Чтение 33–й страницы книги ~Кафе лунатиков~

Это была ложь. Она сохраняла человеческий вид и не была контагиозна. Но у Смитца краска отхлынула от лица, и оно стало цвета выбеленной бумаги.

- Где тело вашей жены, мистер Смитц? - спросила я.

- Не понимаю... Не знаю, о чем вы говорите.

- Не лги мне, Джорджи, я этого не люблю! - Райна подняла вторую руку на уровень его глаз, и когти скользнули наружу, как ножи из ножен.

Он захныкал.

- Где Пегги, Джордж? - Она говорила шепотом, все ещё голосом, полным соблазна. Таким голосом надо шептать не угрозы, а "я люблю тебя".

Держа когтями его под челюсть, она медленно опустила вторую руку. Он следил за этой рукой глазами, попытался опустить голову, но его остановили когти Райны. Он судорожно вздохнул.

Райна прорезала когтями окровавленный передник. Два быстрых резких разреза. Одежда под фартуком осталась целой. Талант.

- Я... я убил её. Я убил Пегги, о Господи! Я её застрелил.

- Где тело?

Это спросила я. Райна слишком увлеклась процессом, чтобы помнить о деталях.

- В сарае. Там земляной пол.

- Где Джейсон? - спросила Райна. Кончики когтей коснулись его джинсов над пахом.

- О Боже правый, я не знаю никакого Джейсона! Не знаю. Не знаю!

Он говорил судорожными выдохами.

В комнату вошел Габриэль. Где-то он оставил свой кожаный пиджак и был теперь одет в тугую черную футболку, кожаные штаны и сапоги.

- У того, кто убрал Джейсона и остальных, есть яйца, а у этого мозгляка их нет.

- Это правда, Джордж? У тебя яиц нет?

Райна прижалась к нему грудью, все ещё держа когти у него под челюстью и в паху. Нижние когти прижались к джинсовой ткани, не разрывая её до конца.

- Пожалуйста, не надо, не надо!

Райна придвинулась лицом почти вплотную к нему. Нажим когтей заставил его встать на цыпочки - или подбородок оказался бы разрезанным.

- Жалкий ты тип!

Она вспорола когтями его джинсы.

Джордж потерял сознание. Райне пришлось убрать руки, чтобы его не взрезать. В когтях остался почти правильный круг джинсовой ткани. Из дыры в штанах выглядывали короткие белые отростки.

Габриэль присел возле тела, балансируя на цыпочках.

- Этот человек Джейсона не трогал.

- Жаль, - ответила Райна.

Действительно, жаль. Кто-то убил восемь - нет, семь оборотней. Восьмой была Пегги Смитц. Ее убийца лежал здесь на ковре с вырванной ширинкой. А тех кто убил и почему? Зачем кому-то могут понадобиться семь ликантропов? Тут у меня что-то щелкнуло. Нага был ободран живьем. Будь он не нагой, а ликантропом, любая ведьма могла бы с помощью его шкуры перекинуться змеей. Есть такой способ быть оборотнем со всеми преимуществами и без недостатков этого состояния. Тогда ты не подчиняешься луне.

- В чем дело, Анита? - спросила Ронни.

- Мне надо поехать в больницу, кое с кем там поговорить.

- Зачем? - Одного моего взгляда хватило, чтобы Ронни сказала: - Ладно, я только вызову полицию. Но поведу я.

- А, черт! - Я подняла глаза и увидела мелькнувший на улице автомобиль. Зеленая "мазда". Знакомая машина. - Меня подвезут.

Я открыла дверь и выскочила на тротуар, маша рукой. Машина притормозила и остановилась рядом с машиной Ронни.

Окно опустилось по нажатию кнопки, за рулем сидел Эдуард в темных очках.

- Я уже несколько дней слежу за Райной. Как ты меня засекла?

- Глупое везение.

- Не такое уж глупое, - ухмыльнулся он.

- Меня надо подвезти.

