Чтение 33–й страницы книги ~Ричард Длинные Руки

Он кивнул, глаза скромно потупил, как бы стесняясь своей мощи, мол, он может, а остальные нет, потому, как истый христианин или интеллигент вроде Чехова, чувствует перед нами вину, как перед калеками.

Эбергард обошел спящих рыцарей, подсел к нам. На усталом лице пролегли глубокие морщины, глаза слабо мерцали.

- А удержит ли барьер Песчаного Червя?

Кадфаэль вздрогнул.

- Удержит... но откуда Червь?

Эбергард сказал мертвым голосом:

- Мне кажется, кто-то из темных монахов сумел подчинить себе это чудовище. Я знаю, они давно пытаются... Есть признаки, что кому-то удалось...

Дилан проговорил тревожным голосом:

- Но они ведь живут в глубоких норах! И не поднимаются на поверхность!

- Расхитители древних могил, - сказал я, - обнаружили скелет мамонта на глубине тридцати метров. Это еще раз доказывает, что мамонты жили в норах.

Эбергард поморщился.

- Я понимаю вас, сэр Ричард. Представьте себе, понимаю. Однако же Червь в самом деле неуязвим. По крайней мере нет данных, что кому-то удалось убить Червя. Никто не видел мертвого Червя, не видели даже костей...

- Если Червь в самом деле червь, - заметил я, - то у него не может быть скелета. Я думаю, нам ничего другого не остается, как ждать и положиться на волю Господа.

В глазах Эбергарда появился насмешливый огонек.

- Вы в самом деле такой... верующий? В самом ли деле Господь всемогущ?

- Всемогущ, - подтвердил я серьезно. - Но черти расторопнее.

- Гм, - сказал он в затруднении. - Сейчас вы кажетесь таким твердолобым верующим, но я что-то не видел, чтобы вы вообще молились! Даже крестились.

- Я всегда держу слово, - объяснил я снисходительно, - когда имею дело с людьми, и не всегда - если с Богом. Бог способен прощать.

Он покачал головой, но ответить не успел, ахнул, глаза уставились поверх моей головы. Ладонь звучно шлепала по земле, отыскивая меч. Я оглянулся, оцепенел. В половину неба над нами висит исполинское лицо, звезды просвечивают насквозь, но как-то тускло, едва-едва, и только две горят нещадным блеском, вроде бы даже ярче обычного: в глазах этого мага. Что маг, я ни секунды не сомневался: лицо дьявольски умное, злое, циничное, всматривается в нас с интересом исследователя, которому попались любопытные насекомые.

Брат Кадфаэль торопливо начал во весь голос новую молитву, я ощутил, как с каждым словом тяжесть с груди спадает, но само лицо не исчезло, напротив, как бы овеществилось еще и еще, звезды уже не просвечивают, хотя седая борода истончается в ночи, кончики седых усов тоже размыты, но лицо почти настоящее, и если маг просто дунет в нашу сторону.

Озноб пробежал между лопаток, Эбергард наконец обнажил меч и встал, дрожа и явно чувствуя себя глупо и страшно беспомощным. Рядом поднялся с обнаженным мечом Смит, усы воинственно встопорщились.

Я собрался с силами, сказал громко:

- Это не совсем вежливо вот так подсматривать. Нарушение прав личности!.. Если хочешь, приходи в своем облике. У нас найдется, о чем поговорить.

Сэр Смит нервно оглянулся.

- Сэр Ричард, о чем вы говорите? Это же злой колдун!

- Пока вина не доказана, - возразил я, - надо считаться с презумпцией. Я тоже считаю, что Ламброзо прав, но надо считаться и с гуманитарным мнением сексуальных женских меньшинств...

Брат Кадфаэль на миг поднял взгляд от книги и укоризненно покачал головой. Я сказал твердо:

- Я здесь это самое... его светлость! И если приглашаю к костру, то гарантирую неприкосновенность личности и безопасность в пределах гаагских... или женевских?., да какая на хрен разница, кому нужны эти точности, в общем - не тронем.

Колдун не ответил, даже не моргнул, но я чувствовал, что услышал и все понял. На высоком темном лбу морщины как горизонтальные, так и крутые заломы бровей, что придают лицу мефистофельское выражение, длинный нависающий над губами нос, носы ведь растут всю жизнь, потому у стариков носы всегда длиннее, чем были в молодости, глаза в темных пещерах, запавшие, однако яркие, наполненные умом и силой.

