солнца Нелл незаметно выскользнула из палатки, вышла на луг, тут же
неподалеку, и стала собирать шиповник и другие столь же скромные цветы, с
тем чтобы связать их в маленькие букетики для продажи нарядным леди, которые
съедутся на скачки в каретах. За этим занятием мысль ее работала неустанно;
вернувшись в палатку, она села рядом со стариком и занялась цветами, потом
посмотрела украдкой на кукольников, спавших в другом углу, потянула деда за
рукав и сказала ему шепотом: - Дедушка, не смотри на них и притворись, будто
мы говорим с тобой вот об этих цветах. Помнишь, ты мне сказал перед уходом
из дому, что, если кто-нибудь узнает о нашем побеге, тебя примут за
сумасшедшего и разлучат со мной?
она остановила его взглядом, сунула ему в руки цветы и, нагнув голову, будто
связывая букет, зашептала: - Я помню твои слова. Не надо их повторять. Я все
помню. Да разве это можно забыть? Дедушка, эти люди думают, будто мы убежали
от родных, и хотят пойти с нами к кому-то, кто отправит нас обратно. Если у
тебя будут так дрожать руки, тогда все пропало. Ты только успокойся, и мы
как-нибудь уйдем от них.
холодный, темный подвал, Нелл, прикуют на цепь к стене, будут бить плетьми!
И я тебя никогда больше не увижу!
мной. Не обращай на них внимания, не смотри на них, смотри только на меня. Я
улучу минутку, когда можно будет бежать. И тогда иди за мной, не
останавливайся, не отвечай им. Тс-с! Довольно!
потом приподнял голову, увидел, что его компаньон крепко спит, и добавил
громким шепотом: - Ваш друг - Томас Кодлин! Помни! Не Коротыш, а Кодлин!
три дня удастся продать их на скачках. Вот, возьмите один - в подарок,
конечно!
подала ему цветы. Он воткнул букетик в петлицу с поразительным для такого
мизантропа благодушием, победоносно скосил глаза на мирно почивающего
Коротыша и пробормотал, снова укладываясь: - Вот кто друг-то - Кодлин!
Кодлин, черт побери! По мере того как близился полдень, палатки становились
все пестрее и наряднее, а на широкую луговину, мягко шурша колесами, начали
выезжать длинные вереницы карет. Люди, не снимавшие всю ночь холщовых блуз и
кожаных гамаш, надели теперь атласные куртки, шляпы с перьями, пышные ливреи
или добротное платье, превратившись соответственно кто в клоунов и
жонглеров, кто в учтивых слуг при балаганах, кто в простачков фермеров,
толпившихся для приманки там, где велись запрещенные азартные игры.
Черноглазые цыганки в цветастых платках выискивали желающих погадать; тощие
женщины с бледными, чахоточными лицами, стоя у палаток чревовещателей и
фокусников и жадно поглядывая по сторонам, мысленно подсчитывали выручку
задолго до того, как монеты попадали к ним в руки. Ребятишек, с которыми
удалось справиться, убрали с глаз долой и вместе со всем, что изобличало
убожество и нищету, запрятали среди повозок, лошадей и ослов; остальные же,
пробравшись в самую гущу толпы, шныряли под ногами у людей, между колесами
экипажей и выскакивали невредимыми из под лошадиных копыт. Танцующие собаки,
ходули, карлица и великан и много других диковин - не говоря уже о несметном
количестве шарманок и бесчисленных оркестрах - все вылезли из углов и щелей,
где они ютились ночью, и теперь действовали, кто во что горазд.
дорожке, трубя в медный рожок и балагуря пискливым голосом Панча, а Томас
Кодлин шел за ним по пятам, как всегда с ширмами, и настороженно поглядывал
на Нелли и ее деда, которые немного отставали от них. Девочка несла на руке
маленькую корзинку с цветами и, останавливаясь у элегантных экипажей,
застенчиво и скромно предлагала свои букетики. Но - увы! - здесь было
столько попрошаек, гораздо более смелых, чем она, столько цыганок, суливших
мужей, столько всяких других мастеров своего дела! И хотя некоторые леди,
приветливо улыбаясь ей, отрицательно покачивали головой, или восклицали,
обращаясь к своим кавалерам: "Посмотрите, какое хорошенькое личико!" никто
из них не задерживался взглядом на этом хорошеньком личике и никто не
замечал, какое оно усталое и как оно осунулось от голода.