- А как быть с Райной и её кожаным приятелем?

Мне хотелось рассказать ему, что Габриэль - это и есть второй ликантроп в порнухе с убийством, но если сделать это сейчас, Эдуард пойдет и его убьет. Уж во всяком случае, не подвезет меня в больницу. Расставим приоритеты правильно.

- Можем забросить их по домам или пусть берут такси.

- Такси, - предложил Эдуард.

- И я того же мнения.

Эдуард объехал вокруг квартала, чтобы подождать там меня. Райну и Габриэля легко убедили взять такси рядом с каким-нибудь другим домом, они не хотели разговора с полицией - можете себе представить? Джордж Смитц пришел в себя, и Ронни убедила его сознаться во всем полиции, когда та приедет. Я извинилась перед Ронни, что бросаю её, и пошла на ту сторону квартала, где ждал меня Эдуард. Мы ехали в больницу поговорить с нагой - в надежде, что он уже в сознании.

Перед входом в палату наги имел место полицейский пост. Эдуард остался в машине - что ни говори, а полиция его разыскивала. Одно из неудобств работы с Эдуардом и с полицией - с ними невозможно работать одновременно.

У палаты дежурила маленькая женщина с хвостом светлых волос. Около двери был стул, но женщина стояла, положив руку на рукоять пистолета. Светлые глаза оглядели меня с подозрительным прищуром.

- Анита Блейк - это вы?

- Да.

- Есть у вас удостоверение личности?

Говорила она круто, по-деловому - новичок, наверное. Только у новичков такое усердие. Старый коп тоже попросил бы удостоверение, но нормальным голосом.

Я показала ей свою пластиковую нагрудную карточку - ту, что цепляю к рубашке, когда приходится проходить сквозь полицейские заграждения. Не полицейская карточка, но лучшее, что у меня есть.

Она взяла её и стала долго рассматривать. Я подавила желание спросить, не учит ли она её наизусть. Полицейских злить не стоит, особенно по мелочам.

Наконец она отдала мне табличку, и глаза её были синими и холодными, как зимнее небо. Очень суровыми. Наверное, она каждое утро репетирует этот взгляд перед зеркалом.

- Этого больного никто не должен допрашивать без присутствия полиции. Когда вы позвонили и попросили разрешения с ним говорить, я связалась с сержантом Сторром. Он едет сюда.

- Сколько мне придется ждать?

- Мне неизвестно.

- Послушайте, там пропал человек, и промедление может стоить ему жизни.

Тут она обратила на меня внимание.

- Сержант Сторр не упоминал о пропавшем человеке.

Черт, я и забыла, что полиция не знает о пропавших оборотнях!

- Я не думаю, что вы нарочно затягиваете время, но ведь на карту поставлены человеческие жизни.

Выражение глаз сменилось с непреклонного на скучающее.

- Сержант Сторр говорил очень определенно. Он хочет присутствовать при вашем допросе этого человека.

- Вы уверены, что говорили с сержантом Сторром, а не с детективом Зебровски?

Вполне в духе Зебровски специально мне сделать мелкую пакость - просто чтобы позлить.

- Я знаю, с кем я говорила, мисс Блейк.

- Я не хотела сказать, что вы не знаете, просто Зебровски мог не знать, насколько мне разрешено общение с этим... э-э... свидетелем.

- Я говорила с сержантом и ясно поняла, что он сказал. Вы не войдете, пока он не приедет - такой у меня приказ.

Я начала говорить что-то резкое - и остановилась. Полицейская Кирлин была права. У неё приказ, и она не собиралась от него отступать.

Имя я прочла у неё на нагрудной табличке.

- Хорошо, сотрудник Кирлин. Я тогда подожду за углом в приемной для пациентов.

И я вышла от греха подальше, пока не сказала что-нибудь менее приятное. Мне хотелось пробиться в палату, упирая на свой ранг - но ранга-то у меня и не было никакого. Один из тех случаев, когда обстоятельства грубо напоминали мне, что я - штатская. Я таких напоминаний не люблю.