Я сказал снова с величавой надменностью лорда:

- Словом, приглашение остается в силе.

Сквозь лицо медленно проступили тусклые звезды, а лицо начало терять вещественность, исчезли резкие морщины, расплылись контуры. Дольше всех продержались глаза, они сверкали, как звезды, и, даже когда брат Кадфаэль закончил читать на звонкой ноте и сказал твердое "аминь", мне чудилось, что колдун все еще наблюдает за нами.

Кадфаэль все понял, покачал головой.

- Там только звезды, - сказал он мягко. - Нечестивец застал врасплох, применив новое заклятие, но с Божьей помощью и верой в сердцах мы одолели и развеяли наваждение.

Сэр Смит спросил настороженно:

- А что он увидел?.. Когда мы были в Аланском походе, на какие только уловки ни пускались, чтобы узнать, где противник, сколько его, где заставы и часовые, как расположен лагерь...

Кадфаэль кивнул.

- Да, этот нечестивец явно передаст тем, кто идет по нашему следу, все, что увидел.

- А что он видел? - спросил сэр Смит. - Сколько нас, сколько коней, одного монаха... Ах да, наверняка запомнил, что наша стоянка ограждена святым заклятием... Думаешь, эту черту в самом деле никто не переступит?

Брат Кадфаэль ответил с едва заметным оттенком гордыни:

- Нечисть - никогда!

- А люди? - спросил сэр Смит коварно. Брат Кадфаэль вздохнул.

- Все люди - дети Господа Бога. Потому им везде доступ. К сожалению, среди людей нельзя провести четкую линию, кто хорош, а кто плох.

- Почему?

- Потому что черта эта постоянно сдвигается, - ответил брат Кадфаэль с некоторым горестным недоумением. - То в одну сторону, то в другую. Иногда поднимается и опускается... Иногда вообще какая-то размытая! А вот с нежитью просто: всякая - зло. Ее надлежит уничтожать любую.

Я сказал с нетерпением:

- Значит, будем ждать пока что нечисти. Вряд ли преследователи могут двигаться так же быстро, как и мы. А вот нежить...

Смит подумал, ушел в своему коню. Мы видели, как долго возился с переметными сумами, а когда вернулся, прижимая что-то в мешке к груди, лицо было донельзя смущенное.

- Вот, - произнес он с неловкостью, - собирался только на Юге... Но, похоже, для последнего боя... придется.

Он запустил руки в мешок, мы увидели сперва хлынувший чистый оранжевый свет, затем настоящее чудо в руках сэра Смита: золотой шлем императорской гвардии.

Все собрались в круг, Смит бережно поставил свое сокровище на валун, что, оказывается, совсем не серый - заиграл мелкими вкраплениями зеленых, синих и коричневых стеклышек, из-за чего стал просматриваться в глубину, а сам шлем лучится, как горящая свеча.

Эбергард первым нарушил благоговейное молчание:

- Вы обращаетесь с ним, как с яйцом перепелки. Но, по слухам, такой шлем простыми мечами даже не поцарапать. Да и вообще... ничем не поцарапать, не пробить.

У Дилана вырвалось:

- Я бы не стал пробовать! Такая красота!

Эбергард буркнул:

- А не важнее сохранить жизнь и выполнить задание государя? Сэр Смит, вы позволите?

Было видно, как Смиту хочется не позволить, но лишь вздохнул и кивнул.

- Да, граф. Конечно, граф. К вашим услугам, граф. Все, что угодно, граф...

Эбергард вытащил меч, все затаили дыхание, острие коснулось блестящей выпуклости шлема. Мы ожидали легкого стука или хотя бы скрипа, но все тихо. Эбергард легонько ударил по навершию, осмотрел шлем и острие меча, ударил сильнее, а затем размахнулся и нанес тяжелый рубящий удар обеими руками.

Все ахнули, так раскалывают даже стальные панцири. Однако шлем лишь шатнулся и остался невредим. Смит, что дотоле задерживал дыхание, облегченно вздохнул.

Левель сказал азартно:

- А дайте-ка мне!

Он вернулся с огромным топором, клинообразное острие приспособлено именно для пробивания самых толстых панцирей. Смит снова изменился в лице и задержал дыхание.

Удар, звон, топор едва не вылетел из рук Левеля. Шлем покачнулся, но удар нанесен правильно, шлем на камне. Послышался повторяющийся стук костяных шаров, как при азартной игре в бильярд: это все разом бросились смотреть и трескались головами.

