один дом на другой, на третий, выйти замуж раз, второй? Закрыла ли она за
собой дверь в прошлое, никогда не вспоминая о нем, или ее преследовали
воспоминания - изо дня в день, из года в год?
представили во Флоренции, ей давно хотелось познакомиться с семейством
Сангаллетти. Ему понадобился целый год, чтобы выбрать между нею и мной. За
это время она, бедняжка, утратила красоту, а заодно и его. Мое удачное
приобретение обернулось обязанностью платить по векселям. Но Эмброз,
наверное, описал вам всю эту историю. Она не из счастливых.
я тоже не хочу знать ни про Сангаллетти, ни про ее мать, ни про ее жизнь во
Флоренции. Я хотел захлопнуть дверь в прошлое. Более того - запереть ее на
замок.
Видите ли, я почти десять лет пробыла замужем за Козимо Сангаллетти. И я не
буду больше молода, даже если вы откроете мне целый мир. Впрочем, я
становлюсь пристрастной.
девять.
что девяносто девять. - Она посмотрела на меня и улыбнулась.
воспринимаю его как комплимент. Благодарю, Филипп, - сказала она. - А что
все-таки было на той бумаге, которую вы сожгли утром?
на кузину Рейчел.
исписанный Эмброзом, который вы сожгли, чтобы я его не увидела.
краской, но я не отвел взгляда.
скорей всего, писал мне. Он признавался, что обеспокоен чрезмерными тратами.
Там было всего несколько строчек, я даже не помню точно их содержания. Я
бросил бумагу в огонь, потому что, увидев ее именно в этот момент, вы могли
бы расстроиться.
смягчились. Рука, теребившая кольца, упала на колени.
расточительностью, было для него постоянным источником беспокойства.
Странно, что вы не слышали о ней раньше, гораздо раньше. Жизнь за границей
так отличалась от того, к чему он привык дома! Он никак не хотел с этим
смириться. К тому же я знаю - и, видит Бог, не могу винить его, - что в
глубине души он возмущался жизнью, которую я была вынуждена вести до встречи
с ним. Эти ужасные долги... он заплатил их все до одного.
проходит, беспокойство стихает. Полуправда сделала свое дело: кузина Рейчел
держала себя без недавней натянутости.
представляете, Филипп, что это значило для меня. Наконец-то рядом со мной
был человек, которому я доверяла и, самое замечательное, которого любила.
Думаю, он дал бы мне все, о чем бы я ни попросила. Вот почему, когда он
заболел... - Ее голос дрогнул, глаза затуманились. - Вот почему было так
трудно понять, что с ним произошло.
покупать мне подарки, драгоценности, как будто хотел испытать меня. Я не
могу этого объяснить. Но если я просила денег на какие-нибудь мелочи для
дома, он всегда отказывал. Смотрел на меня со странной, задумчивой
подозрительностью, спрашивал, зачем мне нужны деньги, на что я собираюсь их
тратить, не хочу ли кому-нибудь отдать... В конце концов мне приходилось
обращаться к Райнальди. Филипп, я должна была просить денег у Райнальди,
чтобы выплатить жалованье слугам.
недолюбливал Райнальди. Но когда узнал, что я ездила к нему за деньгами...
это был конец; он заявил, что не потерпит визитов Райнальди на виллу. Вы не
поверите, Филипп, но мне приходилось украдкой, пока Эмброз отдыхал, выходить
из дома, чтобы встретиться с Райнальди и получить от него деньги на
хозяйство.
вас он связан с этим домом. Тогда он был вашим Эмброзом. И пусть навсегда
таким и останется. Последние месяцы были моими, я не хочу ни с кем ими
делиться. И менее всего - с вами.
закрыла все двери в прошлое, все до единой.
посмотрела на меня. - Открыв чемоданы в комнате наверху, мы допустили
ошибку. Нам следовало там их и оставить. Нельзя было трогать его вещи. Я это
почувствовала, как только открыла первый чемодан и увидела его халат и
комнатные туфли. Мы выпустили на свободу нечто такое, чего не было между
нами прежде. Какую-то горечь. - Она сильно побледнела и плотно сжала руки.
- Я не забыла о письмах, которые вы сожгли. Я выбросила их из головы, но
сегодня, с той минуты, когда мы открыли чемоданы, меня не покидает чувство,
будто я снова перечитала их.
ходила по комнате. Я не знал, что сказать ей.
Конечно следила, как бы он не причинил себе вреда. Райнальди хотел, чтобы я
пригласила монахинь из монастыря, но я отказалась. Если бы я это сделала,
Эмброз сказал бы, что я наняла надзирателей сторожить его. Он никому не
доверял. Врачи были добрыми, терпеливыми людьми, но он почти всегда
отказывался принимать их. Он попросил меня рассчитать всех слуг - одного за
другим. В конце концов остался только Джузеппе. Ему Эмброз доверял. Говорил,
что у него собачьи глаза...
ворот виллы, его искреннее желание разделить мою боль. Как странно... Эмброз
тоже доверял этим честным, преданным глазам... А я ведь только раз и
взглянул на него!
поможешь, про себя же могу сказать: то, что было между вами, не мое дело.
Все это было и прошло, не надо ворошить прошлое. Вилла Сангаллетти не была
его домом. И для вас она перестала быть домом с того дня, когда вы
поженились. Ваш дом здесь.
него, что мне становится страшно. В ваших глазах я порою вижу то же
выражение, словно он вовсе не умер и я должна вновь пережить все, что уже
пережила однажды. Я бы не вынесла снова ни этой подозрительности, ни этой
горечи, преследовавшей меня изо дня в день, из ночи в ночь.
видел небольшой двор, ракитник в золотистом весеннем убранстве; видел стул,
сидящего Эмброза, а рядом его трость. Я всем существом ощущал мрачное
безмолвие этого места. Вдыхал пахнущий плесенью воздух, следил за водой,
медленно струящейся из фонтана. И впервые женщина, стоящая на балконе, была
не плодом моего воображения, а самой Рейчел. Она смотрела на Эмброза с тем
же молчаливым укором, с тем же страданием и мольбой. Я протянул к ней руки.
умирают, горечь уходит вместе с ними. Вещи, о которых мы говорили, упакованы
и убраны. Они больше не имеют к нам никакого отношения. Отныне вы будете
помнить Эмброза, как помню его я. Мы оставим его старую шляпу на спинке
скамьи в холле. А трость в стойке - вместе с другими. Вы здесь своя, как и
я, как Эмброз когда-то. Мы, все трое, неотделимы от этого дома. Понимаете?
делал, было предопределено некоей высшей силой, и в то же время едва слышный
голос из потаенной глубины сознания нашептывал мне: Мы стояли, все еще
держа друг друга за руки, и она сказала:
обнял ее и коснулся лицом ее волос. Я хотел, чтобы это случилось вновь.
Хотел так, как не хотел никогда и ничего в жизни. Но в этот вечер она не
плакала. В этот вечер она не прильнула ко мне и не склонила голову на мою
грудь. Просто стояла, вложив свои руки в мои.
счастливы.
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Гюго Виктор
Шилова Юлия
Муркок Майкл
Пехов Алексей