В приемной я уселась на цветастый диван, обращенный спинкой к искусственному газону с комнатными растениями. Растения эти, ростом до груди, заменяли стены, разделяя приемную на несколько вроде-бы-комнат. Иллюзия уединения, если она тебе нужна. На одной стене повыше был установлен телевизор, и никто пока не побеспокоился его включить. Тишина стояла больничная. Шумел только обогреватель, щелкая счетчиками.

Ждать было нестерпимо. Джейсон пропал. Он погиб? Если жив, сколько ему ещё осталось жить? И сколько ещё Дольф заставит меня ждать?

Дольф вышел из-за угла. Благослови его Господь, он заставил меня ждать очень недолго.

Я встала.

- Мне Кирлин сказала, что ты говорила о каком-то пропавшем. Ты от меня скрываешь этот случай?

- Да, но не по собственной воле. У меня есть клиент, который не хочет обращаться в полицию. Я пыталась его убедить, но... - Я пожала плечами. - То, что я права, а они нет, ещё не дает мне права выдавать их секреты, не спросив сперва разрешения.

- Анита, в отношениях клиента и аниматора такой привилегии нет. Если я задаю вопрос, ты по закону обязана ответить честно и полно.

Я слишком мало спала, чтобы ещё и это снести:

- А то что?

- А то ты попадешь в тюрьму за создание препятствий правосудию.

- Отлично, поехали.

- Анита, не провоцируй меня.

- Слушай, Дольф, я расскажу тебе все что знаю, когда они дадут мне свое "добро". Я, может, тебе все равно расскажу, раз мои клиенты окажутся глупцами, но ни хрена я тебе не скажу, если ты будешь мне грозить.

Он набрал воздух - медленно, глубоко, через нос - и так же медленно выдохнул.

- Ладно, пошли поговорим с нашим свидетелем.

Я оценила, что нага все ещё оставался "нашим" свидетелем.

- Ага, пошли.

И мы пошли по коридору в молчании, но молчание это не было неловким. Такое молчание не надо заполнять пустой болтовней или взаимными обвинениями.

Нам открыл дверь врач в белом халате со стетоскопом, наброшенным на плечи, как боа из перьев. Полисмен Кирлин стояла на своем посту, не ослабляя бдительности. Она посмотрела на меня великолепным кремнево-стальным взглядом. Этот взгляд ещё нужно было бы потренировать. Но если ты женщина, блондинка, маленького роста - и при этом коп, надо хоть пытаться выглядеть крутой.

- Он может разговаривать, только очень недолго. Это вообще чудо, что он жив, не говоря уже о том, что может говорить. Я буду следить за допросом, и если его что-нибудь расстроит, я прекращу беседу.

- Меня это устраивает, доктор Уилберн. Он - жертва и свидетель, а не подозреваемый. Мы ему ничего плохого делать не собираемся.

Не уверена, что моя речь убедила доктора, но он отступил, пропуская нас в палату.

Дольф нависал надо мной, как несокрушимая сила. Можно было понять, почему врач решил, что мы собираемся выколачивать показания из его пациента. Дольф, даже если бы хотел, не смог бы выглядеть безобидным. А он и не хочет.

Нага лежал на кровати, весь увешанный трубками и проводами. На нем уже нарастала новая кожа. Она лежала неровными болезненными пятнами, но нарастала. Вид был по-прежнему такой, будто его сварили заживо, но были заметны и улучшения.

Глаза его обратились ко мне - он очень медленно поворачивал голову в нашу сторону.

- Мистер Джавад, сержанта Сторра вы помните. Он привел кое-кого, кто хочет с вами поговорить.

- Женщина... - сказал он. Голос был тих, будто ему больно говорить. Он осторожно сглотнул слюну и попробовал снова: - Женщина в реке.

Я вышла вперед.

- Да, это я была в реке.