Эбергард сказал с прежней бесстрастностью, под поверхностью которой угадывалось море чувств:

- Сэр Смит, в ваших руках настоящее сокровище. Любой шлем разлетелся бы вдрызг... Разве что меч сэра Ричарда нанесет ему ущерб, но все равно сомневаюсь.

Смит посмотрел на меня, я пожал плечами и обнажил меч. Все расступились и задержали дыхание. Первый удар я нанес едва-едва, проверяя на царапины, затем рубанул в треть силы, в полную силу, наконец ударил так, как если бы старался сразить злейшего врага.

Эбергард осмотрел шлем, передал Смиту.

- В ваших руках - сокровище! Смотрите, ни царапины.

Усы Смита встопорщились, как две могучие пики. Сейчас на них могли бы сесть не только синички, но и вороны. Он оглядел всех победным взором, я тоже улыбался и поздравлял, но намотал себе на ус, что даже мой меч может столкнуться с подобной защитой...

Все-таки провалился в короткий неспокойный сон, тут же пригрезилась темная стена, перегородившая мир. Сперва почудилось, что надвигается ливень, именно таким выглядит издали, когда из низких туч серая стена упирается в землю и вот так ползет, набирая скорость, пока не налетает с грохотом и шумом. Затем я с трепетом в груди ощутил, что стена не серая, а черная, как смола, но только без смоляного блеска, просто надвигающаяся стена темноты. К тому же нет никаких туч, чернота уходит в бесконечность, точно так же она уходит в глубь земли, пронзая ее насквозь.

Возможно, какая-то атомная буря, что зародилась во вселенной, и ее луч, шириной во много парсеков, задел этот край Галактики, но, скорее всего, что-то перемудрили местные земные маги, и вот теперь перед нами все цветет, за нами все горит... А потом горит уже и перед нами...

Черная стена надвинулась со скоростью экспресса. Я ощутил всесжигающий удар, что превратил меня не только в пепел, но и пепел сжег и развеял плазмой. Из груди вырвался вопль, я проснулся с бешено бьющимся сердцем и долго тупо смотрел в звездное небо, где с пронзительными криками носятся огромные твари, в бешеной злобе бросаются вниз, но силовой купол ограждающей молитвы отшвыривает, и они в бессилии сползают во тьму.

Эбергард сидит у костра, обнаженный меч на коленях, со стороны барьера из святой молитвы время от времени рычание, визг, рев, пыхтение.

Я осмотрелся, спросил Эбергарда:

- А где граф Мемель?

Глава 10

Он огляделся, пожал плечами.

- Наверное, отлучился по нужде. Зря, безрассудно выходить за черту.

Я прислушался, сказал негромко:

- А теперь слушайте меня очень внимательно. Все медленно отходим от костра. Тихо, как улитки, и медленно, как... ладно, другие улитки. Без шума вон к тому камню.

Граф Эбергард сказал напряженно:

- Сэр Ричард, мы выйдем за пределы защитного круга!

- Да, - ответил я. - Нам нужно за его пределы.

Он нахмурился.

- Я против. Я не поведу людей на гибель. К тому же Мемель...

- Мемеля ждать не будем, - отрубил я мрачно.

Он впился в меня злыми глазами.

- Почему? Что не договариваете?

- Мемеля ждать не будем, - повторил я как можно бесстрастнее, но твердо. - Если не хотите командовать своими людьми, поведу я. Кажется, догадываюсь, что они там удумали. Вы меня слышали? Все в полной тишине отходим!

Сэр Смит поднялся беспрекословно, обнаженный меч в руке, брат Кадфаэль вообще вскочил, пес проснулся и встал со мной рядом. Мы двинулись к мегалиту, Дилан и рыцари торопливо увели коней, а мы втроем засели за тем широким камнем. Вскоре послышался шорох, рыцари один за одним подходили, садились на землю. Я шепотом велел всем лечь, чтобы их силуэты нельзя было увидеть на звездном фоне, даже пригнувшись к самой земле.

Последним явился граф Эбергард, в лунном свете его лицо выглядело постаревшим, измученным, а складки на щеках превратились в ущелья. Не глядя в мою сторону, бросил свистящим, как змея, шепотом:

- Не знаю, что вы задумали, сэр Ричард...

В его голосе звучала неприкрытая угроза, я поежился, а вдруг просчитал действия противника неверно, а вдруг переоценил его коварство...

