завлечь его в спальню.
В конце концов он отстранился. И заговорил о своем решении, но совсем
не о том, которому я приготовилась принести себя в жертву.
- Дождусь-ка я ночи, - сказал он мне, - а в темноте найду средство
отсюда выбраться.
Я посмотрела на него долгим взглядом. Благодарным, потому что наконец
от него избавлюсь, и грустным - потому что по вине обстоятельств конец
этой истории таков. Поверьте, если бы он изнасиловал меня столько раз,
сколько должен был это сделать по расчетам толпы на улице, я бы отпустила
его и ни о чем не пожалела. Ах, если бы я могла вернуться на несколько
часов назад и исправить свою утреннюю ошибку, крикнуть в окно всем этим
людям, что я тут со своим любовником, - да, да, и у скрытницы директрисы
есть любовник, - отправив их всех к чертям собачьим. Я уверена, что он не
причинил бы мне никакого зла. Я уже не верила, что он совершил все эти
преступления. Он бы подождал, пока все уляжется, и продолжил свой путь.
Может быть, я во время этого ожидания даже отдалась бы ему без всяких
угрызений совести Но вспять не вернешься и ничего не исправишь.
Я подняла бретельку и сказала:
- Вы можете убежать и сейчас. Я знаю как и могу показать.
Он удивленно и недоверчиво смотрел, как я открываю дверь кухни. Я
дружески кивнула - пойдем, мол. Вставая, он бросил на стол нож.
Мы поднялись в спальню - я впереди, он следом, - и на этот раз мне
вовсе не было стыдно. Но сердце у меня щемило, щемило от тоски. Когда мы
вошли туда, я на секунду вспомнила себя такой, какой была накануне, когда
стояла прижавшись к стене. И сказала:
- Вашу грязную одежду придется связать в узел и унести с собой. Они не
должны знать, как вы были одеты. - Подойдя к окну, я осторожно приоткрыла
ставень. - Глядите!
Он снова стоял подле меня, но теперь даже не решался ко мне
прикоснуться.
- Видите в глубине сада узловатую сосну? - спросила я и указала на нее
пальцем. Он подтвердил.
- И заросли за ней? Прекрасно! Так вот за дроком, где-то в метре от
земли, стена разрушена. Мы затянули отверстие металлической сеткой, но
отогнуть ее ничего не стоит. За стеной начинается густой сосняк, который
тянется до самого пляжа.
Я обернулась к нему. Он слушал, как внимательный ученик, и я поняла,
что говорю привычным тоном директрисы.
- Вы пока присмотритесь, а я приготовлю вам узел. Отходя от окна, я
нечаянно споткнулась, и он, такой стеснительный теперь, удержал меня, и у
меня снова съехала бретелька. Он смотрел на меня своими темными глазами с
такой нежностью и благодарностью, что моя решимость поколебалась. Я
закрыла глаза, чтобы не видеть его взгляда, и нашла в себе мужество
сказать с раздражением:
- Оставьте меня. Мало ли вы меня лапали?!
Он опустил и вторую бретельку и ласкал мне грудь, чего я так страшилась
вчера. Теперь я принадлежала ему вся целиком, а он просто-напросто дрожал
за свою шкуру. Он оставил меня.
Я подошла к шкафу. Бросив случайный взгляд в зеркало, удивилась: волосы
у меня растрепались, и лицо было искажено страхом - я боялась того, что
мне предстояло.
- Думаю, что и там стоят солдаты, - сказал он, повернувшись к окну.
Язык мне не повиновался, и я не смогла ответить. Присев на корточки,
продолжала следить за собой, скосив глаза в зеркало. В одной руке у меня
был узел с его грязной одеждой, другую же я сунула под шкаф, где нащупала
ружье, приклеенное снаружи к его дну изоляционной лентой. Муж специально
прятал его здесь, чтобы в случае чего иметь под рукой Помнится, я еще
смеялась над ним. Оторвать его было парой пустяков Бессознательно я
протирала ствол грязной рубашкой.
И как раз в эту секунду он обернулся.
- Какой прелестный уголок с качелями в вашем саду!
Он улыбнулся. К несчастью для нас обоих, по-настоящему он меня не видел
- просто взглянул в мою сторону, как бы приглашая в свидетели, и уже снова
смотрел в окно.
- Следовало бы вам рассказать... - начал он.
Я встала, держа ружье за спиной Сердце ухало в груди так громко, что я
удивилась, как это он ничего не слышит.
КАРОЛИНА (5)
"Свою настоящую любовь, первую и единственную, я встретил в Марселе,
когда еще учился у отцов иезуитов, - начал этот молодой человек, уже
стоявший на пороге вечности. - Как-то майским вечером, возвращаясь с
занятий, я, вместо того чтобы как обычно направиться к конечной остановке
трамвая на Сен-Жиньез, пошел куда глаза глядят.