- Помогла мне.

- Попыталась.

Вперед шагнул Дольф.

- Мистер Джавад, вы можете нам сказать, кто это с вами сделал?

- Ведьмы, - ответил он.

- Вы сказали "ведьмы"? - переспросил Дольф.

- Да.

Дольф обернулся ко мне. Ему не надо было просить - это была моя область.

- Джавад, вы знаете этих ведьм? Их имена?

Он снова сделал глотательное движение, но у него не было слюны.

- Нет.

- Где они это с вами сделали?

Он закрыл глаза.

- Вы знаете, где вы были, когда с вас... сняли кожу?

- Меня опоили.

- Кто вас опоил?

- Женщина... Глаза...

- Какие глаза?

- Океан. - Чтобы услышать это слово, мне пришлось наклониться к нему. Он терял голос.

И вдруг он широко раскрыл глаза.

- Глаза, океан.

У него вырвался из горла грудной звук, будто он подавлял вопль.

Подошел доктор и проверил ему пульс, касаясь разорванной плоти как можно бережнее. Но даже эти прикосновения заставили нагу корчиться от боли.

Доктор нажал кнопку рядом с кроватью.

- Мистеру Джаваду пора вводить лекарство. Принесите его.

- Нет, - сказал Джавад, хватая меня за руку. Он ахнул от боли, но не отпустил. Кожа его ощущалась, как сырое мясо. - Не первый.

- Не первый? Я не поняла.

- Другие.

- Они сделали то же самое с другими?

- Да. Остановить.

- Остановлю. Обещаю вам.

Он снова обмяк, но не мог лежать неподвижно - ему было слишком больно. От движений было ещё больнее, но не дергаться от боли он не мог.

Вошла сестра в розовом халате и сделала ему укол - прямо в трубку капельницы. Через секунду ему стало легче, глаза затрепетали и закрылись. Он заснул, и какой-то ком растаял у меня в груди. Такую боль трудно выдержать, даже если только смотришь.

- Когда он проснется, надо будет снова давать ему седативы. Я никогда не видел, чтобы у кого-нибудь так заживали раны. Но то, что раны заживляются, ещё не значит, что они не болят.

Дольф отвел меня в сторону.

- Что это насчет глаз и других?

- Не знаю, - ответила я, и это было наполовину правдой. Насчет глаз я не знала, но подозревала, что другие - это пропавшие оборотни.

Вошел Зебровски и поманил к себе Дольфа. Они вышли в холл. Сестра и доктор остались хлопотать возле наги. Меня никто не позвал в холл, но это было справедливо. Раз я не делюсь с ними, почему они должны делиться со мной?

Открылась дверь, и Дольф поманил меня наружу. Я вышла. Несгибаемой Кирлин на посту не было - наверное, ей велели пока выйти.

- Ни одного случая пропажи человека, связанного с твоим именем, - сказал Дольф.

- Ты велел Зебровски меня проверить?

Дольф просто на меня посмотрел. Посмотрел - и все. Глазами холодными и далекими. Глазами копа.

- Если не считать Доминги Сальвадор, - сказал Зебровски.

- Анита сказала, что не знает, что случилось с миссис Сальвадор, - ответил ему Дольф. Он все ещё смотрел на меня взглядом полицейского - вот у кого бы бедняжке Кирлин поучиться.

Я подавила желание съежиться. Доминга Сальвадор была мертва. Мне это было известно, поскольку я своими глазами видела, как это произошло. Фигурально говоря, это я спустила курок. Дольф подозревал, что я имею какое-то отношение к её исчезновению, но доказать этого не мог, а она была женщиной очень плохой. Если бы её обвинили во всем, в чем её подозревали, она бы автоматически получила смертный приговор. Закон любит ведьм не намного больше, чем вампиров. Я убила её с помощью зомби. Этого вполне было достаточно, чтобы я сама заработала электрический стул.

У меня пискнул пейджер. Спасенная криком петуха.