- Если ничем не рискуешь, - проговорил я, вслушиваясь в свои слова, - то рискуешь вдвойне.

Он прорычал:

- Что с Мемелем?

- Давайте предположим, - ответил я, - только предположим!., что Мемель только что отправился к нашим преследователям. Он скажет, что мы сидим у костра, оградившись святым кругом. И что ни одно из их чудовищ не сумеет прорваться... Но я ему проговорился, глядя на муравья, что можно подрыться...

Эбергард, бледный как полотно, повернул голову в сторону костра, что догорает в полусотне шагов. Спасительная черта, за которую мы вышли, от нас в тридцати шагах. Вокруг все странно умолкло...

Земля вздрогнула, багровые угли внезапно взметнулись. На месте костра с ужасающим ревом поднялось нечто невероятное: исполинский безглазый червь толщиной в ствол столетнего дуба, на конце багровая дыра, в которой легко исчезлр бы тело человека. Двигаясь с ужасающей скоростью, червь проглотил остатки костра вместе с нагретой землей, оставив яму, повертел отростком с зияющей пастью, а затем с той же ужасающей стремительностью метнулся в нашу сторону.

Рыцари ахнули, Червь ударился о незримую стену, сотворенную молитвой Кадфаэля. Бескостное тело расплюснулось на миг, он заметался, пытаясь найти выход из ловушки, я наконец сорвал дрожащими руками молот, замахнулся.

- Умри, тварь!

Молот улетел почти неслышно, без привычного шороха, или же все заглушают молитвы рыцарей. Червь снова метнулся в нашу сторону, молот ударил его с такой силой, что Червя отбросило к дальней стенке ловушки. Я выставил ладонь, шлепок, новый бросок. Молот снова с легкостью преодолел границу круга, мы услышали треск рвущейся плоти, Червь лишь бешено замотал головой, я поймал молот и швырнул снова.

Рыцари круглыми, как у сов, глазами смотрели, как я ловлю и швыряю молот. Червь в раздражении метался внутри круга, не в силах вырваться, я швырял и швырял, из червя начала сочиться светлая жидкость, если бы у него были кости, давно бы все переломал, но и так уже повредил какие-то нервные сегменты, Червь обезумел, бросается вслепую, но силовой барьер святой молитвы держит, держит...

Я уже начинал думать, что в конце концов забью Червя, как вдруг он начал укорачиваться, через пару мгновений отросток с распахнутой круглой пастью исчез в норе, и только тогда я со страхом понял, что так и не видел Песчаного Червя целиком: из норы он высовывался только кончиком!

Настала страшная тишина, никто не решался даже дышать, не то чтобы шевелиться. Я застыл с молотом в одной руке, обнаженный меч в другой. Наконец граф Эбергард вспомнил, что сеньор - он, спросил требовательно:

- Что теперь, сэр Ричард?

Я ответил в затруднении:

- Ждать... только ждать.

Среди рыцарей начались шевеления, вздохи. Тихо звенело оружие и позвякивало железо доспехов. Граф Эбергард проговорил с натугой:

- Приношу свои извинения, сэр Ричард. Я был не прав, не поняв ваш стратегический замысел.

Я отмахнулся.

- Да какой там стратегический... Просто подумал, что если Червь пророется вот так на тепло костра, то мы и пикнуть не успеем. Вот и решил рискнуть.

Сэр Смит сказал с восторгом:

- Но как вы... Или в вашем королевстве это обычное дело?

- В моем таких Червей нет, - признался я, - но головы на что?.. Однажды в одно мелкое-мелкое королевство под названием Фолкленды вторглось дикое племя аргентинцев, и тогда могучая империя бритов послала против них крылатые... гм... птицы, очень крылатые и очень крупные. Крупнее, чем вот тот обломок скалы! Послали ночью, чтобы захватить врасплох. Те птицы видели костры и с небес бросались туда, чтобы тяжестью задавить сидящих вокруг, а остальных разорвать крепкими клювами... Но варвары, у которых не было такого оружия, оказались хитрее. Они разжигали костры в пустынных местах, да еще и втыкали железные колья. Обманутые птицы били со всей дури в пустые костры, накалывались и погибали зазря...

- Здорово! - воскликнул сэр Смит, блестя глазами. - Но то птицы, а здесь Червь!

