— Разрешите поднять этот бокал за солнце юга, которое напоило своим светом благородную лозу, которое превратилось в золотой сок винограда, в прекрасное вино!
За солнце юга — солнце Франции, солнце Кавказа, солнце вашей родной Армении!
Леня поднял бокал и с легким звоном прикоснулся к бокалу своего собеседника.
Аветик благодарно улыбнулся и пригубил вино, проговорив:
— Хорошие слова! Достойные этого вина!
— Цавэ танем! — закончил Маркиз известным армянским тостом. — Твои невзгоды — мне!
Аветик ничего не ответил, но в уголке темного глаза чуть заметно блеснула слеза.
— Вы бывали в Армении, Леонид? — с глубоким чувством проговорил он после долгого молчания.
— Давно, лет пятнадцать назад…
Я был в Ереване, в Гегарте, в Гарни… Прекрасная страна…
— Прекрасная страна… — как эхо, повторил Аветик, — я уехал оттуда больше двадцати лет назад и так с тех пор и не выбрался на родину… А теперь уж, наверное, и не соберусь.., я стар…
— Что вы! — искренне возмутился Маркиз. — Вы в самом прекрасном возрасте, проживете еще много лет и непременно побываете в Армении.
— Человек, у которого я работаю, очень привык к моей кухне, он не хочет отпускать меня больше чем на день, говорит, что только я могу кормить его по-человечески, а другие повара его просто отравят…
— Это приятно, — проговорил Маркиз, снова наполняя бокал Аветика, — вы должны гордиться…
— Да, это приятно, — согласился Асланян, — но это лишает меня свободы…
Я не принадлежу самому себе…
— Тогда, может быть, вам стоит подумать о том, чтобы поменять работу? Поменять своего хозяина? В конце концов, богатых людей в наше время много, а хороший повар — это настоящий художник, он ценится, если можно так сказать, на вес золота…
— Богатых людей действительно много, — солидно кивнул Аветик, — но Владимир Лазоревский — один.
— Лазоревский? — с хорошо сыгранным удивлением повторил Маркиз знаменитую фамилию. — Так вы — повар Лазоревского?
— Да, — подтвердил Аветик, — только прошу вас, не так громко! Служба безопасности моего босса следит за тем, чтобы никто не знал, на кого я работаю…
— Боже! — изумленно проговорил Леня. — Это просто знак судьбы… Но нет, я не могу этим воспользоваться…
— Что вы имеете в виду, — спросил Аветик, допивая вино, — чем воспользоваться?
— Нет, нет! — Маркиз замахал руками. — Я ничего не скажу, иначе у вас может сложиться впечатление, что я подстроил нашу встречу…
— Скажите, скажите, Леонид, если я чем-то могу вам помочь… Вы бывали в Армении, вы разбираетесь в настоящих винах — я должен сделать для вас все, что в моих силах!
— Нет, нет, — Леня продолжал отмахиваться, — нельзя! Нельзя использовать случайную встречу с благородным человеком…
— Я настаиваю! — Лицо Аветика, крупное и выразительное, как у римского патриция, стало серьезным. — В конце концов, я обижусь! Позвольте мне самому решить, могу ли я что-то для вас сделать!
— Ну хорошо, — Леня потупился и разлил по бокалам остаток вина, — дело в том, что я искал возможности поговорить с Лазоревским.., искал безуспешно — ведь это человек такого масштаба…
Ну, вы это понимаете лучше меня! И теперь.., вы подумаете, что наша встреча была не случайной…
— Нет, нет, я ничего такого не подумаю, — благородно отмахнулся слегка захмелевший Аветик от таких гнусных подозрений, — на свете бывают такие удивительные совпадения, которые и в голову никому не придут! А о чем вы хотите поговорить с Лазоревским?
— Простите, Аветик, — Маркиз снова стыдливо опустил глаза, — но вы сами понимаете — он большой человек, и ему может не понравиться, если я выдам его тайну… Я всей душой хотел бы.., у меня нет от вас секретов, но ему.., ему это может не понравиться!
— Да, вы правы… — задумчиво проговорил Аветик, — он действительно большой человек…
Еще минуту помолчав, он проговорил:
— Хорошо, Леонид, я попробую его уговорить… А как он найдет вас?
— Вот по этому телефону, — Леня протянул Асланяну карточку, на которой был крупно отпечатан номер мобильного телефона, недавно купленного Леней и оформленного на имя одинокой дряхлой старушки и еще ни разу не использованного.
* * *
Вечером Аветик Асланян был не в духе.
Он думал, как неосмотрительно дал обещание — под воздействием хорошего вина и душевного разговора… Однако слово было дано, а нарушать обещания было не в его правилах.
