Чтение 33–й страницы книги ~Державин~

- И Серебряков, отец.

Старец, держа в одной руке тарелку, посмотрел в дымящееся нутро горшка.

- А как начальника зовут? - спросил он, осторожно отставляя горшок.

- Господин подпоручик Державин.

- Так, так, - сказал старец, его маленькие хитрые глаза быстро обшарили
фигуру Дюпина.

- О чем же он говорит?

- Разное, отец, говорит. Говорит - Пугачева убить надо.

- Убить-то убить, это они все говорят. А как убить надо - не говорит?

- Говорит, отец.

Старец подошел к лавке и сел рядом с гостем.

- Так, значит, надо ехать? - спросил он.

- Надо, отец.

Старец подумал с минуту.

- Ну, что ж, поедем, - сказал он. - Вот я лошадь свою покормлю, избу
закроем и поедем. Несколько минут они сидели молча.

- А как же твой начальник предлагает Пугачева убить?

Дюпин рассказал.

Старец Иов слушал, не перебивая.

- Хорош жук, - сказал он, когда дошел Дюпин до того, как Державин
предлагает извести Пугачева. - Этот толк понимает, хотя, - перебил он сам
себя, - они только этим делом и знают заниматься.

Несколько минут опять молчали.

- Деньги сулит? - спросил наконец старец Иов.

- Сулит, отец, - сказал Дюпин.

- Много сулит?

- Много, отец.

- Так, так. Молодой, да ранний. Ну что ж, поедем, посмотрим, что за
Пугачев и как его брать нужно.

Весь следующий день провели в сборах. Старец съездил в ближайшую
деревню и привез оттуда какого-то внука, румяного парня, подстриженного в
скобку, с такими же быстрыми, как у старца, глазами. Он целый день водил его
по горнице, сенцам, чуланам. Поднимал крышки каких-то горшков, разрывал
какое-то тряпье, объяснял, где что лежит и что нужно сделать, чтоб хозяйство
шло прежним порядком.

У Дюпина разгорелись глаза, когда старик раскрывал кладовые, полные
снеди, вынимал сундуки из-под нар, поставцы с полок.

Видимо, старец Иов думал ехать надолго.

С Дюпиным он не говорил вовсе. Только к концу второго дня, когда уже
улеглись спать, он вдруг спросил Дюпина:

- А скажи - ты дюже жадный?

Дюпин смолчал. Старик покачал головой.

- Вижу, жаден, глаз у тебя нехороший, озорной. Ах, как нехорошо.
Погубит тебя жадность. Уж гладили тебя раз ребята, чуть живого оставили, и
опять берешься не за свое дело. Из тебя такой же воин, как и коровий лекарь.
Сидел бы лучше дома да богу молился. А то, чать, кроме "отче наш" и никаких
молитв не знаешь.

Утром третьего дня они выехали из скита.

До тридцатой версты старца провожал тот самый молодой парень, которому
он оставил свое хозяйство.

- Ты понимаешь, Павел, - говорил старец, - как будут какие известия,
так сразу и твори, как я тебе наказывал. Никого не бойся, сие дело из всех
дел важнейшее. Понял?

Парень качал головой.

Потом опять ехали молча.

Старец сидел в телеге, правил лошадьми, вздыхал и крестился. Уже около
самого села он посмотрел на Дюпина и еще раз покачал головой.

- Зря ты не в свое дело суешься, - сказал он. - Ах, как зря. Ну, пусть
бы Серебряков с Герасимовым ехали, да головы позакладывали, они молодые,
воины. А тебе что - жизнь надоела?

- Ничего, отец.

- Ничего! - прикрикнул старик. - То-то ничего! Я не тебя, дурака,
жалею, а твою семью. У тебя изба полна ребят, а ты вон за какие судные дела
берешься.

В этот день старец переночевал у Серебрякова и к Державину не пошел.

О деле они не говорили.

IX

На другой день и произошел первый разговор Державина со старцем Иовом.
Когда Дюпин обещал привезти ему раскольничьего пустосвята, он представлял
себе кряжистого широкоплечего старика, с длинной зеленоватой бородой,
косматыми ноздрями и быстрыми юркими глазами. Таких старцев он встречал
среди раскольников без счета, с таким он и готовился к разговору.

Но Дюпин неожиданно вернулся с худеньким старичком, очень аккуратно
одетым, живым и голосистым. Войдя в горницу, он моментально обшарил глазами
ее стены, задержался на висящем оружии, украдкой заглянул даже за ширмы и
только потом, как будто только что заметив Державина, почтительно и вместе с
тем развязно, кивнул ему головой.