Я сказал скромно:

- Принцип тот же. Червь ориентировался по тепловому излучению. Знаете что? Мой седалищный нерв подсказывает, что на сегодня все закончено. Если и намеревались прийти после Червя и посмотреть, осталось ли что после его ужина, то сейчас они... не появятся. Так что давайте ляжем спать.

Сэр Смит воскликнул в ужасе:

- Да я теперь всю жизнь не засну!

- Как хотите, - ответил я. - А мы с Псом ляжем. Правда, Бобик?

Пес преданно повилял хвостом. Я лег и положил голову на его горячий бок. Как ни странно, сон в самом деле пришел, хотя я собирался всего лишь уйти от расспросов.

Восток все светлел, в небе вспыхнули облака, заискрился край земли, выдвинулся огненный горб, по темной земле побежали огненные языки.

Эбергард вздохнул с облегчением.

- Ну, будет чуть легче. Дилан!..

Дилан вскочил первым, глаза горят, на лице отвага.

- Да, монсеньор!

- Возьми людей, - велел Эбергард, - съездите и взгляните... издали. Если там то, что думаем... что ждет сэр Ричард, дайте знать.

Сразу после их отъезда сэр Смит предложил позавтракать, но кусок не лез в горло, все с тревогой ждали вестей. Наконец примчались сияющие Дилан и Мейгрард, мы отправились за ними. Брат Кадфаэль первым все понял и забормотал молитву. Яма там втрое шире, словно разъяренный Червь выметнулся вместе с пластами земли, везде комья желтой слизи, брошенное оружие, смятая палатка с полосой липкой грязи.

Сэр Смит с торжеством притащил смятый и залитый слизью плащ черного монаха, а Левель отыскал чудом уцелевший сапог с частью ноги другого монаха и магический жезл с намертво вцепившейся обугленной рукой. Похоже, жезл раскалился, и Червь не проглотил целиком, а только разорвал монаха и съел. Остальных сожрал вместе с доспехами, мы только по оставленным мечам подсчитали, что преследовали нас сорок человек. Впрочем, многих он проглотил с мечами в руках, так что за нами гналось намного больше, чем сорок.

Последнюю страшную находку бросил на землю Дилан: роскошный плащ Мемеля и обрывок его нагрудной цепи. Потрясенные рыцари поздравляли друг друга, избавились от такого чудовища, о котором даже в древних книгах почти ни слова, погоня уничтожена вчистую, не уцелели ни темные монахи, ни лучшие из наемников, ни тролли, ни даже хитроумный предатель граф Мемель.

Я вздрогнул, услышав громкий крик. Сэр Смит выхватил меч, все схватились за оружие, однако это граф Эбергард ликующе вскинул руки к небу. Я видел, всегда хладнокровный и сдержанный граф едва удерживается, чтобы не обнять вытянувшегося перед ним Дилана, он хлопнул отечески по плечу Левеля, повернулся и быстрой четкой походкой профессионального военного подошел ко мне.

Лицо графа сияет, глаза блестят, как слюда в рудниках, а замерзшие губы стремятся совсем по-человечески раздвинуться к ушам. Он поднял кулак, на пальцах перстни, один вспыхивает, как пожарная лампочка.

- Сэр Ричард!

- Да, - ответил я настороженно. - Что вас укусило, граф?

- Сэр Ричард, - повторил он незнакомым голосом, - я должен сказать вам... я должен сообщить, что наследник престола. Его светлость сэр Легольс, только что прибыл в столицу, в свой дворец и сейчас уже на престоле, окруженный своими сторонниками!

- Ага, - сказал я тупенько, - это вам колечко сообщило?

- Да, - сказал он все тем же ликующим голосом, - если повелитель на троне, камень в нем светится. Все эти дни кольцо молчало, а сейчас...

Я взглянул на пульсирующий камешек, в самой глубине разгорается и затухает багровая искорка, а умелая огранка усиливает блеск во сто крат.

- Поздравляю, граф.

Он выдохнул с чувством неимоверного облегчения.

- Наша миссия выполнена, сэр Ричард! Хотя, если честно, я в это не верил. Слишком уж большие силы были брошены, но мы их перемололи... под вашим началом, признаю. Сэр Ричард, позвольте первым поздравить вас с титулом барона... а мы поспешим в свое Пуатье доложить сюзерену о наших деяниях.

Рыцари один за другим обнимались с сэром Смитом и даже с братом Кадфаэлем, салютовали мне, разбирали коней и вскакивали в седла.