Поэтому, когда после ужина Владимир Лазоревский по заведенному у них обыкновению пригласил Аветика выпить рюмку коньяку, он выждал приличествующую случаю паузу, вежливо откашлялся и нерешительно проговорил:
— Встретил я земляка…
— Да? — Лазоревский поднял на своего повара вопросительный взгляд. После хорошего ужина он пребывал в благодушном настроении, но неуверенная интонация Аветика означала просьбу, а просьбы Лазоревский не любил.
— Да? — повторил он. — И что земляк? Ему нужна работа?
— Нет, у него есть работа, — Аветик чувствовал все большую неловкость, — дело в том… Не знаю, как вам и сказать… Он просил возможности поговорить с вами.
Говорил, что это очень важно.
Аветик протянул хозяину картонный квадратик с цифрами:
— Вот номер его телефона.
Лазоревский удивленно уставился на белый прямоугольник.
Очень многие добивались встречи с ним — кто-то хотел предложить совершенно идиотскую коммерческую идею, кто-то воображал, что его так вот запросто возьмут в штат одного из самых богатых людей страны; попадались и законченные кретины, сообщавшие, что приходятся ему близкими родственниками или незаконнорожденными детьми; очень часто ему пытались угрожать — ко всему этому он давно уже привык.
Но все эти бесчисленные претенденты на его внимание суетились, пытались дозвониться до него или переслать по почте или Интернету свои предложения, требования или угрозы, а этот человек высокомерно передает ему через Аветика карточку с номером телефона и хочет, чтобы он сам, он, Владимир Лазоревский, позвонил ему!
Это было необычно. Это было даже забавно. Это вызывало любопытство.
Еще одно обстоятельство играло большую роль.
Этим обстоятельством была телятина с козьим сыром по-провансальски, которую только что приготовил для него Аветик.
Телятина была божественна, впрочем, как все, или почти все, что готовил его повар.
После такой телятины отказать Аветику в просьбе было невозможно, тем более что он никогда, или почти никогда, ни о чем не просил.
Да еще и любопытство…
Неизвестно, какой из двух мотивов сыграл более важную роль, но Лазоревский взял в руку свой мобильный телефон и набрал семизначный номер, отпечатанный на карточке.
— Здравствуйте, Владимир Борисович, — тут же отозвался незнакомый, довольно приятный мужской голос, — вы разговариваете по защищенной линии?
Ваш телефон не могут прослушивать?
— Линия защищена, — подтвердил Лазоревский и взглянул на Асланяна, глазами велев ему выйти.
Повар мгновенно удалился, и Лазоревский проговорил:
— Я вас слушаю. У вас две минуты, чтобы кратко изложить суть дела.
— Мне хватит и минуты, — ответил незнакомец, — только сначала все-таки подключите скремблер: разговор действительно очень серьезный.
Почувствовав к неизвестному собеседнику невольное уважение, Лазоревский перешел к письменному столу и достал из верхнего ящика скремблер — насадку на телефон, предназначенную для шифровки и дешифровки речи. Его собеседник должен подключить к своему телефону такое же устройство, оно будет расшифровывать слова Лазоревского, а все, кто попытаются подслушать их разговор, услышат только бессвязный набор звуков.
Лазоревский включил скремблер и снова повторил.
— Я вас слушаю.
— По вполне понятным причинам я не могу представиться, — начал собеседник Голос его, искаженный скремблером, стал механическим и каким-то квакающим, но слова понять было очень легко. — Недавно у вас кое-что пропало…
Лазоревский напрягся. Этот человек относился к самому худшему разряду: это был шантажист.
— У меня ничего не пропадало, — холодно возразил собеседнику Владимир Борисович.
Он сожалел, что искаженный скремблером голос не передает его холодную, презрительную интонацию.
— Не будем играть в кошки-мышки, — ответил квакающий голос, — мы оба знаем, о чем идет речь, и незачем терять время на…
— Вот именно, незачем, — раздраженно прервал его Лазоревский, — у меня ничего не пропадало, и если вам больше нечего сказать, я отключаюсь.
— Если бы вы не были серьезно заинтересованы предметом нашего разговора, вы бы уже давно отключились, однако вы продолжаете меня слушать и выслушаете до конца..
Лазоревский промолчал, вынужденный признать правоту своего невидимого собеседника.
Тот продолжил:
— Я не буду называть тот предмет, о котором мы говорим, это весьма небезопасно. Скажу только, что его хотели передать.., другому заинтересованному лицу. Я был против такого сценария, и эта передача не состоялась. Теперь известный вам предмет находится у меня, и я хотел бы возвратить его вам.
— Есть ли в этом смысл? — зло проговорил Лазоревский. — Уйдя из моих рук, даже на время, этот предмет обесценен…