Хотелось о многом подумать, и потому скорое возвращение в свою комнату
меня отнюдь не привлекало. Улица, по которой я брел, привела меня к
подножию лестницы. Здесь стояло огромное распятие. Я поднялся на площадь.
Сады кругом цвели вовсю. За высокой оградой в глубине парка виднелся белый
дом с барочными украшениями на фасаде Вот тут-то, возле цветущего олеандра
я и увидел на качелях Ее. Лучше сказать - наконец-то увидел, ведь я был в
том возрасте, когда с нетерпением ожидаешь чуда, не сомневаясь ни минуты,
что оно непременно произойдет.
В белом муслиновом платье она качалась медленно, словно покой сумерек
убаюкал ее. В воздухе пахло медом. Ей было, наверное, лет семнадцать. Мне
тоже на вид можно было дать семнадцать. Все это - и хрупкая шея, и
белокурая головка, остриженная под мальчика, и само ее одиночество, и даже
тихий дом в отдалении - заставило меня остановиться и залюбоваться. Она
взглянула на меня. Ее глаза на закате переливались золотыми искорками, и в
них был разлит такой покой, что я оробел. Я удалился, но, чтобы увидеть ее
снова, обошел вокруг парка и вернулся, по-прежнему неся под мышкой свои
книги.
Когда я проходил по площади в шестой раз, девушки на качелях не
оказалось - ей, видимо, наскучило забавляться, наблюдая за моим кружением.
Я направился в пансион, и сердце мое теснили одновременно радость и
грусть. Я полюбил ее. Полюбил ангела с короткими волосами. Отныне я не мог
себе представить Жанну д'Арк иначе.
На следующий день, как вы уже догадались, я опять пошел туда. Она снова
была на качелях. Это повторилось и через день, и через два. Я ходил туда
целую неделю. Незабываемая неделя! И каждый раз она ждала меня. Я был
уверен, что она меня ждет, хотя мы не сказали друг другу ни слова. Лил
дождь. Я пришел в назначенный час как обычно кружить вокруг ограды. В
парке пусто, никого нет. Какое-то время помедлил у калитки, кутаясь в
плащ. Не плащ, а одно название. Почти все лицо мне закрыли налипшие
волосы. Наконец я поплелся восвояси - уныло, словно побитый пес. И как раз
в этот момент распахнулась дверь и она выбежала из дома в небесно-голубом
платье, держа над головой свитер - единственную защиту от дождя. Присела
на качели, разок качнулась и скрылась. В этот вечер мы говорили не больше,
чем в предыдущие, и качалась-то она чисто символически, минуту-две. Но
все-таки это уже кое-что, не правда ли.
Итак, это было в воскресенье, а за воскресеньем, как известно,
непременно следует мерзейший понедельник. Погода стояла ясная, но в парке
сняли качели и все ставни в доме заколотили. Стоит ли говорить, как я был
потрясен. Сердце у меня оборвалось. Я машинально обошел вокруг парка и
снова оказался на том месте, где первый раз ее увидел. К одному из прутьев
решетки чуть ли не метром веревки был прикручен листок бумаги. Да, скажу я
вам, привязывать она умела крепко. Я обломал все ногти, я возился целую
вечность, пока отвязал его.
Хотите узнать, что она мне написала? Я могу прочитать вам ее послание
наизусть. Его я помню лучше, чем монолог Гамлета:
"Мы получили НОСледство и уехали НОСлаждаться жизнью среди НОСтурций.
Эта разлука невыносима, но мы по-НОСтоящему созданы друг для друга.
Не знаю, когда и где мы снова встретимся и на каких качелях, только,
если на этот раз мы разговоримся, я непременно вас упрекну за то, что вы
не шли так долго.
Жанна.
.. То ли я вчера подхватила насморк, то ли у меня просто скверное
НОСтроение оттого, что мы с вами расстаемся".
С тех пор я ее никогда не видел. Во всяком случае, до сих пор.
Признаюсь, я замешкался в пути, но, стоит мне о ней подумать, мое сердце
начинает учащенно биться, как прежде".
КАРОЛИНА (6)
С этими словами он обернулся ко мне: взгляд его был затуманен грустью.
Наставленного на него ружья он, похоже, не видел. Я не знала, заряжено ли
ружье, в исправности оно или нет, - во всем положившись на судьбу, я
закрыла глаза и нажала на спуск.
Отдача была сильнейшая. Меня отбросило к шкафу. Окно разлетелось
вдребезги. Беглец словно бы плыл в облаке дыма, из раны в боку текла
кровь. Он сделал два шага - ноги уже не держали его - и растянулся посреди
комнаты.
Вот так. Дело сделано. Внутри у меня все замерло от наступившей тишины.
Я смотрела на лежавшую у моих ног белую бесформенную массу в пятнах крови
Нортон Андрэ
Мацумото Сэйте
Каргалов Вадим
Никитин Юрий
Контровский Владимир
Беляев Александр