красивой карете, а два молодых щеголя, только что вышедших из этой кареты,
болтали и громко смеялись, словно забыв о своей спутнице. Вокруг было много
других дам, однако они отворачивались от той и смотрели куда угодно - по
сторонам или на молодых щеголей (на них - отнюдь не пренебрежительно), -
только не на нее. А она отмахнулась от навязчивой цыганки, сказав, что ее
судьба давно ей известна, Нелли же подозвала к себе, взяла цветы, положила
несколько монет в протянутую к ней дрожащую руку и воскликнула: "Иди домой,
заклинаю тебя! Твое место не здесь, а дома!" Кукольники и Нелли с дедом без
конца бродили вдоль длинной вереницы карет, видя все, кроме лошадей и самих
скачек, и каждый раз при звуке колокола, повелевавшего освободить скаковой
круг, садились отдохнуть среди ослов и повозок и выходили снова только после
очередного заезда. Панч раз за разом представал перед толпой во всем блеске
своего остроумия, но Томас Кодлин все это время не спускал глаз со своих
попутчиков, и убежать незамеченными они не могли.
местечко - и вскоре представление было в самом разгаре. Девочка сидела
вместе со стариком позади ширм и думала: "Странно! Почему это лошади, такие
красивые благородные существа, притягивают к себе всякий сброд?" - как вдруг
громкий хохот, вызванный экспромтом Коротыша, имевшим прямое отношение к
событиям этого дня, заставил ее очнуться от раздумья и оглядеться по
сторонам.
дубинкой и в пылу драки швырял своих героев по всей сцене, зрители со смехом
следили за этой потасовкой, и даже лицо мистера Кодлина смягчилось мрачной
улыбкой, когда его блуждающий взгляд скользнул по рукам, украдкой полезшим в
жилетные карманы за шестипенсовыми монетами. Если уходить тайком, минута
сейчас самая подходящая. Старик и девочка воспользовались ею и побежали.
останавливаясь, не оглядываясь назад. Зазвонил колокол. И когда до каната
оставалось лишь несколько шагов, скаковой круг опустел. Но они нарушили его
священную границу, словно не слыша свиста и криков, несшихся им вдогонку,
крадучись обогнули крутой склон холма и побежали прямо в открытое поле.
ГЛАВА XX
Кит поднимал глаза на окно верхней комнаты, - той самой, которая
предназначалась Нелли, в надежде увидеть там какие-нибудь знаки ее
присутствия. Собственное горячее желание и слова Квилпа поддерживали в нем
веру, что девочка все-таки придет под их скромный кров, и надежда, угасавшая
в нем к вечеру, каждое утро возрождалась снова.
однажды Кит, усталым движением снимая шляпу. - Неделя как их нет. Не могут
же они быть в отлучке больше недели!
первый раз приходится испытывать разочарование.
другой стороны, побродили неделю, и хватит, этого вполне достаточно. Как ты
думаешь?
не вернуться.
и чувствовал, насколько мать права.
так и не дойдя по адресу.
скрылись ли они в какую-нибудь другую страну, вот что мне думается.
говоришь!
некоторые даже уверяют, будто их видали на корабле, и даже называют место,
куда они уехали, но я, сынок, этого названия не выговорю, и не жди.
не знают что! Делать им больше нечего!
может, это и правда, потому что ходят слухи, будто у старика были припрятаны
кое-какие деньги и будто никто об этом не знал, даже тот - карлик... ну,
страшилище, о котором ты мне рассказывал... как его, Квилп, что ли? Вот
соседи и поговаривают, что старик и мисс Нелл уехали в другую страну, где
деньги у них никто не отнимет и где им можно будет жить спокойно. Что ж,
разве это не похоже на правду?
дотянулся до гвоздя и снял с него клетку, решив почистить ее и насыпать
корму птице. За этим занятием он вдруг вспомнил про старичка, который дал
ему шиллинг, и спохватился, что сегодня - именно сегодня и чуть не в этот
самый час - старичок будет ждать его у дома нотариуса. Вспомнив все это, Кит
мигом повесил клетку на гвоздь, в двух словах объяснил матери, в чем дело, и
со всех ног бросился к назначенному месту.
Уизердена была довольно далеко от их дома, но, к счастью, старичок еще не
приезжал; во всяком случае, фаэтона нигде не было видно, а приехать и уехать
за это время они, конечно, не могли. Убедившись с чувством огромного
облегчения, что еще не поздно, Кит прислонился к фонарному столбу, чтобы
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Березин Федор
Елманов Валерий
Акунин Борис
Афанасьев Роман