубыми глазами, что несколько ножевых шрамов рассекают его
правое бедро. Я знаю о нем все, что знают наши шпионы. Но я не знаю его.
прежде, чем ты сможешь понять все, что тебе нужно.
он там ни был в детстве. Он не может читать в чужой душе, если она
закрыта. Так утверждают наши маги.
заговорил, тщательно подбирая слова.
него, жить рядом с ним и называться его слугой? Твоя несдержанность
может погубить нас всех.
я проиграю, зачем вам жизнь?
черна, его голос грохочет, как горный обвал. И несмотря на все это, на
лице его горят глаза Льва. Такие же, как твои. И это ужасно.
странен. Странность можно вынести, если знать, что она имеет конец.
твою затею. Они назовут глупостью идти на такой риск.
бы удовлетворить свое любопытство. Мертвец не интересен. Мне тоже
интересно увидеть, каким он стал. Он был забавным ребенком.
видел моего лица.
добавил он, - скрывать свои имена. Мы никогда этого не делали, пока
среди нас не завелись маги.
меня в толпу магов. Они дали мне то имя, которое я сейчас ношу. А можно
узнать, как я мог бы именоваться при других обстоятельствах?
плохо служит тебе?
взять меня в Кундри'дж.
волен отказать мне.
болтовни.
Взгляд его посуровел.
сир. Наши чародеи стали много воображать о себе. Пора умерить их пыл.
легкое головокружение не мешало мыслить ясно и четко.
Глава 19
подобную той, которая сейчас скакала бок о бок с ним и которую только
подчеркивали стук подков, громыхание брони и ржание сенелей. Небо,
склепанное из кусков листовой меди, полыхало жаром. Сейчас он был всего
лишь высокий принц, в девяти мантиях, с бритым лицом, еще не севший на
трон и не удостоенный золотой маски.
тело взмокло от пота - и плечи, и грудь, и пах, натираемый высоким
асанианским седлом. Он не позволил взгромоздить эту громадину на Умизана
и ехал на сенеле лорда Душая, спокойном и заторможенном животном,
привыкшем к церемониальной рыси. Умизан разорвал уздечку, когда на него
садился слуга, потом сбросил беднягу наземь и затоптал бы нахала
копытами, если бы не вмешался Годри. Сейчас жеребец скакал рядом, косил
голубым глазом и, прижав уши к черепу, мечтал всадить в соперника остро
отточенный рог. Эсториан чувствовал его досаду.
старалась, так и не смогла заставить себя войти под своды Первых Ворот.
Она пыталась. Она прижималась к Эсториану, ползала на брюхе,
немилосердно колотя хвостом по пыльным камням. Перед мостом, перекинутым
через широкую коричневую Шахриз'уан, кошка остановилась. Ее морда
наморщилась, оголяя клыки. Она ненавидела асанианские города, а этот был
королем среди городов Золотой империи.
исторгнутый рысью, был похож на протест. Она повернулась. Сенель
шарахнулся в сторону. Юл-кошка в мягком прыжке обогнула его и
заскользила тенью вдоль каравана. Последний рогатый дебил поднял
копытами пыль перед ее носом. Дальше лежала равнина. Она приняла ее.
победная песнь. Но он был связан - и словом, и долгом.
трудом. Жара подавляла. Город властно тянул к себе.
замками и мостами. Девять уровней, как и в структуре Двора империи, от
Нижнего до Высокого, от равнины, казавшейся мраморно-белой, до горящих
золотом куполов. Сейчас все это было обращено к нему - эти тысячи
строений и храмов, эти прямые улицы и широкие площади, эти подстриженные
сады и висячие галереи. Стены, увешанные знаменами, фонтаны, струящиеся
к небу потоки вина, мостовые, устланные коврами, циновками и гобеленами,
усыпанные ворохами цветов. Он вздрогнул, завидев толпы больных, нищих и
калек, попирающих эту красоту, обступавших бассейны с вином,
выставляющих напоказ свои страшные язвы. Их зловоние смешивалось с
ароматами жертвенных воскурений и благоуханием тонких духов.
Сопровождающие его асаниане молчали. Император должен знать черное и
белое и видеть неприглядное лицо смерти. Иначе как он сможет управлять
огромной страной? О чем он будет молить богов?
яшма, малахит, льдисто-синий агат, серебро - и остановился перед
венчающим все цвета спектра золотом. Оплавленное жарой, пропитанное
солнечными лучами, оно испускало свет подобно огню, пылающему в его
ладони.
вылетел из нее и ударил в пылающее над аркой пятно. Камень. Всего лишь
покрытый позолотой гранит. Плечо заныло, затем по спине пошел легкий зуд
- он опустил руку.
шевельнул копьем. Свита, гвардия, множество слуг закручивались за спиной
императора в неровный клубок. Смутившись, Эсториан ударил сенеля ногой,
и тот мелкой рысцой побежал вдоль сияющих стен.
причудливыми фигурами царственных зверей, изваянных из белого мрамора.
Они словно сторожили вход в Золотой дворец, на фронтоне которого
дыбились подобные им существа, привставшие на задние лапы. Там, похоже,
бурлило веселье, несомненно, связанное с его прибытием сюда и довольно
странное в этом не очень пригодном для веселья месте. Собственно говоря,
и повод для праздника был странен: нечистокровный ребенок нехотя
приближался к ожидающей его золотой клетке.
***
крови. Он приветствовал Эсториана девятикратным падением на колени,
потом взял его сенеля под уздцы и уверенно зашагал по каменным плитам.