- Желаю здравствовать, ваше благородие, многие лета, - сказал старец и
даже голову склонил набок.

- Здравствуй, - сказал Державин, не сводя глаз со старика. - Ты,
значит, и есть старец Иов?

- Раб божий Иов, так зовут меня добрые люди. Державин взглянул на
Дюпина.

- Ну что ж, разговаривать будем? - спросил он.

И Дюпин кивнул ему головой, и опять все трое замолчали, разглядывая
друг друга.

Державин заметил про себя ту необыкновенную легкость, с которой старик
вставал, ходил, садился на табуретку. Казалось, он ни одну минуту не мог
пробыть неподвижно. Так и сейчас, только он сел на лавку, как его пальцы
быстро забегали по краю стола, приподнимая и ощупывая какие-то обрывки
бумаги, мелкий сор, сломанные и погнутые гусиные перья.

- Так вот какое дело, отец, - сказал Державин. - Надо пробраться в
пугачевское становище и все там по порядку узнать.

- Это дело мне понятное, - сказал старец.

- Будут вам на дорогу деньги даны...

- Без денег там ничего не сделаешь, - сказал старец. - Такое дело
деньги требует, чтобы у людей совесть, страх и разум откупить.

- Приехать вам надлежит в станицу Берды и там распустить о себе такие
слухи... - он мельком, но значительно поглядел на старца, - такие слухи, что
вы приехали от старца Филарета, коий его, вора Емельку, однажды на царство
благословил. Понятно?

Старик мотнул головой.

- Ну, а мне непонятно, как вы там управитесь, что скажете, каким путем
пойдете.

- Да ай мы, батюшка, ваше благородие, сказать не сумеем? - сказал
старец и усмехнулся. - Не таких орлов, как твой Емелька, вокруг пальца обво-
дили, когда нужно было.

Державину очень не понравилось чрезмерное оживление старика.

Он снова нахмурился.

- Ну, а например, - сказал он, глядя на старца, - вот я - Пугачев, а ты
- посланный ко мне. Вот я сижу на троне и на тебя смотрю, а ну ж, что ты
мне, старец Иов, сказать можешь?

Прошла только одна секунда, но наружность старца вдруг совершенно
изменилась. Он стал ниже ростом, наклонил к земле маленькую, злую голову и,
искоса глядя на Державина, запел:

- Батюшка Петр Федорович, а приехали мы к твоему царскому величеству,
дабы кланяться тебе нашими рабьими головами и привезли от твоего духовного
отца Филарета весть и благословение. Кланяется он тебе, батюшка, от бела
лица до сырой земли и передает тебе весточку.

- Какую весточку? - грозно спросил Державин, поддаваясь очарованию этой
странной игры.

Лицо старца было настолько сладко и умилительно, так сияли глядящие на
Державина голубые глаза, что Державину на минуту показалось, что и он, и
старик, и Дюпин действительно присутствуют при дворе Пугачева.

- А такую весточку велел передать старец Филарет, что сидит он в
узилище, за железными замками и затворами, и пытают его твои лиходеи о том,
кто еще к твоему царскому величеству мыслит и что ты дальше делать намерен.

- Так, так, - сказал Державин. - А что же он на происки оных лиходеев
отвечает?

- А тем, государь, - ответил старец, и даже руки сложил на груди, - что
молчит и, несмотря на все мучения, готов раньше умереть, чем предать твое
царское величество в руки злодеев. Мы же, рабы твои, и подавно головы свои к
подножью твоему сложить готовы.

И, закрывая лицо руками, старец упал на землю, и его голова несколько
раз стукнулась о доски пола.

Державин рывком вскочил с места.

Голова у него слегка кружилась. Бледный и перепуганный стоял около
стены Дюпин.

Державин поднес руку к лицу.

- Неплохо, - сказал он с усилием, - очень неплохо, только кудревато
здорово. Надо проще. - Он вплотную подошел к старцу. - Смотри там, как нужно
будет. Буде выйдет иначе - говори, что ты просто перебежчик. Убежал-де от
преследования, не хочу, мол, старую веру бросать. Через край не
перехватывай, много не болтай! Чем меньше тобой интересоваться будут - тем
для дела лучше! Что раз сказал, того и держись!

Старец кивнул головой.

- Как ты пристанешь к толпе самозванца, так ты уж из нее и не выходи.
Проникни к нему в доверие, сделайся своим человеком - тебе это легко. Он сам